Быстро тогда обнищала семья. Землю-то тоже объединили. Ничего не осталось. Пожили они так, помаялись, потом Александр и говорит: «Давай-ка, Лешка, дуй в Ташкент к сестрам, а мы с женой уже не можем тебя кормить. Кабы не было у нас детей, а то ведь двое…»
Сунул он Лешке рубль – больше, говорит, нет, так что извини, брат, – и поехал тот в далекий неведомый край в надежде разыскать старших сестер, которые еще в начале двадцатых вышли замуж и умчались в Среднюю Азию.
Долгими были эти Лешкины детские университеты, пока он наконец снова не вернулся домой. А там все та же унылая картина: грязь, ревущие от голода коровы, пустые глаза людей… «Да неужто так будет всю жизнь? – испугался Лешка. – Нет, надо бежать в город, иначе конец…» Вот и сбежал. В городе тоже пришлось несладко. Всякое бывало. Случалось голодать, случалось скитаться по чужим углам. И все же кое-что было светлое в той жизни. Во-первых, это знакомство с Ниной, интересная работа, аэроклуб… Казалось, все, кончились мучения, а тут война… Вот такая невеселая судьбина. «Но, может, после войны будет лучше?» – думал Алексей.
Но вот война закончилась. И что? Он снова целыми неделями не видит свою жену, снова каждый день рискует своей жизнью. Да когда же это кончится!..
Впрочем, Алексей принимал жизнь такой, какая она есть. Иные паникуют, злятся, ругают все на свете, а он живет в том ритме, какой задала ему судьба. Надо искать недобитых фашистов – он ищет, надо бороться с националистами – он берет в руки оружие и идет вместе с товарищами в лес. И снова атаки, снова этот привычный свист пуль, снова крики раненых… Черт возьми, ну когда же, когда всему этому будет конец?..
«А ведь на фронте все проще было, – иногда вдруг думал Жаков. – Там была позиционная война. Все знали: мы – здесь, враг – впереди… Наступай, побеждай, гони немца с родной земли – и вся недолга». А тут с какой-то горсткой «лесных братьев» они никак не могут справиться. Правда, на то были причины. Мало того что с этими бандитами приходилось воевать ограниченными силами, так ведь еще они действовали у себя дома, где им был знаком каждый кустик, каждое деревце, где их и накормят, и напоят, и предупредят, когда надо, об опасности. И то: хуторская система, густые леса, запасы оружия, оставшегося после немцев, – все это облегчало действия националистических банд, в основном состоявших из фашистских пособников – карателей, полицаев, сотрудников СД, гестапо, доносчиков и предателей всех мастей. Они убивали людей, грабили села и хутора, срывали мероприятия народной власти, направленные на восстановление советского режима. Свои же действия они оправдывали тем, что борются против коммунистического рабства за свою национальную независимость. Все это выглядело бы вполне объяснимо, если бы не одно «но»: банды эти были остатками недобитых фашистов. А фашизм, будь он немецкий, итальянский или какой другой, уже получил свой исторический приговор. Так что ни о каком национальном движении и речи не могло быть. Не получится у дьявола рядиться в тогу добродетели – все равно уши выдадут.
Однако, имея перед собой такого изощренного и опытного противника, органам госбезопасности вряд ли удалось бы справиться с ним в одиночку. Поэтому в операциях по уничтожению бандитов нередко принимали участие подразделения внутренних войск МВД и специально созданные из местных жителей отряды бойцов защиты народа. Все было направлено на то, чтобы в кратчайшие сроки произвести зачистку территории Прибалтики от врага.
Несмотря на сложную ситуацию, Алексей с самого начала испытывал трепетные чувства к этим местам. Богатые леса, небольшие хутора, цветущие луга, поля с озимыми, ухоженные дороги, сотни больших и малых озер с чистой водой и осокой… Красота! Приволье! Да, если бы не эти «лесные братья», они бы каждый выходной выезжали с Ниной на природу. Купались бы, ловили рыбу, варили уху на костре. Но пока что об этом можно было только мечтать. Бандитов развилось – что тебе грибов. Под каждым кустом скрывалась смерть. Быстрее бы настало то время, когда можно будет, не опасаясь ничего, и в лес сходить по грибы, и съездить к морю, чтобы позагорать в этих знаменитых балтийских дюнах, посмотреть города, полюбоваться природой…
Что касается Нины, то ей настолько понравилась Рига, что она готова была остаться тут жить. Город красивый, ухоженный, и люди все какие-то интеллигентные. Одним словом, Европа. «Так в чем же дело? – сказал ей Алексей. – Вот покончим с бандитами, попрошусь, чтобы меня перевели на работу в местное Управление НКВД». «Значит, ты уже передумал возвращаться на свой завод?» – как бы нечаянно спросила его Нина. Тут-то он и растерялся. «Нет, конечно, я не забыл про завод, но если ты хочешь остаться, то я готов пожертвовать своей мечтой. В конце концов, на завод никогда не поздно вернуться, но зато мы поживем в настоящей Европе!»
Договориться о переводе ему не составило большого труда. Начальником местного Управления НКВД был бывший особист-«смершевец», которому сразу пришелся по душе этот не по годам рассудительный и толковый капитан. «Давай, – говорит, – служи, а я тут займусь оформлением документов. Мне такие люди, как ты, позарез нужны – на вас только вся и надежа».
Нина такому известию, кажется, обрадовалась. «Ну все, – подумала, – коль остаемся, нужно вплотную заняться квартирой». Алексей завез в дом купленную по случаю трофейную немецкую мебель, а тюль, занавески, покрывала, прочие тряпки приобрела на блошином рынке жена. Обставив жилище, они вдруг решили справить новоселье, на которое пригласили Жору Бортника с супругой и соседей Лесснеров. Разгулялись тогда так, что только с первыми лучами солнца разошлись по домам. Они и пели, и танцевали под трофейный патефон, безудержно хохотали, рассказывая друг другу байки. Лесснеры оказались людьми компанейскими. И пили наравне со всеми, и подпевать пытались, и фокстроты танцевали с вальсами-бостонами. Не старые ведь еще – разве что чуть постарше служивых, – поэтому куража хватало. А тут еще по мирной жизни соскучились…
Они были благодарны Жаковым. То, что Нина лечила всю их семью, – это одно, но ведь эти люди, по сути, спасли их от верной гибели. Алексей не побоялся тогда вступить в неравную схватку с бандитами, а Нина, не сумев дозвониться до военной комендатуры по телефону, переборов в себе страх, одна среди ночи помчалась за подмогой по кишащему бандитами городу. В общем, не соседи, а находка, если вспомнить еще, что те и дровами их обеспечивали, и продуктами питания, и деньги взаймы давали. Жаль, что они не католики, не то бы пастор Лесснер обязательно уговорил их стать его прихожанами.
2
О банде бывшего командира одного из подразделений латышской дивизии СС Круминя ходило много легенд. Говорили, что за его спиной стоит сам дьявол, – потому якобы русским и не удается его одолеть. Говорили также, что он большой поклонник Байрона и Муссолини – то, чего в природе быть не должно. Тут так – или то, или другое. Но ему удавалось соединить несоединимое, привести к единому знаменателю великий свободолюбивый дух романтика и тень амбициозного диктатора.
Банда эта действовала в районе Елгавы, наводя ужас на население. На ее счету было много преступлений: убийства партийных и советских работников, рядовых граждан, поджоги, грабежи, диверсии. Однажды руководству оперативной группы контрразведки СМЕРШ, где работал в то время Жаков, из надежных источников стало известно, что в ближайшее время бандиты собираются провести расширенное совещание командиров отрядов, действующих по всей территории Латвии. Это был шанс обезглавить националистическое движение в регионе. Но для этого нужно было тщательно подготовиться. Однако времени было в обрез – уже повсюду рыскали связные Круминя, созывая бандитов на совещание. Необходимо было захватить кого-то из этих связных, чтобы узнать, что там задумал этот бывший эсэсовец.
