— А ну, иди сюда и повтори еще раз, — предложила ему Бетти, уперев руки в бока.
— У него кишка тонка. Трусит даже перед пуделиными щеночками. А вот мне лично очень понравилось!
— А вот и он, — радостно возвестил Чуча, входя в шатер. За ним следовал Чипс, на плече у которого, словно мешок картошки, висел О’Брайен. — С ним все в порядке, просто немного перенервничал перед выступлением. Я его взбодрил, теперь ему стало гораздо лучше. Поставь его на ноги, Чипс, он в полном порядке.
— Ничего я не в порядке, — пробормотал О’Брайен, сползая на пол. Впрочем, у него хватило сил принять из рук Верзилки бумажный стаканчик с чаем. Напиток определенно был ему необходим после бодрящего разговора с Чучей, который заключался в том, что Чипс выпихнул его из фургона и проволок по земле через всю стоянку, пока Чуча вопил у него над ухом про чувство долга и работу в команде.
— Хочешь, я подержу твой горшок, пока ты пьешь чай, — предложила Верзилка.
— Спасибо, не надо, я сам справлюсь.
— Вот и хорошо. Стой здесь и пей свой чай. Остальные идут со мной разгружать фургон.
О’Брайен остался один. Поставив стаканчик с чаем поверх горшка, он направился в укромный уголок шатра и присел на корточки возле парусиновой стены. Он старался не поднимать глаз, но отчетливо слышал шепоток и хихиканье остальных участников конкурса.
Вдруг на него упала чья-то тень. Он поднял глаза и увидел перед собой пару темных очков.
— Что это у тебя там в горшочке, малыш? — ухмыльнулся Билли. — Говори, не стесняйся, нам всем очень интересно.
— Вы и вправду хотите знать? — спросил О’Брайен.
— Разумеется. Поэтому я и спрашиваю.
— Не твоего ума дело, — отрезал лепрекон.
— А как называется эта штучка у тебя на шее? — снова ухмыльнулся Билли. — Это что, музыкальный инструмент или затычка от ванной?
— Это флейта, да будет тебе известно.
— А, понимаю-понимаю. Должно быть, это народный инструмент пикси. Слышите, парни? Пикси играют на фле…
— Как ты меня назвал?
— Что-что?
— Ты назвал меня пикси?
— Ну да. А что такого?
Тут О’Брайен не выдержал. Он вскочил на ноги, забыв про свой горшок, который упал с коленей и с грохотом укатился под стол.
— У нас шляпы похожие! Шляпы! И больше ничего! Я лепрекон, безмозглая ты черепушка! Лепрекон, и горжусь этим! А ну, попробуй еще раз назвать меня пикси! Давай же, попробуй!
В это время в шатер ввалились «Бетти и крутые девчонки», разгоряченные после выхода на сцену. В основном жюри отозвалось отрицательно об их выступлении, за исключением Лулу, хотя она была не вполне искренна в своей оценке. При виде намечающейся драки настроение у красоток заметно поднялось.
— Ты мне что, угрожаешь? — ухмыльнулся Билли, но на всякий случай сделал шаг назад, ведь на нем был белый костюм. А лепрекон держал в руках стакан с чаем и мог, чего доброго, выплеснуть его содержимое на обидчика.
— Эй, что здесь происходит? — послышался со стороны входа зычный голос Чучи.
За ним вошли остальные: Верзилка и Шелупоня несли барабаны, а Чипс тащил на спине пианино Артура.
— Он обозвал меня пикси! — прохрипел О’Брайен. Тесная футболка сдавливала ему грудь, и от этого его злость разгоралась еще сильнее. Он уже занес руку, чтобы выплеснуть свой чай на белоснежный пиджак Билли, но в эту самую минуту в шатер влетел Бенни Чокнутый.
— Что тут у вас происходит? Публика в нетерпении! Давай, Билли, ваш выход!
Облегченно выдохнув, Билли и черепушки похватали свои банджо и унеслись на сцену, оставив разъяренного О’Брайена топать ногами от злости.
— Эй, старик, остынь, — попытался успокоить его Шелупоня. — Не обращай внимания.
— Но он обозвал меня пикси!
— Не стоит принимать его слова близко к сердцу.
— Вот именно, — подхватил Чуча. — Ему просто хотелось тебя позлить. Вывести из себя. Ты должен быть выше этого, скажи, Артур?
— Точно, — поддакнул Артур, а Верзилка подошла и нежно обняла О’Брайена за плечи. Он попытался было вырваться из ее объятий, но потом сдался.
— Ладно, — сказал он. — Я уже успокоился.
— Вот это я понимаю, — похвалил Артур. — А теперь попей чайку и расслабься, потому что мы выступаем следующими.
— Ладно. Кстати, а где мой горшок?
— Не знаю, — опешил Артур. — Когда мы уходили, он точно у тебя был.
— Может, под стол закатился? — предположил О’Брайен.
Все полезли под стол, но обнаружили там лишь горы смятых бумажных стаканчиков и одинокий расплюснутый сэндвич. Горшка не было.
— НЕ-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-ЕТ! — вырвался из груди О’Брайена отчаянный крик. На всякий случай остальные заткнули уши.
Глава двадцать первая
На сцене
сейчас, — обратился к публике Бенни Чокнутый, — выступление, которого с нетерпением ждали все скелеты. Встречайте: «Билли и черепушки»!
Под жиденькие аплодисменты кучки скелетиков Билли развязной пружинящей походкой вышел на сцену. За ним появились остальные черепушки. Толпа зрителей перед сценой заметно поредела, потому как солнце палило нещадно, а на поле как раз приехал фургон с мороженым, и большая часть публики выстроилась к нему в очередь, чтобы освежиться.
— Симпатяги, — проворковала Лулу. — И костюмчики модные.
— Выпендрежники, — фыркнул Скотт.
— ТРЕНЬ! — вдарили по струнам черепушки.
Билли шагнул вперед к микрофону, ухмыльнулся и запел высоким гнусавым голосом, от которого вяли уши:
Я самый на свете красивый,
Самый неотразимый,
Особенно в белом костюме,
И все без ума от меня!
ТРЕНЬ! БРЕНЬ! — звенели струны.
Девчонки рыдают от счастья,
Едва лишь завидев меня.
Мечтают моей стать невестой,
Но мне ни одна не нужна!
— Он пропал! — выл О’Брайен. — Стоило мне на две минуты отвлечься — две минуты! — как он исчез, испарился!
