Сказав это, Ван исчез. Через мгновенье свет померк, и Фёдор увидел серое неба, повисшее над головой. Вдали сквозь тёмные тучи проглядывало тусклое солнце, ветер раскачивал верхушки голых лиственниц. Посмотрев по сторонам, Закатов оглянулся назад – рядом никого, кроме опешившей Ани. Он не знал, как отнестись к произошедшему: Ван только что стоял рядом с ним и даже сказал, где надо искать золото.
– Федя, что случилось? На тебе лица нет.
– Ван приходил. Я до сих пор считал, что он канул в вечность, а оказывается, он не пропал. Глазам своим не верю.
В то, что Ван поведал, было трудно поверить, но сказать такое мог только тот, кто тут когда-то старался и хорошо знал этот прииск. Теперь следовало убедиться, что золотая россыпь находится именно в этом месте, где он показал, а потом искать выходы коренных пород, откуда было вынесено золото. Аня смотрела на Фёдора, не зная, как отнестись к его словам. Встреча с неведомым китайским старателем, давным-давно добывавшим здесь золото, казалась немыслимой. Однако, как только добрались до щёток, перекрытых пустой породой, заблестел золотой песок. Все сомнения сразу отпали – это та самая золотая россыпь, про которую сказал фартовый старатель. Именно она являлась целью их экспедиции.
– С коренными породами будет сложней. Что это за ключ Безымянный? – пожав плечами, задумчиво произнёс Фёдор. – На карте такого нет. Я даже не знаю, за что ухватиться.
На этот счёт у Ани был свой взгляд, неизвестно чем подкреплённый и пришедший сродни видению Фёдора, откуда-то извне – из далёкой и никому неведомой Преисподней, находившейся за пределами человеческого понимания. Объяснить этого Аня не смогла бы никому.
– Раз Ван сказал, что те породы залегают выше по течению, то, по-видимому, он имел в виду этот самый ручей. Ведь у него же нет названия, значит, это и есть ключ Безымянный, а россыпь, на которой китайцы добывали золото – прииск «Безымянный».
Сланцы лежали повсюду, выше по склону они образовали протяжённую осыпь. Внизу сланцевая осыпь кончалась, и склон переходил в обрывистый берег ключа. В этом месте русло прижималось к обрыву, подтапливаемого водой. Взгляд Фёдора блуждал по едва различимому рисунку скалы с тонкими прожилками белого кварца. Но ничего похожего на конгломераты с золотой рудой не было и в помине. После осеннего похолодания уровень воды в ключе заметно упал и обрывистый берег обнажился. Федор зашёл в ручей. В основании сланцевой толщи проглядывали едва различимые линзы, сложенные мелкой кварцевой галькой и песком – те самые конгломераты, о которых говорил Ван – конгломераты, содержавшие огромные запасы золота в африканском месторождении.
– Вот тебе и золото! – разочарованно сказал геолог. – Из того, что мы тут видим, второго Витватерсранда не получится. При таких незначительных объёмах породы ожидать больших запасов руды не приходится. Разве что на глубине характер залегания пород изменится, и пойдут конгломераты, имеющие большие мощности. С поверхности мы их не проследим, а для разведки время пока не пришло.
Глава 28. Снова на Север
– Начальником Алданской геологоразведочной экспедиции назначен научный сотрудник Иван Петрович Брукс. Поздравляю! – закончил своё выступление директор Геологического института доктор Бергер.
Все захлопали в ладоши, а Иван от неожиданности вздрогнул. В этот момент ему почудилось, будто на него охотятся и, как загнанного волка, обложили со всех сторон. Когда кольцо почти замкнулось, он выскользнул, но в отблесках заходящего солнца тотчас увидел сторожевую вышку с часовым и колонну заключённых, заходивших в открытые ворота зоны.
«Надо отказаться, – первое, что пришло ему в голову. – Там же территория “Дальстроя”».
– Ну и что? – говорил кто-то другой. – Ведь ты когда-то мечтал попасть на Алдан, мечтал, что будешь мыть там золото, как мыл его Кузьмич.
«Нет, отказываться нельзя, значит, так предначертано мне самой судьбой, предначертано свыше».
Зная, что таких, как Брукс, можно посчитать по пальцам, директор института остановил свой выбор на нём – опытном геологе, работавшем в суровом северном крае. В качестве напутствия Бергер сказал, что стране нужен второй Алдан, поэтому кроме Западной Сибири и Алтая институт будет заниматься изучением западной части Станового хребта и Патомского нагорья.
Так, неожиданно для самого себя Брукс оказался на Алдане – далеко от тех мест, с которыми были связаны первые открытия, радостные и тревожные дни его жизни. С самого начала всё пошло не так, как ему хотелось. Несмотря на то, что подготовку к предстоящему полевому сезону он начал ещё с зимы, проблемы оставались до самого конца. После команды директора института ему дали зелёную улицу. Даже Стрижов, начальник отдела материальных ресурсов, или проще – снабженец, и тот повернулся к нему лицом. Если раньше Сан Саныч говорил, что на его складе ничего для него нет, то теперь предлагал всё подряд. Так, совершенно неожиданно Ивану перепали собачьи спальные мешки, кухлянки и даже полрулона цветастой ткани для пошива пробных мешочков.
Площадь Брукса так же, как на Яне, оставалась белым пятном, поэтому ему предстояло изучить геологическое строение, составить карту и, возможно, даже открыть новые месторождения. Народ в его партии подобрался как-то незаметно, будто сам по себе. Сначала вместе с ним пришли коллектор Семён Иванов и горный мастер Егор Потехин, потом враз объявились техники-геологи Николай Серкин и Пётр Андрушкин. Все геологи, как на подбор, – молодые и сильные, с горящими глазами. Своим заместителем Иван назначил Андрушкина. По возрасту тот был даже старше его, но Пётр окончил геологоразведочный техникум и уже несколько лет проработал на Кольском полуострове. На плечи Андрушкина легла подготовка к экспедиции, он же отвечал за составление геологической карты. Потехин руководил шлиховыми поисками, на которые не без оснований возлагались большие надежды.
Вся зима ушла на сбор материалов и снаряжения. Возникла проблема с топографическими картами, которых в институте постоянно не хватало. В первое время в наследство от ушедшего Петракова Бруксу перешла потёртая карта миллионного масштаба. Обзорная «портянка», как назвал её Андрушкин, один сантиметр которой равнялся десяти километрам на местности, охватывала почти весь Алданский щит, занимавший десятки тысяч квадратных километров. На этом планшете его площадь работ оказалась почти рядом с базой Алданской экспедиции, хотя по прямой до неё насчитывалось больше двухсот километров. Южная часть площади попадала в единую горную систему Станового хребта, коричневой полосой протянувшегося с востока на запад. Извилистыми голубыми змейками горную систему прорезали Алдан, Олёкма и Чара. В них впадали более мелкие водные артерии, вбиравшие в себя другие водотоки.
Ближе к весне наконец пришла новая карта – трёхсотка. Так геологи называли среднемасштабную карту-трёхкилометровку. При первом взгляде на эту карту в глаза бросалась надпись «Генеральный штаб СССР», напечатанная заглавными буквами над рамкой с координатной сетью. Из-за этой надписи казалось, что карта предназначена для проведения боевых действий или, на худой конец, каких-нибудь штабных учений. На обратной стороне планшета красовались свежие институтские печати и жирные чернильные штампы с инвентарными номерами, пробивавшиеся на саму карту. Один из них говорил о её секретности, требуя к себе особого отношения.
