— Да! — вопил он. — Даешь трам-тарарам!
Но песня в жизнь мою пришла,
И изменилась жизнь моя,
Я оборотень — д-а-а-а-а-а-а!
Но больше не стыжусь.
Вслед за Чучей на сцену, выпучив глаза, выскочил Чипс.
— ГЫ! — ревел он. — ГЫ, ГЫ, ГЫ!
Я оборотень — даааааа!
Но с песней веселюююююсь!
Я изредка кусаюсь
И вою на луну.
Я оборотень, знаю,
Но круто я поююююююю.
НО КРУ-У-УУТО-ОО Я
ПО-ОООЮ-У-УУУУУУ!
Зажигайте, ребята!
И ребята зажгли. Они зажгли так, как не зажигали еще никогда. Артур позабыл обо всех своих обидах, которые одолевали его в течение последней недели. О’Брайен позабыл о проклятии феи. Верзилка позабыла о своем некрасивом платье. А что же Шелупоня? А Шелупоня, как всегда, не видел ничего, кроме своих барабанов.
Им не было дела до дождя. Им не было дела до того, что публика разбежалась. Им не было дела до того, что столик жюри опустел. Для них существовала только музыка — четкий барабанный ритм, мелодичные фортепианные аккорды и заливистые трели флейты. Трам-тарарам — вот что для них сейчас было важнее всего!
Но подождите, разве не вся публика разбежалась?
Перед сценой столпилась кучка — кого бы вы думали? — фанатов!
Да-да, это были фанаты, друзья, родственники и болельщики! Они приплясывали в такт музыке, улыбались и размахивали огромным плакатом. Надпись на нем успело порядком размыть водой, но ее еще можно было прочесть. Она гласила:
ВПЕРЕД, РЕБЯТА! МЫ С ВАМИ!
Кто же эти болельщики, которые специально заказали автобус, чтобы успеть на концерт из самого Непутевого леса и сделать музыкантам сюрприз? Сейчас вы все узнаете.
Это Мымра. Шарлин, Джемелла и Роксана. Мама Артура. Четырнадцать братьев О’Брайена. Спаг Йети. Конф Йети. Кузен Чипса по имени Роки, с которым они не виделись много лет. Полезный Боб. Тетушка Морин, которая подарила Чуче Гарета. И даже Ширли, подруга Верзилки, с которой они поссорились из-за расчески еще в детстве. Был с ними и еще кое-кто.
Прямо перед сценой в центре толпы стояла феечка. Феечка с тонкими крылышками в кружевном платьице. В руках у нее была крохотная волшебная палочка, которой она размахивала в такт музыке. Поверх кружевного платьица на ней была надета миниатюрная черная кожаная курточка с прорезями для крылышек. На ногах у нее были массивные высоченные ботинки, которые ну никак нельзя было вообразить себе на такой милой феечке. Так что, как говорится, ни о ком нельзя судить по внешнему виду. Да-да, как оказалось, феи тоже любят трамтарарам. По крайней мере, эта уж точно его любила.
Несмотря на все свое удивление, «Непутевые ребята» не позволили себе сбиться с ритма, а Верзилка ничуть не смутилась, завидев Ширли. Она перешла к следующему куплету.
Была я молчаливой,
Угрюмой домоседкой,
Тоскливою занудой,
Ходила в гости редко.
Но песня в жизнь мою пришла,
И изменилась жизнь моя.
Я оборотень — даааааа!
Но больше не стыжусь
Я оборотень — даааааа!
Но с песней веселюююююсь!
Я изредка кусаюсь
И вою на луну.
Я оборотень, знаю,
Но круто я поююююююю
НО КРУ-У-УУТО-ОО Я
ПО-ОООЮ-У-УУУУУУ!
Как только стих последний победный вопль Верзилки, Шелупоня подбросил вверх барабанные палочки, Артур захлопнул крышку пианино, а О’Брайен поцеловал свою флейту и исподлобья посмотрел на феечку.
Феечка лукаво ему подмигнула. Это подмигивание означало что-то типа: «Ты достаточно настрадался и, надеюсь, хорошо усвоил урок, так что не вздумай перечить мне еще раз».
О’Брайен подмигнул ей в ответ, что означало примерно следующее: «Я знаю, что перегнул в отношении тебя палку, и прошу за это прощения. Кстати, рад, что тебе понравилось выступление».
А потом фея как бы невзначай взмахнула своей волшебной палочкой, и… дождь прекратился. Не то чтобы он стихал постепенно, нет. Он закончился так внезапно, как и начался. Из-за тучи выглянуло солнышко, как будто никуда и не исчезало. Оно сияло, переливалось и отражалось в грязных лужах, преображая своим светом все вокруг.
Что могло быть прекраснее?
Глава двадцать вторая
Возвращение домой
ри свете полной луны фургон «Непутевых ребят» медленно взбирался в гору по извилистой дорожке. Мотор порядком перегрелся, потому что Чуча забыл подлить в бачок воды. Из-под капота валил густой пар, а двигатель подозрительно чихал и кашлял.
— Остановимся на пару минут, — сказал Чуча. — Пусть немного остынет.
Он выключил мотор и поставил фургон на ручной тормоз. Все молча обернулись, чтобы в последний раз посмотреть на огни Грязьеводска, оставшегося далеко позади. Все, кроме Верзилки, у которой не было окна.
— Попробую включить радио, — сказал Шелупоня. Он покрутил какие-то ручечки, и из динамиков донесся скрипучий голос диктора:
— …и, конечно, в студии я, Сильвестр Смазливый с программой «Звуки ночи». Перед тем как выполнить вашу очередную заявку, я вынужден сообщить вам печальные новости. Мы надеялись огласить вам имена победителей сегодняшней «Музыкальной битвы», но по причине сильнейшего ливня конкурс закончился ничем. Мы попытались связаться с Али, но не смогли его разыскать. Ходят слухи, что он решил отказаться от идеи создания звукозаписывающей компании и вместо этого потратит все деньги на продолжительный отпуск. Нам также не удалось связаться ни с Лулу Ламар, ни со Скоттом Мертвецки, но зато мы смогли пригласить в студию мэра Грязьеводска, который хочет сказать…
Радио оглушительно затрещало и замолкло.
— Связь пропала, — вздохнул Шелупоня и выключил приемник.
Долгое время никто ничего не говорил, все задумчиво смотрели на далекие огоньки города.
— Что же, — сказал Артур, — вот все и закончилось. Мы выступили в конкурсе, в котором не было победителей. Но знаете что? Мне ничуть не обидно. Я никогда не гнался ни за богатством, ни за славой. Все равно бы я никогда не отправился в концертное турне, потому что не хочу надолго оставлять маму одну.
— И мне не обидно, — согласился Шелупоня. — Все, чего я хотел, — это сыграть наш трам-тарарам на большой площадке хотя бы один раз, чтобы почувствовать, как это бывает. И я сделал это. Было здорово, но теперь меня тянет домой. Мне же еще кухню прибирать.
— Классно с фанатами получилось, правда? — улыбнулся Чуча. — Я глазам своим не поверил, когда их увидел. Держу пари, что некоторым из них наш трам-тарарам и вправду понравился. Тетушка Морин очень нас хвалила. Хорошо все-таки, что она приехала. Да и Гарет был рад ее видеть, правда, Гарет?
