Дудин покачал головой.
– Нечего оправдываться… – произнес он. Они сидели у полковника в кабинете, где не было посторонних. – Однако я не думал, что ты такой неосмотрительный, – укорил он капитана. – Кстати, а чем вам покойный Валериан Куйбышев-то не нравится? Вроде мужик он был толковый.
Жаков кивнул.
– Верно. Но тут дело в другом, – заметил он.
– И в чем же? – внимательно посмотрел на него Дудин.
Чтобы снова не попасть впросак, Алексей вначале решил подумать.
– В чем?.. – переспросил он. – Да нам просто непонятно, кому это там пришла в голову идея, чтобы отобрать у города его исконное название… Ну нельзя же так расправляться с историей! Вы посмотрите, товарищ полковник, что происходит… Уже нет Твери, но есть Калинин… Вместо Екатеринодара у нас теперь Краснодар, вместо Екатеринбурга – Свердловск… Я уж не говорю про Ленинград и Сталинград… Кто дал нам право вмешиваться в историю…
Дудин снова покачал головой.
– Ой, смотри, Алексей… Как бы эти твои мысли боком тебе не вышли… – предупредил он.
Жаков улыбнулся.
– Но я же знаю, кому говорю… – без тени смущения произнес он и получил взамен такую же искреннюю улыбку.
– И все равно – будь осторожен в своих суждениях, – неожиданно нахмурив брови, сухо проговорил полковник. – Это тебе политика, а не шоколадная фабрика. Сунешься в окно, так вместо конфетки топором по шее получишь. Вот так-то!.. Но давай вернемся к твоему Сеулу… Я вижу, ты поймал эту мысль за хвост и не хочешь ее отпускать. Так?
– Так, товарищ полковник! Другого варианта я не вижу.
Дудин потер кулаком лоб.
– Ну а если использовать нашу агентуру? – неожиданно пришло ему в голову. – Дать людям фотографию – те и сделают, что надо.
Жаков вздохнул.
– Нет, это не выход.
– Почему? – не понял его полковник.
– А потому что… – капитан на мгновение умолк, пытаясь найти нужный ему аргумент. – Потому что они пойдут напролом, а тут ювелирная работа нужна. Представьте, товарищ полковник, что к вам приходит незнакомый человек, сует в нос фото и спрашивает: это ваш сын? Ну тот, который… Что вы на это ему скажете?
– Я прогоню его… Нет, скорее всего, задержу для выяснения его личности…
– Ну вот! – обрадованно проговорил капитан. – И они это сделают. Вызовут полицию – и прощай, Федя…
– Какой еще такой Федя? – не понял полковник.
– Да это я так, к слову… – произнес Жаков.
– К слову! – передразнил его Дудин. – А ты не подумал о том, что и тебя таким вот образом могут сцапать? Впрочем, этих Хванов еще надо найти…
– Надо… – кивнул капитан. – Вот тут можно задействовать нашу агентуру – пусть займутся поиском.
Полковник взял со стола пачку «Казбека», открыл ее и протянул Алексею. Закурили.
– Ну, допустим, адрес мы нашли – и что дальше? – полковник внимательно смотрел на Алексея, будто бы пытался понять, что там у него в голове.
– А дальше… – Жаков сделал глубокую затяжку и тут же широко распахнул ноздри, чтобы выпустить через них дым. – Дальше я начинаю действовать по обстоятельствам… Поверьте, уж я найду способ, как мне поговорить с Хванами без ущерба для собственного здоровья. – Он вдруг улыбнулся – чует, чует, что полковник потихоньку начал сдаваться.
Дудин в растерянности.
– Ой, Леша, что-то мне все это не нравится… А вдруг проколешься?.. Вдруг не вернешься?
– Вернусь!.. Обязательно вернусь! – горячо заявил капитан.
– Хотелось бы надеяться, – вздохнул полковник. – А то ведь я потом всю жизнь буду мучиться совестью… Как же, мол, так: человек две войны прошел, а тут на тебе… Ну ладно, не будем о плохом… Значит, решил все-таки ехать?.. – сделал он последнюю попытку усомниться в кажущейся ему авантюрной идее капитана.
– Решил, товарищ полковник!
Дудин сделал паузу – о чем-то думал.
– Хорошо… – наконец сказал он. – На днях наша военная делегация отправляется в Сеул, так что будь готов…
– Есть быть готовым! – поднявшись со стула и едва скрывая радость, произнес Жаков. – Разрешите идти?
– Ступай, Леша, ступай… – сказал Дудин. – А адресок-то ты этих Хванов найди, – когда Алексей уже собирался выйти из кабинета, произнес он ему вслед.
– Попытаюсь, товарищ полковник! – не оборачиваясь, ответил тот.
Глава пятнадцатая
1
Осень. Небо в серых клочьях. Каждый день лили дожди. На улице – слякоть и угрюмые, озабоченные лица людей. Все чего-то ждали. Чаще ждали плохого. Закрыты многие магазины, ювелирные лавки, рестораны… Сорваны с театральных тумб афиши, зазывающие народ на представления заезжих артистов. Даже рикш стало заметно меньше на улицах. Пустынно в природе, такая же пустота в душе у людей. Жаков удивлялся: странно, как будто им при японцах жилось лучше!
«Нет, лучше не жилось, – соглашался с ним Ли Ден Чер. – Тут дело в другом. В Корее всегда были хорошо развиты торговля и ремесленничество, а тут вдруг все разом решили запретить. Вдобавок крестьян заставляют объединяться в коммуны. Вот народ и недоволен».
«И я бы был недоволен, – подумал Жаков. – Но мы это прошли и вроде бы уже привыкли – и вы привыкните. Правда, вам еще предстоит пройти этот трудный путь привыкания. Будут конфликты, будут аресты, пытки, тюрьмы, лагеря, будут жертвы. Увы, революции без этого не обходятся». И он пожалел этих людей, у которых самое плохое было еще только впереди.
Как-то, проезжая по городу на автомобиле, Жаков заметил знакомое лицо.
– Тен! Дружище! – попросив Гончарука притормозить, крикнул он.
Кореец остановился, увидел Алексея и улыбнулся. Тот жестом подозвал его к себе.
– Коннитива, капитан! – перейдя улицу и подойдя к машине, поздоровался Тен на японский манер.
– Коннитива! Коннитива!.. – жал ему руку Алексей. – Что-то давно тебя не было видно. Я уж, грешным делом, подумал, что ты тоже к американцам сбежал.
Тен, этот улыбчивый человек без возраста, был заводилой всех компаний, куда еще недавно приглашали Жаковых известные в городе люди. Он виртуозно играл на аккордеоне, и у него был прекрасный голос.
– А зачем мне бежать? У меня здесь дом, – перевел Алексею сидевший в машине Ли Ден Чер. – При этом еще неизвестно, где будет лучше. У меня двоюродный брат живет в американской зоне, так он говорит, что они там такое вытворяют… Пьют, буянят, женщин насилуют… Разве это хорошо?
– Ну не все же американцы сплошь плохие люди, – заметил ему Алексей. – Бывают и среди нашего брата… – он не договорил, и Тен заметил, как он вдруг переменился в лице. «О чем-то плохом, видно, начальник подумал», – решил кореец.
