– Не у Марка случайно?
– У Марка, – удивилась Люська, это становилось уже интересным.
– Мир тесен, – заметил мужик. – Меня Сергеем зовут, мы с Марком вместе в школе учились. Дружили с первого класса. Он на мне тренировался со своими стрижками. На выпускной вечер меня так подстриг, что мать в обморок упала, зато девчонки тоже. Я стараниями Марка у нас на выпускном был первый парень! А вас как зовут?
– Я Люся. Марк меня тоже стриг, а я его сигаретами Мальборо снабжала. Мы долго дружили, пока он не уехал. Он ведь из меня красавицу сделал!
– Да, ладно? – Сергей недоверчиво оглядел Люську.
– Правда, правда! Как одна дама недавно сказала, это я сейчас аленький цветочек, а при советах была молью бесцветной!
– Я вам, Люся, ни фига не верю! Вы красавица редкостная, только сироткой прикидываетесь, – Сергей оглянулся по сторонам. – Похоже, что в нашем самолете никого больше из друзей Марка нету. Остальные, наверное, чартером летят. Я знаю, что Марк из Питера много народа пригласил. А я решил, что не хочу 10 часов в самолете париться. Заодно, и Амстердам поглядел.
Оказалось, что Сергей останавливался в том же самом отеле, что и Люська с Гвоздевым, но при этом там они ни разу не встретились. Действительно, чудесным совпадениям не было конца.
В аэропорту прилета они долго ждали багаж, и Люська уже заволновалась о своем вечернем платье, но, в конце концов, на ленте показались их чемоданы.
– Транзитные всегда в конце выгружают, – пояснил Сергей. – Их же первыми в самолет грузят, еще до начала регистрации.
Он подхватил свой и Люськин чемоданы, и они выкатились в жаркий южный вечер. Хорошо, еще в самолете Люська переодела свитер, сменив его на черную майку. Но от сапог и кожаных штанов было избавиться не так-то просто. Марк прислал за ними машину, которая доставила их прямо в порт к трапу большой океанской яхты. У трапа стоял Марк в белоснежном льняном костюме. Они расцеловались. Марк потрепал Люскину прическу и одобрительно щелкнул языком.
– Я, конечно, подстриг бы лучше, но неплохо, неплохо. Тебе никто не говорил, что ты в этом виде на рок-звезду смахиваешь?
– Говорили, говорили! – Люська мотнула головой в сторону Сергея.
– Ну, иди, переодевайся, там стюард покажет тебе твою каюту. Сегодня у нас скромный ужин, а мероприятие назначено на завтра. С утра отчаливаем.
Люська поковыляла в своих сапожищах по шаткому трапу. Наверху стоял ослепительно красивый загорелый парень в матросской форме, он подал Люське руку и улыбнулся, обнажив совершенно белоснежные крупные зубы. Каюта, в которую он ее проводил, Люське очень понравилась. Маленькая, но удобная. Все есть. Нет, все-таки Марк молодец. Такой праздник ребятам устроил. Ведь многим же и билеты оплатил. Интересно, что бы с ним было, если б не уехал. Было бы у него все то же самое только в России? Люська почему-то в этом сомневалась. Из телефонного разговора с Марком она поняла, что тот владеет не только сетью салонов красоты по всей Америке, но еще и научной лабораторией и фабрикой по производству лечебной косметики и аппаратов для безоперационного омоложения. И ведь не украл же ничего, не приватизировал. Тут же мысли ее вернулись к Юре. Было не ясно, каким образом тот стал преуспевающим бизнесменом с квартирами в Москве и разных Лумпурах. Не зря все-таки в тюрьме сидел. Конечно, нельзя сбрасывать со счету Юрин маркетинговый талант. Тимонин всегда говорил, что Юра чует деньги и выстраивает совершенно неожиданные гениальные схемы их добычи и увеличения, но Люська все равно беспокоилась. Даже если ему тюрьмы не избежать, то уж пусть будет лучше голландская, только б не наша. И в этот самый момент, когда ее посетили такие мрачные и тревожные мысли, ей на мобильник пришло сообщение от Гвоздева. Он писал, что соскучился и завтра вылетает в Куало-Лумпур. Люська обрадовалась и ответила ему, что тоже очень соскучилась, уже прилетела на Тенерифе и примеряет вечернее платье. Настроение сразу улучшилось, она приняла душ и задумалась, что надеть на скромный, по словам Марка, ужин. Выходить в южную ночь во всем черном не годилось. В черном она выйдет завтра на официальный банкет. Люська надела ярко-синий сарафанчик и такие же шлепанцы на толстенной платформе. Платформа делала Люську выше ростом, а сарафан отлично гармонировал с ее глазами, подчеркивал новую большую Люськину грудь и оттенял загар, полученный за всю предыдущую неделю в солярии Альбатроса.
Ужин прошел в дружеской веселой атмосфере. Все перезнакомились. Американские партнеры Марка, как оказалось, неплохо говорили по-русски и Люська чувствовала себя, как рыба в воде. Она со всех сторон была окружена мужским вниманием и ей это нравилось. Видел бы ее сейчас Гвоздев! Вот только американская жена Марка по имени Сьюзан посматривала на Люську неодобрительно. Надо сказать, что и Люська к этой девице любовью не воспылала, так что чувства были взаимными.
На следующий день яхта вышла в океан, и взяла курс на Гран Канарию. Все гости загорали, выпивали и купались в бассейне. Люська в этом участия не принимала. Она знала, как можно обгореть на этом мягком солнышке и не хотела вечером пугать всех своей ярко-красной мордой. Она спряталась в тени под тентом и наблюдала за гостями Марка. Потом сама не заметила, как заснула, все-таки сдвиг по времени дал о себе знать. Когда Люська проснулась, то обнаружила рядом с собой самого юбиляра.
– Привет, – сказал он, протягивая ей стакан с минералкой. – Я чувствую, что мы с тобой на банкете будем одни. Все сейчас напьются, сгорят на солнце и завалятся спать.
– А мы с тобой тогда и съедим все самое вкусное, – обрадовалась Люська. – Знаешь, разные там креветки да лобстеры! Чего еще вкусного на океанских юбилеях едят?
– Люся! Какие лобстеры и креветки? Темнота! Ты разве не знаешь, что евреи не едят членистоногих, – при этих словах Марк так показал этих членистоногих пальцами, что Люське и самой расхотелось их есть.
– Ты так говоришь, как будто это пауки! – Люська даже сморщилась, ей на ум почему-то пришел здоровенный паук-крестовик, которого она видела как-то летом в пионерском лагере.
– Ну, почти, – согласился с ней Марк, всем своим видом демонстрируя, что пауки по сравнению с лобстерами просто прекрасны.
– С ума сойдешь с вами! Жили себе, жили при Советах, ничего такого даже не знали. Все люди, как люди. А теперь! Обрезания себе понаделали, свинину не едят, да еще и креветок в пауки записали. Эх, евреи!
– А ты сама-то кто? Неужто русская?
– Я, к сожалению, еврейка только на четверть. Может, если б во мне этой крови побольше содержалось, то я не была бы такой ленивой, шпарила бы себе на иностранных языках, на пианино поигрывала, или вовсе заседала бы сейчас в Думе. Но это все ерунда, вон, компаньон мой бывший Миша Кразман, не смотря на всю свою еврейскую кровь, говорит, что он русский в душе. Так что, главное – кто ты в душе!
– И кто ты в душе?
– Я – итальянка, конечно!
– С чего это ты взяла? – рассмеялся Шефер.
