– А я вам что говорил! – торжествовал Сенькин. – Вернулся, голубчик, вернулся. А как же ему не вернуться, ведь тут свои?
Изо всех сил стали грести к берегу и, причалив, быстро собрали костёр. В ход пошли ветки стланика, добытый из-под снега хворост и даже невесть откуда взявшиеся бумажки. Едва живой язычок пламени лизнул хвою, перекинулся на ветки – и костёр вспыхнул. Клубы белого дыма взвились ввысь. В душе Иван ликовал. От радости его охватила эйфория. О них не забыли, их ищут и могут найти! Неожиданно самолёт изменил курс и, снижаясь, полетел в их сторону. Затеплилась надежда на спасение.
– Они увидели, летят к нам! – закричал Иван. Привязав свою рубашку к шесту, он стал ею размахивать, будто гонял голубей. Пролетев прямо над ними, самолёт пошёл на второй круг. Словно приветствуя, он покачал крыльями и, казалось, замедлил движение. От самолёта отделился чёрный комок, который скоро перерос в огромный тюк, спускавшийся на парашюте. Сделав ещё круг, самолёт улетел.
В сброшенном тюке оказались продукты, лекарства, палатка и две резиновые лодки. Трудно было сказать, чем руководствовались пилоты, сбрасывая спасательный набор, но они попали почти в десятку. До полного комплекта не хватало только печки и спальных мешков. Винить за это их не следовало: кто мог знать, найдут ли они живых людей и сколько.
В каждой лодке разместилось по три человека. Иван вместе с раненым Лемковичем попал к Свиридову. Для лучшей устойчивости подполковник привязал к своей «резинке» по бревну с каждого бока. Получилось замысловатое плавучее средство с резиновой лодкой посередине. Спереди и сзади него выступали круглые лесины разной длины. Лодка с привязанными бревнами стала жёсткой конструкцией и в то же время лёгкой, в отличие от непотопляемого плота. Сразу как только отчалили от берега, она показалась довольно юркой, но всё же не такой, какой могла стать, если бы её не перегрузили. По сравнению с большим плотом, жизненного пространства здесь оказалось меньше, поэтому пришлось приспосабливаться. Лемковича положили на свернутую палатку, Иван сел впереди, а на корме грёб Свиридов.
Все понимали, что, если пойдет шуга, придётся идти пешком. Насколько это трудно, они уже испытали, поэтому спешили как могли. И спешка подвела. Когда впереди показался очередной порог, какие легко проходили на тяжёлом плоту, первым сплавлялся Свиридов. Не раздумывая, он пошёл по основной струе, прижимавшейся к одному берегу. Неожиданно резинка с привязанными брёвнами и людьми поднырнула под набежавшую волну, её придавила огромная масса воды. Сзади приостановившуюся лодку подгоняло быстрое течение, и она полностью ушла под воду. В одно мгновение все оказались в ледяной реке во власти волн и водоворота. До берега доплыл только Иван. Подполковника Свиридова и Левковича похоронили в одной могиле на высоком берегу. Кругом, словно в скорби склонив головы, безмолвно стояли заснеженные лиственницы, а на пороге всё так же шумела река.
С боков свиридовской лодки отвязали брёвна, за вёсла сел майор, перешедший от Сенькина. Теперь в каждой лодке осталось по два человека, но замены у гребцов не было. Облегченные «резинки» пошли быстрей. Первым сплавлялся пилот с тяжело раненным Васильевым. Всю дорогу тот стонал и бредил, а приходя в сознание, просил воды, и Сенькину приходилось бросать вёсла и оказывать ему помощь. Вскоре появились залесённые надпойменные террасы, река стала шире, исчезли перекаты, и вместе с ними заметно уменьшилась скорость течения. Лодки почти остановились. Русло делало замысловатые изгибы, огибая одинокие сопки. От берега до берега реку забило тонким льдом. Редкие льдины медленно плыли по всей ширине реки, натыкались друг на друга, прибивались к берегу и крошились на камнях. Повсюду, насколько хватало взгляда, виднелась ледяная каша.
– Всё, товарищи, кажется, мы приплыли, пошла шуга! – сказал расстроенный Сенькин.
Казалось, обидно сознавать, что до Алдана осталось совсем немного, а они могут застрять в замерзающей реке. Чтобы льдом не порезало резиновые лодки, Сенькин подвёл под них куски шёлка от разрезанного парашюта. После остановки майор с Иваном шёл первым и, как ледокол, раздвигал и крошил лёд, а пилот, не напрягаясь, двигался по чистой воде и молил Бога, чтобы выдержали лодки. Только в одном месте, где река делала большую петлю, огибая высокую гору с обрывистым прижимом, пришлось пробиваться через сплошной затор льда.
Лодки выдержали, и поздно вечером, не доходя устья, они встретили рыбака, заготавливавшего рыбу на зиму.
Глава 10. Площадь поисков
Наконец-то Закатов окончательно определился с площадью поисковых работ. Она протянулась с юга на север почти на сто километров, захватывая горы и долины полноводных рек. На юге находился участок, выделенный по предложению Фишкина. Север приходился на территорию, которую выбрал Фёдор. Именно здесь в трёх пробах Брукса обнаружилось четыре знака золота.
После долгих раздумий Закатов всё-таки решил оставить площадь Фишкина, но она попала в объект последней очереди, а сначала он наметил полевые работы в центральной и северной частях. Теперь проблемы возникали только с методикой. А причина заключалась в том, что он не мог выделить вероятный тип оруденения, на который следовало ориентировать поиски. Не зная, чего ищешь, трудно было рассчитывать на получение положительного результата. Литература по золотоносности древних пород совсем отсутствовала, поэтому приходилось определяться «методом тыка». Так Вадим Викторович называл слепое шараханье из стороны в сторону.
Таким нехитрым методом, анализируя сложившуюся ситуацию, Закатов пришёл к заключению, что кроме руд жильного типа золото может быть тонкорассеянным и даже субмикроскопическим, содержащимся в других минералах. Поиски таких золоторудных пород следовало проводить в несколько этапов с разной сетью опробования, сгущая её на перспективных участках. Этого требовала инструкция по методам поисков, которую он основательно проштудировал. Но в ней ничего не говорилось о том, какими методами нужно искать такое тонкое золото.
Подтверждений своим соображениям по поводу наиболее вероятного типа оруденения Фёдор пока нигде не находил и из-за этого не мог выбрать не только сеть опробования, но и определиться с методами поисков. Ясно стало только одно, что простым шлиховым методом золото этого типа найти практически невозможно. Тем более его бесполезно искать вслепую на огромной площади, отбирая случайные пробы из разных пород, которых там великое множество. Найти таким образом золото удалось бы только при безумном везении. Если же везение не ставить во главу углу, то требовалось что-то придумывать. Несколько раз он встречался с Фишкиным, поговорил и с Мамедовым, но так ни к чему и не пришёл.
В последнее время почему-то часто вспоминался Ачагыров из партии Шурковского. В своё время тот стал первым, кому он рассказал о результатах анализов музейных проб. Владимир Николаевич всегда отстаивал и защищал Фёдора, а ещё он являлся опытным геологом-поисковиком, открывшим ни одно месторождение. Поэтому, не раздумывая, Закатов решил поделиться с ним своими проблемами.
Увидев кабинет с заваленными бумагами столами, стопками книг и рулонами разных карт, Ачагыров отметил основательность, с которой тот трудился на новом месте.
