– Что наскребли – все ваше.
Коллега Отто по группе расследования, тридцатилетний Александр Рикс
[40], присел на стул, потянул папку на себя.
Доронин хотел было еще разок притронуться к документам, но тут же передумал и обреченно махнул рукой. А глазами быстро оценил обстановку.
Да, ребятки… Обмишурились с расследованием убийства Володарского, теперь и это угробите. Куда вам до Озеровского… И зачем Бокий приказал именно им сдать дело? Неужели более толковых не нашлось? Эти даже на русском через пень колоду говорят, а пишут так вообще не прочесть (о себе Доронин, как о составителе протоколов, был довольно высокого мнения).
Впрочем, истины ради следует сказать, что выбор Дзержинского (о чем Демьян Федорович, ясное дело, не знал) был далеко не случайным.
Александр Юрьевич Рикс, несмотря на молодые годы, был одним из немногих чекистов, кто имел высшее юридическое образование (окончил Петроградский университет) и имел небольшую практику в следственных делах. Хотя, как заметил Доронин, в их тандеме лидирующую роль играл не он, а Отто.
Эстонец по национальности, Эдуард Морицевич Отто, владелец кожаной «чекистской» тужурки, особым образованием не блистал. Знаком был с электротехникой, фотографией, однако ни в первом, ни во втором особых талантов не проявил. Зато в организации террористических актов показал себя выше всяких похвал. Чем, собственно, и привлек внимание к себе органов ЧК. Впрочем, отличался товарищ Отто не только этим. Его главной отличительной чертой были честность и прямо-таки параноидальная жажда справедливости. Чекист рубил правду-матку вся и всем, вне зависимости от должности, звания и возраста, что многих обижало и отталкивало от него. А поэтому друзей, настоящих, близких друзей, у Эдуарда Морицевича не было.
Отто склонился за спиной коллеги, тоже принялся изучать бумаги.
Доронин внимательно наблюдал за обоими.
– Князя Меликова допрашивали? – Рикс поднял голову, посмотрел на матроса.
– Это к которому забежал мальчишка? Нет, не успели.
Бумаги зашелестели дальше.
– Почему нет протокола допроса отца Канегиссера?
Тут Доронин только развел руками. Отца убийцы допрашивал Озеровский. А вот почему не оформил бумаги, кто ж его знает?
– Отчень халатный работа! – прямолинейно высказался Отто.
Папка захлопнулась.
Доронин едва не задохнулся от гнева: это кто его тут вздумал учить? Однако сдержал себя: вовремя вспомнились слова Бокия.
– Времени было мало. – Демьян Федорович поднялся со стула, оправил гимнастерку. – Зато вам теперь все карты в руки.
* * *
Утром Озеровский с Мичуриным в первую очередь отправились к месту убийства товарища Урицкого – в Комиссариат внутренних дел Северной коммуны.
Город готовился к похоронам убитого Моисея Соломоновича. По тем улицам, где должна была пройти траурная процессия, вывешивали красные флаги с привязанными к древку черными ленточками. Дворники совместно с охраной и сотрудниками комиссариатов прибирали как проезжую часть, так и тротуары. Утром все питерские газеты вышли с некрологом. К Таврическому дворцу, где выставили для прощания гроб с телом покойного, Совнарком подогнал броневики. А за городом, на летном поле, томились в ожидании аэропланы.
Впрочем, о последнем ни Озеровский, ни тем более Мичурин не имели ни малейшего понятия.
По дороге Саша поинтересовался:
– А зачем мы едем в Зимний? Ведь убийца пойман на месте преступления.
– К сожалению, убийца был задержан далеко не на месте преступления, – в своей любимой, поучающей манере начал отвечать следователь. – Именно по этой причине мы и едем, как вы выразились, в Зимний. Вас устраивает такой ответ?
Юноша только пожал плечами.
– Разрешите поинтересоваться, а что у вас, в Московской ЧК, не проводят детального расследования?
– То есть как это не проводят? – взъерошился Мичурин. – У нас все проводят, как полагается, в соответствии с законом. Вот только, если преступника поймали с поличным, с ним долго не возятся, как тут, – с легким укором ответил юноша.
Озеровский только усмехнулся: молодежь…
Войдя в здание комиссариата, где два дня назад произошло преступление, следователи подозвали к себе швейцара.
Озеровский кивнул в сторону лифтового приспособления:
– Вы присутствовали в момент убийства госп… м-м-м… товарища Урицкого?
– Так точно-с, – старик быстро, утвердительно затряс головой, – присутствовали. И я, и мой напарник, Федор Васильевич. Только он сегодня отсутствует. Приболел. Мы в ЧК все рассказали. Все, как было… Да и что мы видели? Почти ничего, – быстро затараторил перепуганный швейцар. – Я-то до того все смотрел на люд, кабы чего… У нас же как – где много люду, там и карманники. Вот и наблюдал. А тут бах-бабах… Гляжу, а Моисей Соломонович весь в крови, лежит. И крики, крики…
– Что было, мы и без вас знаем, – грубым повелительным тоном оборвал выступление щвейцара Озеровский. Саша, услышав стальные нотки из уст старшего товарища, едва смог сдержать улыбку: так не вязался этот повелительный тон с неброской, даже скорее запущенной внешностью Аристарха Викентьевича. – Нас интересует поведение убийцы до покушения. Когда приехал? Где стоял? Что делал? С кем разговаривал? Бывал ли он раньше в комиссариате? Если был, то с кем? Или один?
Старик швейцар прижал руки к груди:
– Точно-то я ничего толком сказать не могу. Появились они, кажется, за час до приезда Моисея Соломоновича.
– Кажется или за час?
– Вроде бы за час. Хотя, может, и раньше. Стояли вон там, у окна. – Швейцар указал на то место, где два дня назад топтался, в ожидании Урицкого Канегиссер. – Курили, это помню точно. А вот с кем общались – не приметил. Вроде ни с кем. Я за другими следил. – Служащий комиссариата встрепенулся. – Я ведь вашим товарищам про это уже рассказывал.
– Знаю. – Озеровский прошелся по пустому холлу. Сегодня посетители отсутствовали, а потому его шаги гулким эхом отражались от стен. – Детали. Вспоминайте детали. Он точно ни с кем не общался?
– Ну-у, – протянул швейцар, – так, чтобы разговаривать, то ни с кем.
– То есть… – Аристарх Викентьевич заинтересованно потер правой рукой подбородок. – Убийца ни с кем не разговаривал, но… продолжайте.
– Они, как рассказывал мой напарник, Федор Васильевич, спрашивали у него, приехал товарищ Урицкий или нет? И все.
– И что тот ответил?
– Сказал, что вроде нет. Он, то есть Федор Васильевич, еще поинтересовался в тот момент у помощника Моисея Соломоновича, прибыл ли товарищ комиссар? Тот ответил, что нет. После этого убийца-то и отошли к окну, и больше ни с кем не разговаривали.
