А ведь так оно и было. Некоторое время назад Жакову пришлось арестовать одного интендантского старлея по фамилии Воробьев. Тот уговорил двух морячков с советского сухогруза вместе ограбить некоего корейского коммерсанта. Офицер предложил тому по сходной цене ходовой товар, который якобы хранился у него на складе, – он и клюнул. В условленный час купчишка явился на встречу, правда, не один – с ним был компаньон, державший в руках потертый кожаный портфель. «Деньги!» – сразу решил старлей, опытным глазом оценив богатую банковскую историю этого предмета.
Воробьев сказал, что военные склады находятся где-то за городом, и они сели на поезд. Ехать пришлось долго, а когда они наконец сошли на каком-то полустанке, старлей потянул корейцев в лес. Там, мол, находятся склады – пошли. Но те вдруг заподозрили неладное и бросились бежать.
– Держи их! – крикнул Воробьев, вытаскивая из кобуры пистолет.
Первые же пули сразили бедных купчишек. Когда открыли портфель, то там не обнаружили ни вона – одни бумаги с иероглифами.
– Вот гады! – выругался интендант. – Зря только патроны на них тратил.
Одного корейца он тогда убил, а вот второй выжил и добрался до города. Там он обратился в Управление государственной безопасности, после чего информация попала к Жакову… В тот же день Алексей разыскал этого интенданта, а следом и его помощников. Те быстро признались ему во всем. Всех троих отправили в Пхеньян. Через двое суток капитан узнал, что интенданта расстреляли, а морячков отправили на родину: пусть, мол, гражданский суд решает их судьбу.
– Послушай, Тен, а ты не хочешь прокатиться со мной за тридцать восьмую параллель? – неожиданно предложил капитан музыканту. Тот удивился.
– А зачем? Я только недавно оттуда. К брату ездил.
Алексей понимающе кивнул.
– Скорее всего, это было в последний раз, – сказал Жаков.
– Почему? – удивился музыкант.
– А потому! – как-то невесело произнес капитан. – Закрывается граница, понятно?
– И надолго? – насторожился собеседник.
– Навсегда! – ответил Алексей. – Вернее будет сказать, до тех пор, пока Корея снова не станет единым государством. Но сейчас этого ожидать не приходится. Так что пользуйся случаем, уважаемый!
Тен в растерянности. А как же тогда они будут с братом общаться? Или он уже никогда его не увидит?
– Я согласен, только не пойму, зачем я вам там нужен?
– Скоро все поймешь, – похлопал его по плечу капитан. – Сегодня вечерком зайди ко мне в комендатуру – потолкуем…
В Сеул делегация отправилась поездом. Их было человек десять, в основном члены военной миссии, находящейся в Пхеньяне. Добрая половина из них была в парадных кителях, украшенных разноцветными ярусами орденских планок, тогда как другие предпочли цивильную одежду. Среди последних был и Алексей, а также переводчик Ли и музыкант Тен, на которых были новенькие хорошо подогнанные бостоновые костюмы.
Вагон, куда они сели, был почти пустой. А ведь еще недавно невозможно было достать билет на поезд, идущий на юг. Сразу появились спекулянты, которые требовали за билеты тройную цену, тут же промышляли местные карманники, пытавшиеся освободить от кошельков бегущую публику. Первых милиция била палками, вторым же, следуя местным обычаям, отрубали руку. Воришки плакали, просили пощады, но люди в форме были непоколебимы. Дескать, знали, на что шли, так что не пищите…
Потом их, окровавленных и полуживых, сдавали на руки родным.
– Жестоко!.. – однажды став свидетелем такого наказания, заметил потрясенный Жаков.
– Не жестоко! – тут же отреагировал на это его переводчик Ли. – Воровство подрывает государственные устои.
Этот недоучившийся студент часто говорил такие вещи, которые заставляли капитана задуматься. Что это – результат его учености или же природная сметка? – удивлялся Жаков. Впрочем, природный ум был присущ многим корейцам, и это вызывало уважение. И все же калечить людей, пусть даже за преступление, нельзя, считал Алексей. К этой мысли он вернулся на вокзале, когда их делегация, следовавшая к своему вагону, стала невольным свидетелем задержания молодого карманника. Тот кричал, отбивался от людей в казенной форме, просил их о пощаде, но все было напрасно. «Еще одна будущая жертва народных традиций», – с болью подумал Алексей.
– Это нехарактерно для нас… Это я про воров, – произнес по-корейски Тен и попросил, чтобы Ли перевел его слова Жакову. – Корея всегда жила своим трудом, и люди не воровали.
– А что ж сейчас-то случилось? – ухмыльнулся капитан, но музыкант многозначительно промолчал. Дескать, неужто сами не догадываетесь?
Да догадался Жаков, догадался. Любое социальное потрясение выворачивает обществу душу и меняет сознание людей. А если этим людям еще жрать нечего… На севере полуострова заводы с фабриками стоят – куда идти? Может, в сельскую коммуну? Но там тоже голод несусветный.
– Эй, а ну стой! – неожиданно закричал Жаков милиционерам. – Отпустите его! Немедленно!.. – видно, вспомнив свое сиротское детство, не сдержался он. Милицейские не поняли его. Они стояли и растерянно хлопали глазами.
– Капитан говорит, чтобы вы отпустили этого человека! – сказал милиционерам поспешивший на помощь начальнику Ли Ден Чер. Те растерянно смотрели на русского. Капитан? А где видно, что он капитан?
– Скажи, что советский офицер ручается за этого пацана… – просил переводчика Жаков. Выслушав перевод, милиционеры нехотя отпустили парня. – Ну а ты больше не воруй, – обратился Алексей к карманнику. – Приезжай в Гензан – я найду тебе работу. Приедешь? – Парень, казалось, обезумел от радости. Стоял и не переставая кланялся своему спасителю. – Давай приезжай. Я жду тебя в комендатуре… Все, а теперь иди!..
…Пока ехали, перезнакомились. Большинство из членов военной миссии были фронтовиками, и с ними Алексею было о чем поговорить. Пили водку, вспоминали войну, ругали немцев… Как водится, нашлись любители преферанса. Жаков, этот бывший беспризорник, с детства владевший картами лучше, чем столовой ложкой, с такой легкостью обыгрывал соперников, что те не успевали доставать свои бумажники. Под конец он сходил в вагон-ресторан и на все выигранные деньги набрал коньяку. «Спасибо тебе, брат! Ты настоящий товарищ! – расчувствовавшись, сказал ему на это руководитель делегации полковник Зудов. – Считай, что мы у тебя в долгу».
Как позже выяснилось, этот сорокалетний полковник был тот еще хват. И выпить любил, и баб потискать. Вот и эти неплановые поездки за тридцать восьмую параллель он придумывал только для того, чтобы как следует гульнуть. Жакова это нисколько не удивило. Он давно знал, что есть люди, которые могут устроиться даже на войне. Этот полковник тоже был из таких. В войну он просидел где-то в тылу, а сейчас догуливал ее остатки. При этом неплохо догуливал. Пока настоящие фронтовики мокли в дырявых армейских палатках, он пил за их победу в американских барах.
2
