Ожидание чего-то необычного его не обмануло: он попал в район сплошного развития вулканических горных пород, которые предшественники не показали на геологической карте. Здесь присутствовали и мощные лавовые потоки базальтов, и разные вулканические брекчии. Более молодые граниты и другие итрузивные образования пронизывали всю толщу. Выходы горных пород прослеживались на десятки и сотни метров.
Время от времени Фёдор отбивал молотком образец, горным компасом проводил замеры элементов залегания и результаты записывал в полевую книжку. Поставив на карте очередную точку наблюдения, он шёл дальше. В каких породах было золото, пока оставалось только предполагать – это могли сказать только результаты анализов.
* * *
Лес постепенно оживал и наполнялся пением птиц. Там, где ещё вчера лежал снег, сегодня уже цвели первые цветы. За одну ночь лиственницы выкинули пушистые мягкие иголочки, склоны окружающих гор превратились в сплошное зелёное море. Обогнав весну, сразу наступило лето.
Вопреки предположениям Фёдора, Чухновский быстро разобрался в строении нового для него района и время от времени подкидывал какие-нибудь идеи по его изучению. Афанасий и Виктор занимались отбором проб по водотокам. Раньше никто из них не шлиховал, поэтому первые отобранные ими шлихи оказались недомытыми и едва помещались в пробный мешочек, но Закатова это устраивало – так было больше шансов не потерять мелкое золото. А сам он чувствовал неудовлетворённость: не хватало опыта. Приходилось учиться прямо на ходу. В маршрутах доходило до того, что в одной руке он держал молоток, а в другой – учебник. Утешала только Анечка, постоянно убеждавшая, что всё получится.
– Федя, ты всё равно станешь описывать породы дома, так что на их определениях сильно не зацикливайся. Полевое название породы ещё может не один раз измениться. Главное, чтобы одни и те же разности называли все одинаково.
Аня говорила правильно. Без микроскопа не всегда удавалось правильно определить породу в поле, поэтому Фёдор отбирал отдельный образец, чтобы дома можно было сделать тонкую прозрачную пластинку – шлиф. Из каждого маршрута приносили уйму разных образцов, с которыми потом сообща разбирались и составляли эталонную коллекцию.
Для гидрохимической лаборатории поставили отдельную палатку, оборудованную по всем Аниным требованиям. Целыми днями девушка «колдовала» над пробами воды, и каждую свободную минуту к ней заскакивал Фёдор.
– Ну, что там у тебя? Ничего нового не появилось?
В ответ девушка всегда улыбалась и приговаривала:
– Потерпи, пока всё по-старому.
О своих чувствах к ней Фёдор никому не говорил, и это только усложнило их личные отношения. От каждого приходилось скрывать свой взгляд и даже улыбку, посланную девушке. Фёдор уже не раз пожалел, что сразу не сказал о том, что она его невеста. Но на это были свои причины: Аня не хотела об этом даже слышать.
– Я пока замуж не собираюсь. Поживём – увидим, – говорила она каждый раз, когда возникал об этом разговор.
Так долго продолжаться не могло, и при первом же удобном случае он собирался всё расставить по своим местам.
* * *
И такой случай вскоре представился. Отмечали день рождения Афанасия Берестова. Для этого он припас две бутылки спирта, бережно спрятанные во вьючный ящик. О них не знал даже Фёдор, упаковавший туда все радиостанции.
– Ну, ты даёшь! – увидев там заначку, только и сказал он имениннику. – А если бы они разбились, мы могли остаться без связи.
– Спиртом рацию не испортишь, от него связь будет только устойчивей, – засмеялся Афанасий. – Там самое надёжное место – вьючник опечатан.
Берестов был прав: вьючный ящик с радиостанциями так же, как «секретный» чемодан, был самым ценным грузом отряда и находился под пристальным вниманием начальника.
– Афанасий, желаю тебе исполнения желаний и всех земных благ, – на правах начальника произнёс Фёдор.
Аня с радостью поддержала его тост, но добавила, что всех земных благ ему будет очень много. Афанасий выглядел очень счастливым: первый раз он отмечал свой день рождения в полевых условиях, обычно о нём всегда забывали. Когда официальная часть закончилась, Виктор принёс гитару и, сев возле костра, стал наигрывать бардовские песни. От его монотонного голоса стало клонить на сон. Студенты потянулись в палатку. Первым не выдержал Фёдор.
– Сыграй нам лучше «Перекаты» или что-нибудь в этом духе. Хочется послушать геологические песни, а не трын-траву.
Виктор развёл руками. Таких песен он не знал.
– Дай гитару, я попробую.
Студент не возражал.
– Я вам спою песню «Разговор в палатке» на стихи Сергея Бажутина, – настраивая гитару, сказал Фёдор. – Это геолог, который работал в Восточной Сибири. И талантливый поэт, – добавил он, ударив по струнам. Тихим голосом он запел:
Какая блажь тебе покоя не даёт?
Живи, как все,
В самой Москве,
Где апельсины круглый год.
Комфорт!
А на углу буфет открыт всегда.
И пиво… Слышь?
А денег – шиш!
Зато горячая вода,
Балда!
Голос Фёдора окреп и на последнем слове достиг вершины. От этого показалось, что песня проникает в каждую клеточку тела. К костру снова потянулись студенты. По сравнению с трынканьем Виктора, это была живая музыка.
Ты глянь, в Москве театры и кино.
Каков досуг?!
А здесь на круг
Лишь преферанс и домино!
Смешно!
А там семья, и фикус, и эстамп…
Жена – вдова!
Год или два?!
Ей нужен ты, а не почтамт
И новый штамп.
Фёдор невольно посмотрел на Аню. Девушка в ответ улыбнулась и покачала головой. «Вот видишь, какая жизнь у геологов, – будто говорило её выражение лица. – Какой от вас толк в семейной жизни?»
В следующее мгновенье она отвернулась. Вести разговор на личные темы в присутствии многих людей ей не хотелось, но после вечеринки все быстро разошлись по палаткам, а Фёдор засиделся с Аней у костра.
– Федя, ты, оказывается, хорошо играешь. А почему я этого не знаю?
– Мы об этом никогда не говорили.
– Мог бы и сам предложить что-нибудь послушать, – укоризненно сказала девушка. – А то, видишь ли, он играет на гитаре и молчит. Эту песню ты мог бы спеть на нашей вылазке за город или на экспедиционном вечере. Свой талант нельзя закапывать в землю. О тебе должны знать.
– Знать, чтобы каждый показывал на меня пальцем и приговаривал: «Смотрите, это тот самый, который непутёвые песенки поёт».
В последнее время он даже забыл о своей гитаре, которую ещё недавно не выпускал из рук. В студенчестве так же, как Виктор, он увлекался бардовскими песнями, а потом потянуло на классику.
– Я пойду, завтра рано вставать, – зевнула девушка. – Спокойной ночи.
