– Люблю, – сказала она. – И бабушку Таю. Только…
– Я знаю. Только после того, как получили новую квартиру и так ей радовались, сами все стали какие-то безрадостные. Занятые. И в дом перестало приходить весёлое утро. А жить без весёлого утра нельзя.
Полина кивнула.
– Понимаешь, что случилось, – продолжала Ая. – У вас в доме поселились хмурцы. Как только все сделались невесёлыми, так они на вас и напали.
– Хмурцы? – удивилась Полина. – Кто это? Звери? Насекомые?
– И не звери, и не насекомые.
– Кто же тогда?
– Они такие маленькие существа. Как пылинки. Только пылинки весёлые, а эти – хмурые.
– Страшные?
– Да не страшные, а вредные. Они любят, чтобы люди были невесёлые, озабоченные, хмурые. Они плетут хмурость из невидимых хмурых нитей и, как пауки, ловят в них весёлые слова, улыбки, смешинки. Ловят и уносят и прячут где-то в далёких пещерах, куда не заглядывают ни люди, ни звёзды. И очень любят делать людям мелкие пакости.
– Как же нам теперь быть? – спросила Полина.
– Тихонечко одевайся, и пойдём.
– Куда? Мне нельзя, я больная, – испугалась Полина. – Меня гулять не пускают. Доктор Дорохов велел дома сидеть.
– Ты уже почти здорова, у тебя нет температуры, – сказала Ая. – Вот увидишь, тебе наша прогулка не повредит.
– А как же мама и папа? И бабушка Тая? Они ведь будут меня искать?
– Решайся, Полина, – сказала Ая. – Многое зависит от тебя.
Полина думала всего одну минутку. Потом быстро оделась. Оглядела комнату. Ах да, вот что! Она приготовила бабушке и маме на день рождения рисунки. Бабушка и мама родились в один и тот же день – двадцать третьего марта. Эти рисунки – сюрприз. На одном нарисованы пальмы, на них висят гроздьями жёлтые бананы, а на вершине самой высокой пальмы сидит синяя обезьянка. Почему синяя? Потому что коричневый карандаш сломался. А Полине показалось, что синяя даже лучше – смешнее. На другом рисунке пасутся кони. Красивые разноцветные кони на опушке леса. И солнце в небе светит. И плывут большие, похожие на птиц облака. Полина достала с полки третий том Детской энциклопедии, спрятала рисунки между страницами и поставила книгу обратно в шкаф.
– Пошли, – сказала она Ае.
Пока они на цыпочках шли к двери, Ая тихо нашёптывала:
Мы с тобой уйдём неслышно
И тихонечко придём.
Алой розы кустик пышный
В прежнем времени найдём.
В небе отсвет голубой.
Ты не бойся: я с тобой!
Глава третья.
Ая рассказывает, что надо делать.
Странный поезд на границе ветреной пустыни
Лифт не работал. Лампочки на лестнице горели по-ночному тускло. Но в ту ночь это решительно ничего не значило. Ая, девочка-звезда, новая удивительная подруга Полины, так сияла, что было светло, как в летний полдень.
Она негромко говорила, спускаясь по лестнице. Слова её тоже светились, но неярко, на стены лестничной клетки взбегал то один, то другой бледно-сиреневый огонёк.
– Понимаешь, что надо сделать, – говорила Ая Полине. – Надо во что бы то ни стало вернуть в ваш дом весёлое утро. И всё будет хорошо.
– А как? Это ведь, наверно, совсем невозможно?… – вздохнула Полина.
– Почему ты так думаешь?
– Потому что мама никогда не перестанет носить домой свои глаголы.
– Не может этого быть, – сказала Ая. – Это она берёт дополнительную работу. Потому и домой. Вот увидишь, что перестанет.
– Да никогда! Они хотят купить цветной телевизор! – воскликнула Полина.
– Не помогает, – заметила Ая.
– Как – не помогает? – удивилась Полина. – Не помогает от чего?
– От хмурцов. Цветной телевизор – хорошая вещь. Но от хмурцов не помогает. И потом – о нём не надо думать специально. Понимаешь?
– Понимаю, – сказала Полина. – И тогда не будет хмурцов?
– Меньше, во всяком случае, – задумчиво отозвалась Ая.
– А что же ещё надо? Чтоб совсем, а? – Полина с надеждой заглянула в синие лучистые глаза.
– Надо, чтобы хоть раз настало весёлое утро.
– Ая, ну скажи, скажи, что же для этого мы можем с тобой сделать? Да ещё ночью? Ая, я боюсь!
Ая остановилась. Это было на площадке между третьим и вторым этажами.
– Слушай, Полина, – сказала она медленно, немного торжественно. – И пожалуйста, обещай, что ты не будешь бояться.
– Я слушаю, – прошептала Полина.
– Мы с тобой, ты и я, и ещё кое-кто, а кто – ты сейчас увидишь, должны вернуть в ваш дом весёлое утро. А для этого нам необходимо достать АЛЫЕ И БЕЛЫЕ РОЗЫ ВАРДКЕЗА!
– Но ведь он жил давно! Это было, как бабушка говорит, «сразупослевойны». Он был тогда уже немолодой. Его, наверно, больше нет на свете!
– Что значит – нет? Это ты говоришь совсем даже неточно, – отозвалась Ая.
– Точно, точно, по-моему, бабушка говорила, что Вардкеза уже нет.
– Может, сегодня и нет, – заметила Ая. – Но тогда-то он есть.
– Сразупослевойны?
– Ну конечно. Он есть тогда. И я ведь есть тогда. Это должно нам как-то помочь.
– Ая, – сказала Полина, – а может быть, ты одна…
– Полина, даже и не думай, – перебила её Ая. – Без тебя ничего не получится. Кто это станет со мной разговаривать? Люди пугаются, когда видят перед собой звезду! И вообще… Никто, никто на свете за тебя этого сделать не может. Только ты – для своей семьи. Для папы, для мамы, для бабушки.
Они спустились до первого этажа; аккуратно придержав парадную дверь, вышли во двор. Но оказались совсем не во дворе, к которому привыкла Полина.
Тот был ещё слегка завален строительным мусором и с чахлыми липками, которые осенью посадили вдоль тротуара. А этот был какой-то двор не двор, пустырь не пустырь, весь покрытый рыхлым тающим снегом.
– Сейчас мы ещё кое-кого позовём. Фокки! – крикнула Ая.
Синий огонёк метнулся куда-то в темноту. И к удивлению Полины, на свет выскочил Фокки, милый Фокки, Полинина заветная, желанная собака! Он так и был, как убежал тогда в парке, – в ошейнике, с вымокшим в лужах поводком.
После того как Полина и Фокки наконец нарадовались друг другу, Полина вдруг сообразила:
– Погоди, Ая! Но ведь про Фокки знаю только я одна. В детском саду никто не догадывается даже, и дома тоже. Ведь он есть только для меня – потому что я так одна играю…
– Ты ведь очень-очень хочешь, чтоб Фокки у тебя был по-настоящему? – спросила Ая.
– Очень-очень, – подтвердила Полина.
– Вот он у тебя и есть!
