Мама схватила меня за руку и прошептала:
– Она явилась сюда без приглашения.
Я не сразу сообразила, что она имеет в виду Жестину.
Я прошла через двор к дому Энрике. Он сидел около дома в том же черном костюме, в каком работал в магазине.
– Она здесь?
– Я в эти дела не вмешиваюсь, – ответил он, отвернувшись, и я поняла, что Жестина у него. И правда, они с Лидди находились в доме. Ставни были закрыты, и сквозь щели едва проникали последние желтые лучи заходящего солнца. На Жестине было ее лучшее платье и ботинки со шнуровкой, волосы были заплетены в косы и заколоты. Рядом с ней тихо сидела Лидди, сложив руки на коленях. По ее взгляду я поняла, что она испугана. Жестина была в ярости.
– Ты не могла сказать мне, что он приехал с женой?
– Я собиралась, – ответила я, хотя на самом деле боялась сообщать ей об этом.
– Ну да, только была слишком занята. Но я сама узнала. Тебе не кажется, что Лидди надо встретиться с ним? Должна же она увидеть отца хоть раз в жизни?
Я попросила Лидди выйти и посидеть с мистером Энрике.
– Ты пришла, чтобы увидеть его жену, – сказала я, когда мы остались наедине. – Вряд ли это доставит тебе радость.
– Какое мне до нее дело? – состроила гримасу Жестина. – Лидди его дочь. Он должен посмотреть на нее.
– Если тебе нет дела до нее, зачем ты следила за нами?
– Затем, что ты даже не сообщила мне, что он вернулся! Похоже, теперь эта новая сестра дороже тебе, чем я. – Голос Жестины дрогнул.
– Да нет, она для меня никто, – ответила я, и это была правда. Элиза была всего лишь развлечением, не больше того. Я подозревала, что и для Аарона тоже. – И тебе лучше всего не обращать не нее внимания.
– Я видела, как она шлепнулась, сойдя на берег, и как ты крутилась вокруг нее.
– Ей надо было срочно принять ванну.
– От ванны она не перестанет быть уродиной.
Мы рассмеялись. Элизу никак нельзя было назвать уродиной, хотя до Жестины ей было далеко.
– Я пришла показать ему его дочь, и никто мне не помешает сделать это. Он и сам говорит, что хочет увидеть ее.
– Ты разговаривала с Аароном?
– А как ты думаешь? – сердито бросила Жестина.
Я упрашивала ее отказаться от этой затеи, но она не хотела слушать. Возможно, надо было предупредить ее, что Элиза не такая беспомощная простушка, какой кажется на первый взгляд.
Жестина провела Лидди во двор. Желтые птицы, которые так любили растущие в саду фрукты, что их прозвали сладкоежками, притихли при нашем появлении. В верхнем окне дома мелькнула чья-то тень.
Я не хотела оставлять Жестину одну. Я поступила необдуманно, так сблизившись с Элизой. Аарон отсутствовал более пяти лет.
– Он не выйдет, – предупредила я.
– Выйдет. – Жестина крепко держала Лидди за руку, та испуганно глядела на мать.
Заходящее солнце светило нам прямо в глаза, но Жестина не хотела отойти в тень.
– И сколько ты собираешься тут простоять? Ты что, не видишь, каким он стал?
– Я не хочу, чтобы Лидди вглядывалась в лица всех мужчин, ища сходство с собой. Пусть увидит его сейчас, пока он не удрал опять за океан.
У окна стояла моя мать. Услышав голос Жестины, она выглянула, затем демонстративно захлопнула ставни.
– Хотите запереться от меня? – крикнула Жестина.
Я положила руку ей на плечо, успокаивая ее.
– Так ты ничего не добьешься.
– Он выйдет ко мне! – крикнула Жестина не столько моей матери, сколько Аарону: – Я жду! Ты знаешь, что это твоя дочь.
Аарон наверняка слышал ее, но ему не хватало пороха встретиться с ней лицом к лицу, и он послал вместо себя жену. Подозреваю, он боялся собственных чувств, которые могли вспыхнуть при встрече. Жестина же при виде Элизы растерялась и не могла произнести ни слова.
– Он просит вас уйти, – сказала Элиза.
– А если я не уйду? – отозвалась Жестина. – Что тогда?
– Вы уйдете, так что нечего об этом говорить. – Взгляд Элизы упал на Лидди, по-прежнему державшуюся за руку матери. Жестина в ответ посмотрела на Элизу с вызывом, защищая свою дочь. Лидди была в синем платье со сборками и во все глаза глядела на женщину из Франции, явно доминировавшую в данной ситуации.
– Это та самая девочка? – спросила Элиза, переключив все внимание на Лидди. – Какое красивое у тебя платье!
– Вы прекрасно знаете, кто она такая, – вздернула подбородок Жестина. – И она тоже знает.
Голос Жестины звучал непримиримо, но руки ее дрожали. В этот момент я была рада, что никогда никого не любила.
– Это Лидия, – сказала я Элизе.
– Можно поговорить с ней? – спросила Элиза. Она явно была в таком восхищении от Лидди, что Жестина, растерявшись, не стала противиться. Элиза начала расспрашивать девочку об учебе в моравской школе.
– Я буду знать четыре языка, – сообщила Лидди. – Я уже умею говорить по-датски, а скоро выучу еще немецкий, английский и испанский.
– А французский ты тоже учишь? – улыбнулась Элиза с такой теплотой, какой у нее до сих пор не наблюдалось.
– Я же говорю с вами по-французски, мадам.
Элиза рассмеялась в полном восторге. У меня при этом почему-то пробежал холодок по спине. Затем она обратилась к Жестине уже без враждебности:
– Я поговорю с моим мужем.
Когда Элиза ушла, Жестина произнесла возмущенно:
– Она соображает, кому она говорит про «своего мужа»?
– Но он ведь и в самом деле ее муж. – Жестина, по-моему, не вполне сознавала, что у Аарона теперь совсем другая жизнь.
Мы с Жестиной пошли к нам домой. После приезда Аарона и Элизы я столько времени проводила с ними, что совсем забросила детей и хозяйство. Дети радостно набросились на меня, затем убежали играть с Лидди. Розалия вышла на террасу и посмотрела на меня с укором.
– Вы все еще живете здесь или переехали к своей матери?
– Надо было развлекать гостей.
– Не надо. Надо сидеть дома.
Розалия ушла присмотреть за детьми, а Жестина обратилась ко мне:
– Ты была права. Зря я ходила туда. – Жестина схватила меня за руку. Она боялась, что приветливость Элизы была притворством. – Не позволяй им причинить мне вред.
– Не волнуйся. Что они могут сделать тебе?
В тот момент я верила, что ничего не могут.
В саду прыгали зеленые лягушки, дети ловили их сачком. Они вопили и с интересом разглядывали добычу. Это был идеальный вечер – не считая того, что моя лучшая подруга плакала.
