Книга Германия. Противостояние сквозь века, страница 26. Автор книги Александр Широкорад

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Германия. Противостояние сквозь века»

Cтраница 26

Понятно, что в такой ситуации Апраксину наступать на Кёнигсберг было глупо. В случае смерти императрицы события могли развиваться по двум сценариям. В первом законный наследник Петр Федорович [51] всходит на престол и прекращает войну со столь любимым им Фридрихом. Понятно, что про 100 тысяч франков Марии Терезии никто в Петербурге и не пикнет. По второму сценарию – ненавидевший наследника канцлер Бестужев-Рюмин устраивает государственный переворот и возводит на престол трехлетнего сына Петра Федоровича Павла при опекунстве (регентстве?) его матери Екатерины Алексеевны. В этом случае Бестужев требует вернуть войска в Россию.

Скорей всего, Апраксин и понадеялся на второй сценарий, приказав отступать. Замечу, что фактическое отступление началось 15–16 сентября, то есть через неделю после приступа у Елизаветы Петровны.

Париж и Вена высказали свое возмущение отступлением Апраксина. В ответ русский посол в Вене Кейзерлинг заявил протест против притеснений православных сербов в Австрии: «1) В 1754 году в Кроации и прочих областях публиковано, чтоб все, исповедующие греческий закон оставили его и приняли римско-католическую веру, в противном случае будут осуждены на виселицу и четвертование. 2) Греческий закон, и исповедующих его поносят самым бесчестным образом, называют их неверными и отпадшими; но так называют язычников, а не людей, верующих во Христа и Его апостолов. 3) Командующий в Кроации, Далмации и Трансильвании граф Петацы отнял у греческих прихожан Архангеломихайловский монастырь, отчего воспоследовало, 4) что сербы лишены исповеди и св. причастия и принуждены жить в отчаянии. 5) Неуважение к святейшим вещам простирается так далеко, что некоторые католики во время освящения св. евхаристия в греческих церквах влезают на алтарь и делают всякие непристойности, а в кадильницы кладут вовсе не благовонные вещи. 6) Службу Божию часто останавливают, приходят в церкви с заряженными ружьями, стреляют и, таким образом, заставляют прихожан покидать храмы. 7) Оскверняют храмы, позволяя себе в них такие дела, которые и в законных супружествах не дозволяются. 8) Стараются всякими мерами привлечь православных к принятию унии; те, которые непоколебимы в своем законе, принуждены оставить жен, детей, имение или подвергнуться смертной казни как государственные преступники» [52].

Все сказанное русским послом было правдой, но Кауниц категорически все отвергал.

Между тем здоровье Елизаветы Петровны улучшилось, и 28 сентября Апраксин получил указ императрицы о замене его генерал-аншефом Вильямом Фермором, а самому фельдмаршалу было велено ехать в Нарву. По приезде туда Апраксин был арестован и вместе с канцлером Бестужевым-Рюминым предан суду. Однако следствие не нашло никаких улик, прямо указывавших на участие Апраксина и Бестужева-Рюмина в заговоре. Тем не менее Бестужев был сослан в деревню, где и оставался до восшествия на престол Екатерины II. Апраксин же находился под домашним арестом в местечке под Петербургом, под названием Три-Руни. Там он скоропостижно скончался 26 августа 1760 г.

Узнав об оккупации Ганновера французскими войсками, Фридрих II, имея всего 20–25 тысяч солдат, совершил бросок из Силезии в Тюрингию. 5 ноября 1757 г. недалеко от Лейпцига, у местечка Росбах состоялось сражение между пруссаками и объединенной франко-австрийской армией, общей численностью в 64 тысячи человек. Армии принца Субиза и австрийского генерала Хильдбургаузена были наголову разбиты.

Французские войска были вынуждены оставить Вестфалию, Кассель и Ганновер. Однако Фридрих не стал их преследовать, а двинулся спасать от австрийцев Силезию. 5 декабря у местечка Лейтен (Лютин) под Бреславлем король разгромил армию фельдмаршала Дауна, у которого было не менее 80 тысяч солдат и 300 орудий. У Фридриха же имелись 33 тысячи солдат и 167 орудий. Потери убитыми и ранеными у пруссаков и австрийцев были примерно одинаковые – по 6,5 тысяч человек.

Зато 21,5 тысячи австрийцев сдались в плен и была брошена вся артиллерия. Через полвека Наполеон скажет: «Лейтенское сражение представляет chef d’oeuvre искусных движений, маневрирования и решимости; достаточно было бы одной этой битвы, чтобы обессмертить Фридриха и чтобы он занял место между величайшими полководцами».

Спасая союзников, Конфедерация отдала приказ Фермору начать наступление «по первому снегу». Русские войска вступили в Пруссию пятью колоннами под начальством генералов Салтыкова 2-го, Рязанова, графа Румянцева, принца Любомирского, Панина и Леонтьева. 10 января, когда Фермор был в городе Лабио, к нему приехали депутаты от главного города Пруссии – Кёнигсберга с просьбой принять их в покровительство императрицы с сохранением привилегий. И на следующий день русское войско вступил в Кёнигсберг и было встречено колокольным звоном по всему городу, «на башнях играли в трубы и литавры, мещане стояли впереди и отдавали честь ружьем».

Венские власти, с одной стороны, были крайне обрадованы вступлением русских войск в Восточную Пруссию, но, с другой стороны, обеспокоены тем, что русские могут остаться там. Австрийский посол в Петербурге Эстергази получил приказание требовать, чтобы дальнейшее занятие прусских земель делалось именем императрицы-королевы, «дабы не подать повода другим дворам к размышлению, а притом чтоб можно было различить воюющую сторону от помощной». На это был дан ответ: «Отношения наши к королю прусскому вовсе, кажется, не требуют таких предосторожностей… Что касается присяги, к которой приводятся жители прусских земель, покоренных нашему оружию, то справедливость и надобность ее оказываются при первом взгляде, ибо мы требуем только, чтоб жители ни тайно, ни явно не предпринимали против нас ничего предосудительного».

На самом же деле Елизавета Петровна решила присоединить Восточную Пруссию к своей империи. Везде, где появлялись русские солдаты, местные жители приводились к присяге России и самой Елизавете.

Следует заметить, что население Восточной Пруссии в целом недолюбливало Фридриха II и благожелательно относилось к русским. Без всякого нажима со стороны наших военных население устраивало пышные торжества, на домах укреплялись русские гербы, в комнатах развешивались портреты русской императрицы.

Очевидец входа русских войск в Кёнигсберг писал: «Все улицы, окна и кровли домов усеяны были бесчисленным множеством народа. Стечение онаго было превеликое, ибо все жадничали видеть наши войска и самового командира; а как присовокуплялся к тому и звон колоколов во всем городе и играние на всех башнях и колокольнях в трубы и литавры, продолжавшиеся во все времена шествия, то все сие придавало этому более пышности и великолепия» [53].

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация