– Чего там? – осведомился Ковальски.
– Да я не видел ни хрена, – сказал Егор и отступил от двери.
Он с большим почтением глянул на кобеля, который продолжал хрипеть, лаять, метаться из стороны сторону.
– Может, куница или ласка, – предположил Ковальски, как-то машинально отложил в сторону сумку с ножами и оставил в руках только топор.
Тут за соседским забором снова залился криком невидимый петух, встречая прекрасный погожий день.
Егора передернуло. Он стряхнул с себя оцепенение и шустро запер дверь снаружи.
– Кто там еще пришел воровать мое мясо, а ну-ка! – громко и уверенно пробасил он, подошел к Полкану и отстегнул карабин.
Хозяин прихватил пса за ошейник и стал раззадоривать его:
– Хочешь посмотреть, кто там, да?
– Ружье есть у тебя? – поинтересовался Леонид.
– Есть, да на мой день рождения мы палили от всей души. Все патроны расстреляли, а закупить я так и не сподобился, – сказал Вестовой, подводя кобеля к хлеву.
Полкан не отличался трусостью, не раз отчаянно дрался с другими деревенскими псами. А сейчас он вдруг потерял всякое желание проявлять геройство.
– Чего упираешься? – недоумевал Егор. – Мне тебя под зад пнуть, что ли? – Иди, проверь.
В этот момент в сарае снова что-то зашуршало. К стене будто бы привалилась огромная туша, да так плотно, что все строеньице малость покачнулось.
– Так мы точно за два часа не управимся, сосед, – заявил Ковальски, отодвинул засов и вошел в сарай.
Пес взвизгнул и замолк.
– Чего там? – спросил Егор, продолжая удерживать собаку подле себя.
– Ничего! – спокойно ответил охотник. – Одна дохлая корова.
– Но не почудилось ведь нам. Насмотришься ужастиков по телику. Тьфу! – Егор вернул собаку на цепь, подхватил инструмент и вошел в хлев.
Действительно никого.
Охотник уже присел и стал колдовать около коровы.
– Это как ты ее смог повернуть-то? – спросил он.
Вестовой подошел к открытой дверце стойла и посмотрел через спину Леонида, склонившегося над павшей скотиной.
– Кого повернуть?
Ковальски выпрямился во весь рост, едва не задел смоляной шевелюрой потолок. Он был на пятнадцать сантиметров выше не маленького Вестового и смотрелся крайне внушительно.
– А ведь она и в самом деле лежала на другом боку. У нее с той стороны глаз выбит. Такого не забудешь, – с недоумением произнес Егор и подошел к Рыжухе.
Охотник потерял всякое терпение и пнул голову скотины кирзовым сапогом. Егор отпрянул, но ничего не произошло.
– Кто ж ее, по-вашему, Егор Федорович, перевернул?
– Не знаю.
– Давай потрошить. Сам же говорил, что тебе на работу скоро.
– Да, – спохватился Егор.
– Ведра давай, хозяин, тазы, брезент. И точило принеси. Я не взял свое.
Они вышли из хлева. Вестовой подумал, что надо бы позвонить матери в больницу и уточнить, как именно лежала корова. Ковальски же стал перебирать на свету ножи, проверять, насколько те годятся для работы.
Когда в хлеву, прямо за его спиной, снова раздался шорох, Леонид дернулся и решительно вошел внутрь. Из сарая тут же вдруг донесся его крик.
Полкан вновь встрепенулся и стал брехать пуще прежнего.
Егор не успел дойти до крыльца, снова бросился в хлев.
Рыжуха стояла в стойле и крутила головой. Ее глаз, болтавшийся на жилках, раскачивался туда-сюда.
Ковальски, уже без топора, но с тесаком в руке, стоял столбом и пытался сообразить, что ему теперь делать.
– Она живая! – воскликнул он. – Ты разыграть меня решил, что ли?
– Для этого я глаз ей выбил и проломил нижнюю челюсть. Ты что, не видишь, у нее дыра в голове! Да и на язык посмотри!
– Так, может, ей не все мозги вышибло?!
– Но с такими дырами в голове не живут, – сказал Вестовой и тут же засомневался в собственных словах.
Он смотрел на прямой научный факт. Перед ним стояла корова с проломленной башкой.
Рыжуха тем временем наклонила голову вперед и сделала несколько крохотных шагов по направлению к дверце стойла, которая, как назло, осталась открытой. Если скотина находилась в сознании, то ту боль, которую она испытывала, трудно было представить. Если же воскрешение являлось механическим следствием каких-то импульсов, гуляющих по спинному мозгу, то перед ними был труп, который нужно всего лишь добить.
Корова продолжала мотать башкой из стороны в сторону. Ее рога описывали круги, небезопасные для людей.
Егор сделал шаг к калитке стойла и попытался закрыть ее, но скотина сделала шаг, склонила голову и попыталась поддеть его на рога. Такое действие, направленное на отстаивание собственной свободы, выглядело со стороны абсолютно осмысленным.
Охотник дернул Вестового за рукав и помог ему отбежать от зверюги.
Животное заревело. Белая пена стала стекать на солому из пробитой нижней челюсти.
– Рыжуха, Рыжуха, – успокаивал ее Егор, опасливо удаляясь к выходу.
Тут воскресшее достояние Вестовых перестало издавать нечто ужасное, булькающее и низкое по тону. Корова осознанно посмотрела на Егора черным зрачком, оставшимся на месте, после чего сделала шаг в направлении людей, в замешательстве застывших на пороге.
– Перестань звать ее! – визгливым голосом воскликнул поляк, забыв про собственное бесстрашие.
После этого он быстро вывалился во двор и вытянул за собой Егора.
Когда дверь снова была заперта, Вестовой отошел от хлева, упер руки в колени, согнулся и стал тяжело дышать.
– Слушай, – произнес он, очухавшись. – Может, еще спасем скотинку-то, а?
– В Москву полетите с ней операцию делать? – спросил поляк.
При этом он смотрел на сарай и крепко сжимал тесак, оказавшийся в его руке в момент воскрешения коровы.
– Да, – поддержал его Егор Федорович. – Закажу ей пластическую хирургию на радость маме. Может, лекари даже глаз с языком на место вернут. Шучу. Я нашему доктору ее покажу.
– Какому? В «Пентагоне», что ли?
– Да, в психиатрической больнице. Стаж там у меня уже четыре года. Неужели нельзя помочь сотруднику с домашней скотиной, анализы провести, выяснить, что к чему? Жевать-то теперь ей нечем, но, может, доктор вылечит, а? Вдруг сумеет?
– А чем обычный ветеринар не подойдет?
– Аркадий Петрович – заместитель главного врача по лечебной части. Он очень умный, людей словом лечит, не только таблетками. А тут случай сложный. Ветеринар мало чего знает. А Аркадий Петрович – наука. С пастью коровьей надо аккуратно. Операцию придется делать.
