«Да, – горько подумал Мстислав Юрьевич, посмотрев на лошадиное лицо женщины, которая ему открыла, на ее презрительно поджатые губы и стальной взгляд, – если бы не Наташа, браку вашему давно конец».
Махнув перед носом женщины удостоверением, он прошел по широкому коридору в гостиную, удивляясь великолепию квартиры.
Зиганшин уважал комфорт и, пока не переехал в деревню, любовно и со вкусом обставлял городское жилье, но считал, что дом для тебя, а не ты для дома. А тут, несмотря на изысканное убранство, подобранную со вкусом мебель и чистоту, создавалось впечатление чего-то нежилого. Как витрина в элитном бутике, подумал Зиганшин с усмешкой, без приглашения усаживаясь на узкий диван с высокой деревянной спинкой.
Ему стало до тошноты обидно за сестру, что ей приходилось хвататься за любую работу, между тем как отец ее детей тратил деньги на всякое барахло, пусть красивое и очень дорогое.
Он провел ладонью по тяжелому дорогому шелку с рисунком из золотистых и изумрудных полос, которым был обит диван. Может быть, это цена Наташиной жизни. Если бы Сашенька финансово участвовал в воспитании детей, сестре не пришлось подрабатывать на «Скорой», и она осталась бы жива.
– Муж ваш дома? – спросил он, бесцеремонно разглядывая женщину. Бывают такие лица, будто отраженные в кривом зеркале. Будто природа создала обычную, даже миловидную женскую физиономию, а потом шутки ради резко потянула челюсть вниз.
Вышел Сашенька, красивый, что называется «фактурный», мужчина с густыми вьющимися волосами и капризным лицом.
Зиганшин вежливо попросил разрешения говорить наедине, но жена заявила, что у них с мужем друг от друга секретов нет. Голос у нее оказался такой же неприятный, как лицо, высокомерный и в то же время визгливый.
Мстислав Юрьевич замялся, все же жена какой бы омерзительной ни была, в данном случае страдающая сторона. Не виновата она, что Сашеньку потянуло на приключения.
Он вздохнул, покосился на мужа, красивое лицо которого застыло в капризной усмешке, но тут жена неожиданно пришла ему на помощь:
– Я прекрасно знаю, зачем вы сюда явились! Хотите навязать нам детей этой шлюхи!
– Тихо, лошадь! – оборвал ее Зиганшин, но опомнился и предложил не опускаться до взаимных оскорблений.
Жена замолчала, высокомерно глядя на него, видимо давая понять, что, кроме оскорблений, ей сказать нечего.
Мстислав Юрьевич растерялся. Он очень любил сестру, но не мог не сочувствовать этой женщине. Узнать, что твой муж, родной человек, много лет обманывает тебя и имеет детей на стороне, это страшный удар. Как можно простить такое предательство?
Зиганшин вспомнил свой горький любовный опыт и подумал, что можно. Когда любишь, прощаешь все, верней, не так. Не прощаешь, а делаешь вид, будто это не предательство вовсе, заштукатуриваешь его, как дыру в стене, всякими оправданиями и банальностями, типа «там у него только секс». Но со временем штукатурка осыпается…
– Послушайте, – сказал он как мог мягче, – я понимаю, что пришел к вам в дом не как добрый гость. Но было то, что было, и остались дети, судьбу которых надо теперь решить, вот и все.
– Я не просил ее рожать этих детей, – вдруг огрызнулся Сашенька, – и вообще еще неизвестно, от меня ли они! Да, признаюсь, я не святой, мы пару раз переспали, но и все!
Мстислав Юрьевич вздохнул:
– Может быть, я вас удивлю, Александр, но существуют методы контроля. Если я не хочу детей от своей женщины, то не допускаю, чтобы у нее появился повод со мной спорить. Но сейчас об этом поздно говорить, дети родились, хотели вы этого или нет.
– Значит, так, – жена хлопнула ладонью по столу, как, вероятно, делала у себя на работе, – то, что ваша сестра путалась с женатыми мужчинами и рожала детей неизвестно от кого, это сугубо личные трудности вашей сестры и ее детей, которым не повезло родиться у гулящей матери. Нас вмешивать в свою ситуацию вы не будете.
– Установить отцовство не такая сложная процедура по нынешним временам.
– Вы замучаетесь с нами судиться! И просто ради экономии вашего времени замечу, что все экспертизы окажутся отрицательными.
Мстислав Юрьевич спустился по роскошной лестнице, немного постоял в чистом и уютном холле, скользнул взглядом по корешкам книг. Встреча прошла довольно спокойно, без истерик и других эксцессов, но уходил он с чувством чего-то невообразимо мерзкого. И самым плохим было то, что он предал память сестры, явившись к этим людям с протянутой рукой. Стал чего-то выпрашивать, словно нищий, а ведь Наташа никогда ничего не просила. Эта лошадь, наверное, напугалась и сейчас пробивает все свои контакты, чтобы гарантировать отрицательный тест ДНК, но он не станет унижать память о Наташе отвратительным судебным процессом о признании отцовства. Важно, что папаша не хочет знать своих детей, и это никаким судом не исправишь.
Чтобы привести мысли в порядок, Зиганшин сел за пластиковый столик уличного кафе, расположенный прямо на тротуаре шумной и пыльной улицы, заказал чашку кофе и, скользя взглядом по проходящим мимо людям, стал думать, что делать дальше.
С папашей дохлый номер, это ясно. Допустим, тетя с лошадиной мордой не всесильна и экспертизу отцовства проведут как надо, но никто не заставит Сашеньку взять детей себе, если он того не хочет. Максимум, что удастся с него отжать, – это алименты с официальной зарплаты врача. Слишком ничтожный куш. Все узнают, что Сашенька неверный муж и плохой человек, но Наташа тоже будет опозорена, поэтому вопрос с исковым заявлением закрыт. Пусть супруги живут как хотят. Пока.
Сейчас первостепенная задача – устроить судьбу племянников. Мать не согласится снова взять их к себе, когда вернется с Корфу, об этом можно даже не мечтать. Со стороны Наташиной матери тоже не нашлось желающих позаботиться о детях. Начкрим известил всех живых родственников с той стороны, и на похороны явились какие-то мрачные личности и одна блеклая женщина в длинной юбке и платочке, беспрерывно крестившаяся, как автомат. Но никто из них не подошел к детям и не поинтересовался у Зиганшина дальнейшими планами на их счет. Выпив водки, они довольно быстро исчезли с поминок, не оставив своих координат, стало быть, на детей им плевать с высокой колокольни.
Остается что? Детский дом или приемная семья. Нужно позвонить могучей Наташке, которая заведует у них делами несовершеннолетних, через нее выйти на службу опеки, чтобы там определили племянников в нормальный детский дом. Желательно семейный. А вдруг повезет и удастся определить девочку в пансион государственных воспитанниц? Там превосходное образование и открываются неплохие перспективы для карьеры. Юра еще мал для кадетского корпуса, но пока можно устроить его в хороший интернат.
Он не бросит племянников, станет их навещать, забирать на выходные и отпуск проводить с ними.
Будет покупать им все необходимое, откроет счет в банке на их имя, постарается улучшить жилищные условия, словом, всемерно позаботится о судьбе ребят.
