Петя приподнялся с кровати и посмотрел на улицу сквозь решетку. Ветки дерева, растущего всего в нескольких метрах от здания, и не думали раскачиваться. Но связать утверждение доктора и сей факт, находящийся у него перед носом, он не смог.
Доктор оставил санитаров на входе и непринужденно, абсолютно обыденно, лишь изредка нервно почесывая подбородок, стал осматривать одиночную камеру, где что-либо спрятать не представлялось возможным. Унитаз, умывальник, кровать, тумбочка, стул, маленький телевизор на кронштейне, подоконник, который за скудностью обстановки также можно было считать мебелью.
Виолетта Ивановна вдруг попятилась, чем тут же привлекла внимание доктора.
– Аркадий Петрович, вы только посмотрите!.. – заявила она, но эта ее фраза оказалась лишней.
Край крышки тумбочки, сделанной из ДСП, был основательно изгрызен. Крошки этого добра валялись на полу и подтверждали мрачные догадки доктора.
Он попросил медсестру отойти и не мешать осмотру больного, но прежде многозначительно глянул в сторону санитаров. Вестовой немедленно понял суть дела и встал так, чтобы в любой момент вскинуть ствол, который до поры до времени прятался за ногой Кузнецова, стоявшего чуть впереди.
Столяров посмотрел вниз и сделал шаг в сторону. До него только сейчас дошло, что доктор не шутит.
– Петр, ты зачем тумбочку грыз? – спросил Иртышный.
Он с интересом рассмотрел бы кромку, но чувство самосохранения подсказывало ему, что при пациенте не надо ни приседать, ни нагибаться.
«Позабавился здорово, сантиметров двадцать в длину изгрыз».
– Зубы чешутся, – буднично ответил Петя и резко оскалился.
Иртышный отскочил от кровати к стене. Медсестра вскрикнула, подняла руки, отбежала назад и едва не споткнулась о санитаров, не успевших отойти с дороги.
Вестовой мгновенно вскинул ружье. При этом он невольно толкнул плечом Столярова, мешавшего ему.
Не теряя контроля за объектом, Иртышный поднял руку в предупредительном жесте, дабы Егор случайно не пальнул.
– Зубы чешутся, – повторил олигофрен и повернулся, демонстрируя милый оскал младшему медперсоналу.
«От улыбки станет всем светлей, и слону, и даже маленькой улитке».
Мраморные зубы, покрытые тончайшим слоем слюны, оптимистично сверкнули гипертрофированно здоровым блеском. Резцы и клыки увеличились на несколько миллиметров. Строй зубов стал плотнее. Сомкнутые челюсти уже не были скудным набором для вялого перетирания сдобных булочек. Теперь они явственно наводили на мысли о плотоядности гомо сапиенсов, включая тех, у кого с рождения дыра в крыше.
– Ну-ка! – Иртышный старался взять себя в руки.
Его потряхивало, но все же он был полон решимости продолжить осмотр.
– Петр, дайте я взгляну.
Сохраняя голливудскую улыбку, олигофрен вновь посмотрел на доктора.
– Так-так-так. Что тут у нас? – Аркадий Петрович сощурился, но слишком близко к пациенту подходить не стал.
«Наверняка зубы увеличились и в толщину. Здоровые десны. С кариесом проблем у мужика теперь не будет».
– Петя, ты ночью хорошо спал?
Олигофрен убрал зубы и задумался, поджимая подбородок.
– Нет. Чешутся, – наконец ответил он. – Где Лиза?
Доктор проявил чудеса мужества, опустился на стул в полутора метрах от пациента и спросил:
– Зачем тебе Лиза?
– Хочу Лизу! – вдруг резко выкрикнул имбецил, покраснел, затолкнул кулаки между ног и сильно сжал бедрами собственные руки.
– Позже. Ее надо найти, – спокойно проговорил Иртышный.
Петя продолжал наливаться краской. Он вдруг указал пальцем на Рябинову и вскочил с места, заставив доктора отбежать к двери.
– Ее! – воскликнул дебил.
– Аркадий!.. – взмолилась бедная женщина, оказавшаяся зажатой между похотливым психом и санитарами.
Ситуация становилась опасной. Петя не шутил. Иртышный понимал, что озверевший узник вот-вот набросится на медсестру.
– Погоди, Петенька, сейчас мы все устроим.
Лицо блондинки обуглилось. Ее губы выпятились, щеки обвисли, а колени подогнулись.
– Как устроим? Вы с ума сошли, – тихо пролепетала она.
Столяров не знал, с чем столкнется, решил поиграть в героя и вышел на сцену.
– Вета, уходи, – сказал он, положил медсестре руку на плечо и подтолкнул ее к выходу из камеры.
В следующую секунду пациент вновь оскалился и зарычал. Его губы стали покрываться белой пеной, капавшей на пол.
Бедная женщина вскрикнула от страха и выбежала в коридор. Возбужденный придурок сорвался с места, оставил доктора за спиной и запросто, как мальчишку, оттолкнул Столярова в сторону.
Кузнецов мгновенно бросился навстречу пациенту. Когда они встретились, санитару показалось, что он столкнулся с существом, сделанным из щебенки, песка и цемента, а не из костей и мышц.
– Он очень сильный! – предупредил санитаров доктор и вскочил на подоконник.
Мужики не стали дожидаться, когда псих вырвется на свободу, набросились на него.
Петя махал руками и орал. Хорошо, что он не умел драться, иначе Вестовому пришлось бы стрелять. Но Егор и так сыграл главную роль в этом спектакле. Он точным ударом приклада в голову выключил буйного идиота.
– Вяжите его! – распорядился Иртышный, сидя на корточках на подоконнике и не торопясь слезать на пол.
Санитары немедленно подхватили похотливого дебила, находящегося в ауте, и споро зафиксировали его в горизонтальном положении.
Не успели они застегнуть последний ремень, как на пороге появились Карпатова и плачущая медсестра.
– Аркадий Петрович! – заорала Серафима, не разбираясь в ситуации. – Что здесь творится? Вы совсем с ума посходили!
– Серафима Ильинична, мне нужно с вами срочно переговорить, – заявил доктор, слез на пол и встал напротив нее в проходе.
Когда его левая бровь поползла вверх, женщина отступила в коридор и сказала:
– Хорошо, пойдемте. – Только теперь она заметила оружие в руках Егора. – А зачем вам это, Вестовой? Вы рехнулись?!
Санитар и доктор молчали.
Серафима наконец-то сложила два и два. Иртышный диагностировал прозрение. Для того чтобы полностью развеять сомнения Карпатовой, он продемонстрировал ей Коленьку, мирно спящего в палате напротив, и кое-что рассказал о нем.
– Не может быть, – прошептала она. – Слушай, Иртышный, давай мы с тобой клинику откроем.
– Дочурка где твоя? – спросил доктор, оказавшись в ее кабинете.
– В школе. – Серафима достала сигарету и задымила, крутясь в кресле. – Зачем она тебе?
