Книга У звезд холодные пальцы, страница 37. Автор книги Ариадна Борисова

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «У звезд холодные пальцы»

Cтраница 37

– Твой отец – певучий ветер, рыщет меж землей и небом.

– Что оставил он в наследство?

– Быстроту и тягу к песням. Это, сын, не так уж мало…

– Как мое в Срединной имя?

Гордо мать проговорила:

– Твое имя – Ветер барро! Барро означает – волчий!

– Почему на мне нет меха, а во рту клыков опасных?

– Чтобы стал ты человеком, и тогда все сам добудешь…

Весны минули по Кругу с той поры неисчислимо, и родов возникло много в гордом племени таежном, вольных стай народа барро. Взор в грядущее – орлиный, лошадей хребты крылаты, высоки костры и песни, на отточенные копья вражьи головы надеты! Разве кто сравнится с барро, храбрыми, как волчьи стаи, в племенах других ничтожных? Разве есть на свете песни, царственнее песен ветра?!

Домм девятого вечера. Язык плоти

После купания они отдыхали на песке. Жгучие поцелуи рдяными цветами распускались на холмиках грудей Олджуны. Такие же яркие цвели в тенистых ложбинках ключиц Барро. Украдкой она разглядывала сплошь сплетенное из мышц мужское тело. Ей нравилось, что в нем не было мягкой податливой плоти. Нравилось смуглое лицо, на котором сияли желтые глаза с золотыми ободками и зубы белые, как снег.

В ноздри бил дурманный аромат истомленной травы. Лес за спиной, полный неумолчного птичьего щебета и звона цикад, задыхался от зноя и не мог напиться горячим воздухом, опаляющим зеленую грудь.

Неожиданно этот непостижимый барлор привычным движением открутил, не глядя, еловую ветвь. Так он, наверное, сворачивал шеи уткам и зверькам. Смеясь, пощекотал колючками пятку Олджуны и зачем-то принялся хлестать веткой одежду. Потом отвязал ожидающего поблизости коня.

На чалом не было седла и узды, лишь тонкий ремешок стягивал петлей нижнюю челюсть. В груди Олджуны занимался бегущий за событиями дух. Барлор в такт конской поступи жарко дышал за плечом. Благо, хоть не выл больше… Его волосы вкусно пахли клейкой живицей и можжевельником.

Не слишком любо Олджуне было место, в котором они остановились, да толку нет спрашивать, что и зачем. Все равно чужак не понимает речи людей саха.

Оставив коня, дальше пошли пешком. От вязкого болота несло зловонным старческим дыханием. Тут и там зеленели опасные топи, глыбкие мочажины, хитро прикрытые нежной, невинной на вид травой. Ступишь – и чьи-то беззубые алчные рты, смачно чмокая, начнут торопливо заглатывать ноги.

Затесы на костлявых стволах кривых елок, торчащих по островкам на всем пути до противоположного леса, затекли смолой и потемнели. Олджуна хорошо их помнила. Она сделала эти метки еще в детстве. Да и без того не могло случиться с нею плохого в лесу Элен. Сызмальства измерила долину вдоль и поперек малым зверьком, а теперь бежала, шла и кралась по ней сильным молодым зверем. Олджуна ревниво заметила, что лес любит и барлора. Барро не был в лесу чужим.

Жидкий зыбун перестал смыкаться над следами. Из-под чавкающей жижи светлою полосой вынырнула и расширилась скользкая глинистая тропа. Олджуна застопорилась и едва подавила вскрик, увидев в сырой глине рядом с оттисками своих подошв четкие отпечатки звериных лап. Во вмятинах от подушечек еще не проступила влага, лишь в оставленных когтями насечках тускло поблескивала мутная водица. Следы различались по размерам и глубине, из чего нетрудно было заключить, что серые – волк и волчица – прошли совсем недавно.

Сердце Олджуны испуганно екнуло. Куда ведет ее чудной иноземец, о чьем разбойном племени и средоточиях-гнездах бродит множество самых невероятных слухов? Что, если зверям на съеденье? Может, у барлоров обычай такой – приносить в жертву волкам глупых чужих девок? Не оборотень ли он сам, этот желтоглазый?!

Барро оглянулся и, кажется, что-то сообразил по ее глазам, ярко заблестевшим от страха. Поднес палец ко рту: тихо, тихо, молчи! Шаги его были бесшумны, – хвоинка не шелохнулась. Словно не человек ступал, а пробиралась сторожкая рысь.

На краю болота, где между кочками в травяных бочажках проступала совсем уже чистая вода, за лужком начиналась лесистая пойма. Барлор притаился в гуще кустов за старой разлапистой елью. Кивнул спутнице – поспешай – и начал забираться на дерево.

Олджуна отказалась от поданной руки. Сама мастерица на верхушки лазить. Стало смешно: неужто чужак гнездо собрался свить? Они вскарабкались высоко, и выяснилось, что Барро хотел показать.

Примерно в шести двадцатках шагов от ели на небольшом, чуть приподнятом островке, окруженном кучами бурелома и валежин, носился выводок круглых, как меховые мячи, щенков. За порослью голубичных кустов под устрашающим выворотнем с простертыми во все стороны сучьями, очевидно, скрывалось логово. Рядом в тени лежала волчья пара. Он и она. Вот чьи следы на глине напугали Олджуну. С островка зверям было удобно обозревать ближний лес и часть болота, куда, пробиваясь в траве, вела тропа к водопою.

По нынешней несусветной жаре матерый самец, должно быть, изрядно парился в толстой шкуре. Грязные отрепья еще не отлинявшей шерсти вздымались и опадали на мощно дышащих боках. Лишь спина поблескивала под солнцем новым светлым мехом. Красный язык, высунутый из открытой пасти, трепыхался, как огонек в груде серых, отгоревших угольев и пепла.

Из-за мощного тела волка выглядывала голова волчицы, покоившаяся на сухощавых скрещенных лапах. Уши ее еле заметно подрагивали, а глаза лениво следили за щенками, которые возились поодаль.

Внезапно волк подобрался и настороженно поднял крупную голову. Отведенные назад уши причесались к меху, морда вытянулась, принюхиваясь к воздуху. Зверь чуял опасность.

Чуть погодя могучий загривок вздулся, уши вспорхнули и подались вперед. Цепкие желтые глаза, казалось, продрались сквозь еловые ветви, скользнули по лицам сидящих на дереве людей… и ушли в сторону. Олджуна затаила дыхание. Ветер летел от логова, и на нее пахнула тяжелая вонь звериного жилья.

Почуяв человека, волки обычно оставляют обжитое место и торопятся бесследно раствориться в глухомани. Но то ли серый не уловил человечьего запаха, то ли признал собрата в барлоре – уверенность вернулась к нему. Только шерсть на загривке время от времени щетинилась и хвост изредка вздымался.

Пятеро волчат, неугомонные, как все дети, совали любопытные носы в кусты и ямки, ловя волнующие запахи. Пытались поймать бабочек, клацая острыми зубками. Двое столкнулись, неуклюже отпрыгнули друг от друга и воинственно зарычали. Начавшаяся потеха потихоньку превратилась в драчку. В нее тотчас же включились остальные.

Кусались малыши всерьез, и сражение завершилось громким воплем щенка. Он колобком покатился по земле, потирая толстыми лапками пострадавший нос. Тогда мать зевнула, потянулась с приятностью и двинулась к драчунам.

Волчица была молода и красива. По спине ее тянулась темная, очищенная от линьки полоса. Матово-серый окрас боков светлел к животу, под которым виднелись набухшие сосцы. Беззлобно огрызаясь на возмущенный визг щенков, она раскидала их лапой. Потащила к логову виновника стычки. Он покорно повис в зубах со смешно натянутыми глазками, не смея скулить.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация