«Илюха меня либо пошлет сразу, либо выслушает, и тогда безумство может воплотиться в жизнь!» – колготилось в моей голове, пока пальцы набирали номер сотового телефона.
Суркис ответил после десятого гудка. Уже по тому, как он произнес «слушаю», я понял, что скорее всего получу первый вариант ответа.
– Привет, Люханс! С Новым годом тебя! – начал я максимально жизнерадостно.
– А-а, мистер Пачкуля Пестренький! – моя трубка начала сочиться Илюхиной желчью, но я стерпел. – Кто тебе сказал, что я жду этих идиотских поздравлений?
– Почему «идиотских»? – опешил я.
– Потому что только идиоты могут радоваться, что стали еще на год ближе к могиле!
«Ни фига себе! – промелькнуло у меня в голове. – Кто же его так обидел? Неужели с работы поперли?!..» Я чуть было не озвучил эту мысль, но вовремя спохватился.
– Илька, кончай ты депрессовать! Лучше скажи, хочешь получить порцию свежего адреналина?
Вопрос мой был с подкавыкой. Суркис с детства проявлял склонность к запредельному риску. Не раз наша компания попадала в ситуации, что называется, на грани фола. Будь то кража яблок из университетского сада или битье стекол на живодерне в знак протеста против убийства бездомных собак и кошек, или охота на гадюк ранней весной в Заречье. Во всех этих и многих других наших похождениях Илья вел себя запредельно рискованно, но каждый раз умудрялся выйти сухим из воды сам и вытащить остальных. Много позже, целиком уйдя в науку, Суркис, конечно, остепенился, помудрел, перестал «в воспитательных целях» отстреливать из рогатки алкашей возле пивного ларька, но я-то чувствовал, что под маской серьезного ученого мужа прячется все тот же сорвиголова. И не прогадал!
– А что ты мне можешь предложить? – все еще желчно поинтересовался он.
– Помнишь, я тебе перед Новым годом рассказывал о деле с киднеппингом?
– Ну, помню…
– Так вот, мы нашли базу похитителей!
– Поздравляю. А я тут при чем?
– Пока ни при чем. Но, если согласишься на мое предложение…
– Выкладывай, Димыч, не тяни кота за хвост! – перебил Илья, и это был голос прежнего Суркиса, авантюриста и забияки.
– Я предлагаю тебе поучаствовать в освобождении похищенных ребятишек, – без обиняков заявил я и замер: пошлет или не пошлет?
Десять секунд, ушедших у Илюхи на обдумывание предложения, показались мне вечностью.
– Где встречаемся? – наконец спросил он.
«Ура-а!» – чуть было не завопил я, но вслух сказал:
– Через полчаса возле твоего института.
Я ожидал, что он поинтересуется, почему именно там, но Суркис и раньше никогда не задавал преждевременных вопросов, не задал и сейчас.
Более того, когда мы пожали друг другу руки под единственным фонарем, освещавшим парадное крыльцо Института биологических проблем и запорошенную снегом площадку перед ним, Илья огорошил меня фразой:
– Небось парализатор хочешь заполучить?
– Как ты догадался?!
– Элементарно, мой друг! – спародировал он нашего с ним любимого актера Ливанова. – Ты так подробно в прошлый раз расспрашивал об этом устройстве, что только глупец бы не сообразил, как ты на него запал. А тут представилась конкретная возможность проверить парализатор в действии, так сказать, провести полевые испытания без протокола. – Суркис хитро оглядел мою растерянную рожу. – А если я не соглашусь дать его тебе?
– Тогда зачем пришел? – попытался я реабилитироваться, больше перед собой.
– Может, решил посмотреть на твою вытянувшуюся физиономию? – продолжал глумиться Илюха. – Кстати, то еще зрелище!
– Слушай, Люханс, дело слишком серьезное, чтобы им забавляться, – разозлился я. – Немедленно отвечай: ты со мной или нет?
Суркис мгновенно согнал с лица ухмылку.
– Видишь ли, Димыч, – медленно заговорил он, – я, конечно, рад бы пойти с тобой, но… если нас повяжут, и если нам сказочно повезет – нас не шлепнут, а сдадут властям… Короче, мне есть что терять, Димыч. И это не только работа, которую я обожаю…
– Погоди-ка, – снова растерялся я от пришедшей догадки, – ты хочешь сказать, что… женился?!
– Ну, это сильно сказано, но…
– Елы-палы! Мир перевернулся! Илюха – семьянин!..
– Заткнись! Мы еще не расписаны… И вообще это сейчас не важно. В общем, парализатор я тебе дам, тем более что до конца новогодних каникул его никто не хватится. Но не вздумай с ним попасться!
– Спасибо, Илюха. Я тебя не подведу, – уверенно заявил я, опасаясь, что Суркис передумает. В конце концов мы и с Дюхой вдвоем прекрасно управимся – этот завсегда готов покуролесить, да и в электронике разбирается – будь здоров!
– Тогда топай вокруг здания и становись возле левого угла, – скомандовал Илья, направляясь к институтскому крыльцу.
Я так и сделал. За углом было почти темно, лишь рассеянный отсвет недалеких фонарей Центрального проспекта чуть разбавлял зимний сумрак. Прошло не менее пяти минут, прежде чем я услышал, как наверху скрипнула оконная фрамуга. Я посмотрел туда и заметил на сероватом фоне неба темный силуэт головы, торчащий из окна третьего этажа. До меня донесся тихий свист, и вслед за ним в сугроб рядом со мной ухнул увесистый предмет. Я поспешно извлек его. Это оказался пластиковый контейнер, вроде тех, что используют для хранения разных кухонных мелочей.
Подавив желание сразу заглянуть в него, я вернулся обратно к фонарю на краю площадки перед крыльцом. Еще спустя минут десять из дверей института вышел Суркис с каким-то здоровенным пакетом.
Поравнявшись со мной, Илья буркнул: «Пошли!» и направился к выходу из институтской аллеи. Я молча припустил за ним.
Лишь когда мы сели в мою машину, я поинтересовался:
– Что же ты наплел вахтеру о своем внеурочном визите?
– Ерунда! Сказал, что нужно снять показания с ПЦР-комплекса и перезагрузить автопликатор.
– Чего?!
– Вижу, что не понял, – хмыкнул довольный Суркис. – Вот и охранник тоже челюсть на паркет уронил.
– Цинизм ваших помыслов в данной концепции ассоциируется с мистификацией парадоксальных иллюзий, – глубокомысленно изрек я.
– Однако с точки зрения банальной эрудиции, – с серьезным видом подхватил Илюха, – не каждый индивидуум способен игнорировать тенденции реального субъективизма. Во-во!
– В таком вот аксепте, – закончил я и выложил на сиденье контейнер с парализатором. – Давай, показывай, куда тут нажимать?
* * *
Расставшись с Илюхой, я тут же позвонил по мобильнику Куваеву. Времени на подготовку оставалось совсем чуть, и я молил Создателя и его демиургов, чтобы их блудный сын Андрей Васильевич не пустился раньше времени во все тяжкие, а был на связи и в зоне доступа.
