Третья линия крепостей состояла из Динамюнде (с 1891 г. Усть-Двинск, в советское время вошла в черту города Риги), Динабурга (с 1891 г. – Двинск, с 1919 г. – Даугавпилс), Бобруйска и Киева.
К 20 декабря 1893 г. в крепостях первой и второй линий (Новогеоргиевск, Брест-Литовск, Ивангород, Варшава, Ковно, Осовец, Зегрж) состояло пушек обр. 1867 г. и 1877 г.: 203-мм – 203, 152-мм – 1642, 122-мм – 477, 107-мм – 1027; мортир обр. 1867 г. и 1877 г.: 203-мм – 145, 152-мм – 371. А всего с орудиями малых калибров и гладкоствольными мортирами – 5068 штук.
Как видим, западные крепости России к 1894 г. обладали достаточно мощным артиллерийским вооружением. Хотя наши крепости строились и вооружались в обстановке строжайшей секретности, западные специалисты довольно высоко оценивали состояние инженерной обороны русской границы. Основываясь на данных немецких офицеров Генштаба, Фридрих Энгельс писал: «Русские, в особенности после 1831 г., сделали то, что упустили сделать их предшественники. Модлин (Новогеоргиевск), Варшава, Ивангород, Брест-Литовск образуют целую систему крепостей, которая по сочетанию своих стратегических возможностей является единственной в мире»
[138].
По мнению автора, тут классику можно верить: во-первых, он хорошо разбирался в военном деле, а во-вторых, люто ненавидел царскую Россию, и обвинить его в приукрашивании трудно.
До появления нарезных орудий наибольший калибр пушек в русской осадной и крепостной артиллерии был 24 фунта
[139], единорогов – 1 пуд, а мортир – 5 пудов. Такие ограничения были связаны совсем не с технологическими трудностями создания больших орудий. Их успешно преодолевали наши мастера. Вспомним хотя бы орудия Андрея Чохова. Во времена Петра I в русской осадной и крепостной артиллерии состояли 9-пудовые мортиры, а во времена Елизаветы Петровны было изготовлено несколько образцов 2-пудовых и 3-пудовых единорогов. Однако ко времени вступления на престол Екатерины II были определены предельные калибры, соответственно, для пушек – 24 фунта, единорогов – 1 пуд и мортир – 5 пудов. Выбирались они по критерию «эффективность – стоимость». Причем главным показателем эффективности было слабое фугасное действие бомб с черным порохом. С возрастанием калибра резко возрастали вес системы, а также время заряжания, сложность наводки и наката до места орудия и т. д. А фугасное действие снарядов с увеличением калибра возрастало незначительно.
То же самое происходило в первые 25–30 лет после введения нарезных орудий. Калибр крепостных пушек и мортир был ограничен 8 дюймами (203 мм).
Но вот во второй половине XIX века почти одновременно в ряде стран изобретаются мощные взрывчатые вещества, действие которых в несколько раз превышало действие черного пороха, используемого до этого в снарядах.
Если введение нарезных пушек и магазинных винтовок произвело революцию в тактике полевых войск, то применение мощных взрывчатых веществ (ВВ) в осадной артиллерии произвело еще большую революцию в фортификационном искусстве.
Первые стрельбы 6-дюймовыми и 11-дюймовыми снарядами, начиненными пироксилином, были проведены Морским и Военным ведомствами России в 1886–1888 гг. Результатом этих опытов стало решение ГАУ о принятии на вооружение 8-дюймовых и 9-дюймовых пироксилиновых снарядов.
Однако пироксилиновые снаряды были весьма капризны (сложны в хранении и т. д.), а также взрывоопасны. Поэтому в 1908 г. было отменено снаряжение пироксилином бронебойных снарядов, а в 1909 г. Особая комиссия из чинов КПВВ Охтинского завода взрывчатых веществ
[140] признала его окончательно устаревшим и высказалась за полное переснаряжение пироксилиновых бомб тротилом. Замечу, что первые партии тротила Россия в августе 1906 г. закупила в Германии, у фирмы «Карбонат». Закупки продолжались и в 1907–1908 гг. Лишь в феврале 1909 г. Охтинский завод начал валовое производство тротила.
Артиллерийский комитет ГАУ санкционировал переснаряжение. Однако генерал-инспектор артиллерии, великий князь Сергей Михайлович отказался это делать, утверждая, что якобы только на изготовление тротила уйдет 2,5 млн руб. Замечу, что это сравнительно небольшая сумма для Военного ведомства. Драгоценности Матильды Кшесинской, купленные у нее в 1917 г. Кредитным банком по крайне низкой цене (в связи с революцией), стоили 2 млн рублей, дворец, построенный ею в 1907–1908 гг., стоил гораздо дороже.
В общем, денег на новые снаряды не нашлось, и в 1910 г. великий князь Сергей Михайлович решил, что «снаряды к устаревшим артиллерийским системам останутся в боекомплектах вплоть до снятия с вооружения самих орудий».
Великий князь Сергей и руководство Военного ведомства, не желая переснаряжать снаряды с пироксилина тротилом, потихоньку приказали возобновить производство… пироксилина, чтобы заменить в снарядах старый пироксилин на новый.
На всякий случай великий князь Сергей запретил использовать на учениях снаряды с пироксилином и мелинитом – как бы чего не вышло… Мало того, категорически было запрещено стрелять на учениях полным зарядом. Формально – чтобы уменьшить износ каналов орудия, а фактически – затем, чтобы скрыть огромные хищения в Военном ведомстве.
Великие и малые воры, как можно, выгадывали на производстве орудий, о чем речь пойдет ниже. Не менее большие суммы им приносило и производство снарядов – их продолжали делать из обыкновенного чугуна вместо стали. До середины 1880-х годов с этим можно было как-то мириться. Чугун существенно дешевле стали, но в чугунном снаряде взрывчатого вещества помещалось в полтора-два раза меньше, чем в стальном аналоге. Пока снаряды снаряжались черным порохом, принципиального значения это не имело, а вот фугасное действие снарядов с новым ВВ значительно уменьшалось. И наконец, к концу XIX века улучшилась баллистика пушек, и снаряды их имели начальную скорость 600–850 м/с. Учебные стрельбы из них до Русско-японской войны велись практическими (то есть половинными) зарядами. Но вот при первых же боевых стрельбах на полных зарядах чугунные снаряды раскалывались сразу же при вылете, у дульного среза, а что еще хуже – в канале ствола.
Введение пироксилиновых, а затем тротиловых снарядов произвело подлинную революцию в фортификации. Ни земляные валы, ни каменные или кирпичные казематы не выдерживали действия крупнокалиберных снарядов с новыми мощными взрывчатыми веществами. Во всех странах мира начинают строить бетонные форты с броневыми артиллерийскими башнями – во Франции, Германии, Италии, Австро-Венгрии и т. д., но только не в России!
К началу августа 1914 г. в России имелась одна (!) башенная французская 150-мм установка. Ее купили для опытов на острове Березань, но установка не поспела к началу испытаний. Но раз «за все уплачено», то после некоторых раздумий Артиллерийский комитет решил установить ее в крепости Осовец на Скобелевой горе. Монтаж башни в бетонном массиве был закончен к концу 1913 г.
