— Давай дадим телеграмму декану.
— Какую ещё телеграмму? — Папа чуть не плакал и почти рвал волосы на своей одиннадцатилетней голове, которая ещё вчера была тридцативосьмилетней.
На папиной кафедре было много желающих преподавать фольклор в группе иностранных студентов, но именно папа прошёл там какой-то внутренний конкурс, презентацию для которого он готовил недели три. Даже на это время с ноутбуком на дачу уехал.
— Дом как почувствовал, что хозяина нет, — говорила тогда мама. — Сразу расслабился и рассыпаться начал. Вчера на кухне розетка из стены прямо выпала, сегодня у табуретки сразу две ножки отломились. И замок ещё вчера сломался. Ведь давно отцу говорила: смажь замок, а то заедает. Некогда ему было, а мне теперь замок меняй.
— Ну, какую телеграмму…
— Вот такую, к примеру: «Связи получением наследства вынужден срочно выехать Монголию».
— Ни за что, — твёрдым голосом сказал папа. — Опять Монголия! Так нагло врать начальству я не умею.
— Чёрт с тобою, — ответил я. — Напиши проще: «Семейным обстоятельствам прошу отпуск свой счёт две недели. Тчк».
— Две недели! — Папа снова схватился за остатки волос. — Чтобы я пробыл в этом смешном тельце целых две недели!!!
Ну ни фига себе. Как папу корёжит, оказывается. Я же живу почти в таком же смешном тельце уже целых одиннадцать лет, и ничего.
— Я! Не могу! Быть! Мальчиком! — кричал папа, стоя на детской площадке. — Потому что этого не может быть! Я был уже мальчиком и не хочу снова туда возвращаться!!! Мишка, сынок, скажи, что я вчера пил? Я был очень пьяный, да? — Папа уже чуть не плакал.
— Чай ты пил. Две чашки. Больше не успел, на улицу нас потащил.
— Я не хочу снова быть мальчиком, — папа стал отступать от меня назад, размахивая руками и тряся головой. — Наверняка это всё ваши компьютерные штучки! Ну, скажи, скажи, что так бывает — надеваешь шлем, берёшь в руки штурвал, и ты уже не ты, а какой-нибудь универсальный солдат? Это ты, ты подсадил меня на все эти ваши тупые компьютерные войнушки! Признавайся!!!
И тут я не удержался. Я взял и вмазал папе прямо в глаз. Прямо по очкам. Папа от неожиданности сел на землю, снял свой треснувший «бинокль доцента» и уставился на меня:
— Ах, ты так, — сказал он вдруг тихо, схватил меня за ноги и повалил на землю. Мы катались по площадке, как две змеи, свившиеся в клубок. Папа лягал меня ногой, я выворачивал ему запястье. Потом мы поменялись: я лягал, а он выворачивал. А потом папа как-то хитро вывернулся, сел мне на спину и заломил руку.
— Самбо! — торжествующе сказал папа. — Сколько лет прошло, а ручки-то помнят…
— Слезь! — придушенно крикнул я. — А то хуже будет!
— Кому хуже будет? — спросил папа, который чувствовал себя победителем. — Маме жаловаться побежишь?
— Слезь сейчас же. — Я снова попытался достать папу пяткой. — А дома поговорим.
В этот момент я почувствовал, что какая-то сила вдруг стала приподнимать папу, сидящего на мне, а папа прекратил издавать победные вопли и замолчал.
— Что здесь происходит, я вас спрашиваю? — раздался грозный мужской голос.
Я перевернулся на спину и увидел, что папу за шкирку, как какого-нибудь котёнка, держит одной рукой наш участковый Невзыграйло. Невзыграйло был очень высокого роста, всегда ходил «по форме». Говорят, что он раньше служил в спецназе и ездил в «горячие точки», а потом попросился на более спокойную службу. Невзыграйло был такой огромный, а в руке у него болтался маленький папа. Выглядело это очень смешно.
— Что за драка? — повторил Невзыграйло.
— Это не драка, — пискнул папа, — это выяснение отношений.
— Я, конечно, слышал, — сказал участковый, — что может быть выяснение отношений без драки, но пока такого не встречал. Чего не поделили, орлы?
— Мы не орлы, — пискнул папа, — орлы не мы. Как вы смеете! Я взрослый человек, предъявите документы!
— Нет, это ты предъяви документы, взрослый человек, — сказал густым басом Невзыграйло. — Почему одни, без родителей?
— Я всё сейчас объясню. — И папа стал трепыхаться в могучей длани участкового, пытаясь дотянуться до кармана, где лежала тетрадка.
Ну нет. Только не это. Правда, и только правда — это хорошо, конечно. Но сейчас всё, что угодно, кроме правды. И я перестал смеяться. Я вскочил на ноги и стал спасать папу.
— Товарищ Невзыграйло, тут такое дело, — затараторил я. — Пять минут назад в ЖЭУ нам выдали справку, вот, — и я показал участковому бумажку, — и мы теперь можем одни, без родителей, ходить на занятия в кружки. И вот мы туда и шли как раз. Но па… то есть Боря, брат, хотел пойти на бухучёт, а я — матанализ. А справка-то одна. Копию-то ещё не сделали, не успели. И вот мы решали, кто пойдёт домой, а кто со справкой на матанализ. А потом у нас в пять синхронный перевод и ещё домра…
— Домра? — спросил вдруг суровый Невзыграйло, светлея лицом. — В ДК? У Зои Кондратьевны?
— Ага, — сказал я, ни сном ни духом не ведая, кто такая Зоя Кондратьевна.
— Привет ей передавайте от ученика Стёпы Невзыграйло, — сказал участковый и разжал руку, в которой держал обмякшего папу. Освобождённый папа рухнул на землю, как подкошенный.
— На свои очки, — сказал я, протягивая папе растоптанный в пылу драки «бинокль».
— Не надо, — сказал папа, потирая разные ушибленные места.
— Ты же без них не видишь…
— Уже вижу. Ты мне, Мишенька, зрение-то кулаком и вправил. Не ожидал я такого от родного сына, не ожидал…
— Мужские истерики, — сказал я, — никого ещё до добра не доводили.
— Что?! — снова начал вскипать папа.
— Хорош уже. Пойдём, охладимся, — и я кивнул на ларёк с мороженым в соседнем дворе.
Ковыряя палочкой в стаканчике с мороженым, я спросил у папы:
— Ну, давай выкладывай, что там у тебя за история? Что там такого ужасного произошло в твоём детстве? Почему ты так сильно не хочешь быть снова мальчиком? Есть в этом, конечно, свои минусы, но ведь и плюсы тоже есть.
— Ну да, есть, — хмуро поддакнул папа.
— Ты на работу, к примеру, можешь теперь не ходить…
— Угу, — папа нахмурился ещё сильнее.
— По-моему, быть мальчиком — не так уж и плохо, — сказал я. — Я вот, например, даже рад, что ты у меня теперь… такой. Я сто лет ни с кем не дрался. А тут вот раз, и… Само, правда, так получилось. Но ведь здорово же, когда есть с кем подраться и поговорить. Я тебе дам на роликах своих покататься, у тебя же не было их… тогда.
— Не было, — подтвердил папа.
— Ну так чего киснешь? — подбодрил его я. — Побудешь немного мальчиком, а потом, если найдём способ, снова станешь папой. А даже если и не найдём… Если не найдём, я поговорю с мамой, останешься жить у нас в любом случае.
