В Ан-2 качало, шум работающего двигателя врезался в сознание, напоминая о действительности. Внизу проплывали заснеженные леса и реки, а над ними висели облака. Как Закатов ни старался – три дня пришлось просидеть в Тындинском аэропорту. На единственный рейс, выполнявшийся дважды в неделю, образовалась очередь. С проблемой транспорта, о которой говорил Фишкин, пришлось столкнуться наяву. Фёдор смотрел вниз, а мысли снова возвращались к Охлопкову.
«Что же его заставило совершить такой героический поступок? Иначе это никак не назовёшь. Золото во все времена играло роль денежного эквивалента: его можно было продать или поменять на товар, вложить в него деньги. Словом, на нём имелась возможность хорошо заработать, а тут вдруг старатель, работающий ради этого металла, сдаёт его государству, да притом безвозмездно. Это выглядит просто кощунственно и совершенно нелогично. Человек, живущий постоянно в тайге, должен сам себя прокормить и одеть. А как это сделать, если нет источников дохода? Добыть пушнину, грибы, ягоды, какие-нибудь корешки или травы и продать. Если есть золото, можно, конечно, продать его. Другого способа заработать деньги я не вижу. А что делает Охлопков? Он просто так отдаёт свои деньги, на которые мог бы что-нибудь приобрести…»
Самолёт попал в воздушную яму. Комок подошёл к горлу. Быстрыми движениями Фёдор стал разворачивать гигиенический пакет, но через мгновенье падение прекратилось.
«Ну, слава богу, а то, чего доброго, не долетишь до этой глухой деревни, – зажав в руке смятую бумагу, подумал парень. – Вот народ будет смеяться, скажут: “Сидел бы на месте, ничего бы не случилось, так нет, куда-то попёрся”. – Про себя он улыбнулся, и мысли снова вернулись к Охлопкову. – Со старателем определенно что-то не так или, может быть, я чего-то не понимаю. Скорее всего, это золото он сдал для того, чтобы привлечь внимание властей к тому району. Вот, мол, смотрите, товарищи большевики, сколько золота валяется у вас под ногами. Давайте его поднимем. Если он его сдал в качестве приманки, тогда всё сходится. Но зачем привлекать внимание к тому, что можно поднять самому? Тут нет никакой логики. Что же всё-таки подтолкнуло его на этот подвиг? Может, сбежал с прииска и, чтобы легализоваться, совершил благородный поступок? Конечно, предварительно отсыпав большую часть себе».
Так ни к чему и не придя, Фёдор прилетел в Учур. Деревня Охлопкова вытянулась вдоль скованного льдом Алдана. Хвосты дыма, тянувшиеся вверх по течению реки, указали на расположение строений. С виду обычный таёжный поселок, жители которого занимались охотой и земледелием. Рубленые из круглого леса дома, крытые шифером и очень редко оцинкованным железом, стояли среди леса и на открытом месте. Некоторые из них украшали резные наличники и ставни. В центре деревни возвышался памятник вождю пролетарской Революции, изменившей жизнь целой страны и провозгласившей лозунги в пользу рабочих и крестьян.
Прямо с самолёта Закатов отправился в поселковый совет. И первым, с кем там встретился, был председатель Семён Иннокентьевич Охлопков. Оказалось, что он внук того самого Егора Охлопкова, ради которого совершалась поездка: «Тут и, правда, как говорил Шурковский, куда ни плюнь, одни Охлопковы».
На вид председателю перевалило за сорок. Семён выглядел щуплым, но жилистым мужчиной азиатской внешности. Короткие чёрные волосы ёжиком, на скуластом лице светились чёрные глаза, в которых угадывалась природная хитринка. На нём был нарядный тёмный костюм со светлой рубашкой и ярким полосатым галстуком. Спокойный с виду, Охлопков внутренне кипел от жажды деятельности. Отложив все дела, он занялся с Фёдором. Появление в деревне любого человека из города уже являлось событием, а если он приехал из-за твоего родного деда – выходило за пределы понимания.
– Егор один во всём нашем роду был старателем, значит, он вас интересует, – тайком изучая приезжего, сказал председатель. – После Революции он мыл золотишко в тайге. Говорят, мал-мал разбогател мой дед.
– Как это?
– Ну, маленько, значит, – уточнил тот. – На заработанные деньги Егор построил добротный дом, в котором мы жили долго. А я его старший внук, правда, своего деда никогда не видел, но кое-что о нём слышал. Родственники рассказывали, что он слыл отчаянным человеком. Из Алдана пешком ходил в Якутск. Туда на машине за день не доедешь, а он пешедралом. Во, какой у меня был дед!
Охлопков-младший поднял голову от стола и с важным видом посмотрел на Фёдора.
«Вот, мол, знай наших, – читалось в его взгляде. – Мы хоть и живём в тайге, но стоим многих городских».
– А зачем? – прервав любование собой, спросил его Фёдор.
– Да кто его знает, так бабушка говорила. Я запомнил её слова. Я же тогда был пацаном, а потом бабушки не стало. Хотел бы спросить, да уже не у кого.
Зазвонил телефон, и председатель куда-то засобирался.
– Прошу прощения, надо срочно ехать на электростанцию, – сказал он, поднимаясь. – У нас чепэ случилось. По дороге я завезу вас к своей сестре, может, она что вспомнит, а поеду обратно – заберу. Валентина обо всём позаботится.
Сестра Охлопкова работала учительницей в деревенской школе. Узнав, зачем приехал Закатов, она только развела руками.
– Ну, что я могу сказать о своём дедушке, если его никогда не видела? Нет, Фёдор, я вам не помощница, разговаривайте с Семёном – он больше меня знает. Столько лет прошло, а вы хотите что-то найти. По-моему, это невозможно.
Она его накормила и стала расспрашивать о жизни в городе, о которой втайне грезила. После института Валентина осталась в деревне, где прошла её жизнь, но время от времени на неё накатывала печаль по несбывшейся мечте.
* * *
Семён забрал Закатова только вечером и на машине повёз к себе домой. Падал пушистый снег. В лучах света снежинки кружились, словно в хороводе, искрились разноцветными огоньками и, опускаясь на землю, превращались в белое покрывало. Серебристые деревья казались пришедшими из волшебной сказки.
Жил Охлопков с женой и с семьёй дочери Алины в одном доме. Его дом ничем не выделялся среди окружающих строений, разве что стоял повыше других. Добротный пятистенок, рубленный из толстых брёвен с застеклённой верандой, покрашенной зелёной краской.
– Мария, принимай гостя, – с порога сказал Семён и, представив его хозяйке, повёл в гостиную.
В доме пахло жареным мясом. Посреди большой комнаты лежал светлый ковер, в углу стоял телевизор, рядом с которым – мягкие кресла, а возле стены примостился диван, застеленный зелёным бархатным покрывалом. На противоположной стене висела медвежья шкура.
«Вот тебе и деревня! Не у каждого в городе такая обстановка в благоустроенной квартире, а о такой большой площади и говорить не приходится».
Мария смотрела за хозяйством, а дочь Алина так же, как её тетя, учительствовала, только преподавала в младших классах. Муж Алины, как многие в деревне, после Нового года ушёл в тайгу на охоту и с тех пор дома не появлялся. И так всегда, поэтому молодые дедушка и бабушка тянули и семью дочери.
