Я оделся и побежал на палубу, но Гвадалупа меня опередила.
— Я хочу подышать воздухом, — сказала она.
Я стал говорить ей про бурю, но она заявила, что сама все поняла. Ей случалось и раньше видеть такие бури.
Мы стояли рядом и смотрели, как матросы найтовили все, что могло сдвинуться при качке, готовясь к тому, что нам предстояло.
— Ты жила в Лиме? — спросил я.
— Да, последнее время я жила в Лиме. Там все по-другому. Помню бой быков, помню, как приезжал новый вице-король, или какой-то другой официальный чин, и все украшали балконы зеленью. Мы ходили на театральное представление, которое называлось «Князь Феса». Там часто происходили дуэли, потому что были свои понятия о чести. Редкая неделя проходила без того, чтобы кого-нибудь не убили. Во всяком случае, так мне казалось. Моя мать умерла, когда мне было одиннадцать лет; отца убили. Говорили, что убили грабители, но я не верю этому. Думаю, его убили из-за того, что моя мать рассказала ему о сокровище, и убийцы надеялись найти в его записках то, чего он не сказал им.
— И не нашли?
Она торжествующе улыбнулась:
— Ничего не нашли! Я спрятала бумаги и карту.
— Возможно, они нашли бумаги потом?
— Они никогда их не найдут. Дом, в котором мы жили, был очень старый. Моя мама жила там еще со своей бабушкой, а та была дочерью брата вождя инков. Мама и показала мне тайник.
Мы сошли вниз, и Кончита подала завтрак. Силлимэн Терли, заглянувший в каюту, не пожелал остаться с нами:
— У меня хорошая койка на носу, и мне там нравится. А что с Лекенби? Думаете, с ним покончено?
— Нет, — сказал я убежденно, — еще не покончено.
Что-то он теперь затевает? Решится ли напасть на нас в шторм? Насколько сильно повреждено его судно? Похоже, не сильно, но если сильно и его нельзя отремонтировать, у Лекенби еще больше причин напасть на нас — ему нужно судно!
Что произошло с доном Диего? И где судно дона Мануэля, прибытия которого ждали с минуты на минуту? Погибло ли оно во время бури? Или спокойно стоит на якоре где-то на побережье?
Рэйф Лекенби знал об этом судне и, конечно, будет стараться не пропустить его. Но никто из нас не может покинуть укрытия, пока не уляжется шторм. Любая попытка выйти из бухты сейчас означала бы смертельную опасность. За нашей бухтой прибрежная полоса тянулась в северо-западном направлении, а затем поворачивала на юг. Это низкое песчаное побережье в такую погоду — настоящая ловушка для любого судна. Хотим мы этого или нет, сейчас мы в одинаковом положении и не сможем выбраться отсюда, пока не ослабнет буря.
Дэбни снова спустился вниз, когда мы уже заканчивали завтрак. Он выслушал мои соображения и согласился со мной.
— Дождь затихает, и как только он прекратится, я прикажу перезарядить пушки и приготовить их к бою.
— Лекенби попытается захватить нас врасплох, — сказал я. — В лобовую атаку он пойдет только в крайнем случае. Он дьявольски хитер и отчаянно смел.
— Мы будет наготове, — заверил меня Дэбни.
С наступлением ночи ветер начал ослабевать, но волнение в море продолжалось. Дэбни отправился отдыхать, оставив на капитанском мостике своего помощника Маккрэ.
Маккрэ был шотландец. Ему было двадцать шесть лет. Четырнадцать лет он провел в море: перед тем как перейти на «Добрую Катерину», плавал под командой Хокинса и Фробишера.
Это был высокий, худой, серьезный человек. Он держал команду в строгости, к матросам относился хорошо, но не слишком доверял им.
— У нас хорошая команда, — сказал он мне. — Они служат у нас, потому что им здесь нравится. Для большей части экипажа это уже третий или четвертый рейс. Капитан Дэбни разрешает им участвовать в торговле. Все торговые дела ведет сам капитан, но каждый член команды может внести до десяти фунтов в стоимость товаров, которые мы везем на продажу. Как помощник капитана и штурман, я имею право внести до пятидесяти фунтов. Это дает неплохой доход. Так что мы все одинаково заинтересованы в деле.
Оставшись один, я ходил взад-вперед по палубе, глядя на вход в бухту, откуда, по всей вероятности, должен был появиться барк. Я избегал Гвадалупу, так как был раздражен и обеспокоен. В любой момент может последовать атака. Если нас захватят врасплох, никто из нас не уйдет живым. От Рэйфа Лекенби милосердия не дождешься.
Каким образом Тости связался с Лекенби? Он всегда был порядочным человеком. Правда, у него не было особых талантов, но он много знал и ко многому стремился, хотя не имел четкого представления о том, как этого добиться. Он ждал, когда горшок с золотом сам упадет ему в руки, мечтал то получить наследство, то отыскать клад. Словом, разбогатеть, не ударив при этом пальцем о палец. Я симпатизировал ему. Он был моим другом, когда у меня не было других друзей. Вероятно, Лекенби предложил ему легкий путь достигнуть всего, чего тот хотел.
Вода в бухте потемнела, слышался грохот тяжелых валов, обрушивавшихся на берег за Сторожевым мысом, но, как мне казалось, ураган уже миновал нас. Звезды проглядывали в разрывах туч, ветер постепенно спадал. Пролетела чайка, держа путь к берегу. Я поднялся на шканцы, откуда открывался более широкий вид на бухту, но кругом было темно и тихо. Небо опять затянуло тучами, и звезды исчезли.
Ко мне подошел Маккрэ.
— Капитан говорил, что вы хорошо знаете этого Лекенби. Он в самом деле такой злодей, как его изображают?
— Никаких красок не хватит. Он ни перед чем не остановится, люди для него — ничто... Этот человек — воплощенное зло, он думает только о себе. Люди идут за ним, потому что он прирожденный лидер и потому что сулит им богатство или запугивает их. Он использует их, а затем отшвыривает прочь или же убивает. К тому же он самый искусный фехтовальщик, какого я когда-либо встречал.
— Вы дрались с ним?
— Да, дрался, и едва не погиб. Это было очень давно, с тех пор я многому научился и надеюсь, смогу ему противостоять.
Я спустился вниз. Дэбни не спал. Перед ним стояла чашка шоколада. Тут же сидела Гвадалупа.
— Наверху все в порядке? — спросил капитан, разложивший на столе навигационные карты.
— Пока да, — сказал я. — По крайней мере, он дал нам выспаться.
— Это, вероятно, входило в его планы, — спокойно отозвался капитан. — Если вы верно описываете его, он, без сомнения, выберет минуту, когда мы менее всего будем ожидать нападения. Убежден, он по минутам знает, чем мы занимаемся.
— Вы считаете, что у него здесь есть шпионы?
— Ему не нужны никакие шпионы. Просто он знает, что мы ждем нападения и, следовательно, должны быть настороже. Он же не ждет нападения и сам выбирает время для атаки. Его люди могут отдохнуть, расслабиться и спокойно ждать подходящей минуты. Вот почему у меня на палубе сейчас всего трое матросов. Остальные отдыхают.
