— Ну вот, папа, — сказал я, — ты и становишься нормальным человеком.
— И не называй меня, пожалуйста, папой. Временно, — попросил меня мальчик, который ещё вчера был моим папой, — а вдруг кто услышит? Смешно получится.
— Да если и услышит, — ответил я, — подумает, что это кличка такая.
— Кличка? Ах да, кличка… Я и забыл, что в моём детстве тоже у всех мальчишек были клички. Только вот я не вспомню, какая была у меня… Может, Борман? Нет, не помню. А у тебя есть кличка, сынок?
— Пап, только не называй меня сынком! — возмутился я.
— А что, такой клички быть не может? — удивился папа.
— Сынок — это обидная кличка, папа. Сынок — это тот, за кого мамаша в школу всегда разбираться прибегает.
— Ну а всё-таки. Нет, мне правда интересно, есть ли у моего сына в школе кличка, — не унимался папа.
— Бурый.
— Что — бурый? — не понял папа.
— Кличка у меня — Бурый.
— Почему — бурый? Никакой ты не бурый. — На редкость несообразительный оказался папа.
— Ну, Миша — значит медведь. А медведь у нас какой? Ну? Бурый. Ну и ещё… — Тут я замялся, не зная, сообщать ли папе всю правду о себе.
— Ещё — что? — спросил папа.
— Ну, ещё я… Ну, это парни в классе так считают… Я иногда бурею…
— Буреешь? — спросил папа. — Цвет меняешь? Как помидор?
— Буреть — значит наглеть, борзеть, добиваться своего…
— А-а-а, — наконец-то понял папа. — Добиваться своего — это хорошо, борзеть и так далее — не очень. Хочешь быть Бурым, оставайся. Но я буду звать тебя Мишкой.
— Да не хочу я быть Бурым, просто меня все так называют, — сказал я. — Хватит уже эти глупости обсуждать.
Я достал из шкафа свои джинсы, серую футболку и отдал их папе. Подумал и добавил свитер и ветровку — неизвестно еще, где папе придется ночевать, а ночи пока холодные. Папа переоделся и подсел к компьютеру.
— Я думаю, что в этих рекомендациях города Бредска должны быть какие-нибудь… хм-хм… нюансы, — ну, юридические тонкости, которые дадут нам возможность свободно передвигаться по городу. «Строгость законов компенсируется необязательностью их исполнения», так вроде говорят, — размышлял вслух папа, входя в глобальное информационное пространство. — Должны, не может их не быть… — Пальцы его щёлкали по клавиатуре. — Сейчас я проведу этим правилам филолого-юридическую экспертизу..
Папа зашёл на сайт администрации Бредска, во всю ширь которого улыбался наш мэр, приветствуя дорогих земляков и гостей нашего уютного гостеприимного города. У виртуального мэра, распахнувшего широкие объятия, под одной мышкой был герб города, а под другой — телефон общественной приёмной, куда, наверное, и звонила всё время ночная снайперша домком Склочнева. Папа зашёл в раздел «Официальные документы» и нашёл там «Рекомендации по созданию городской среды, безопасной детей и подростков».
— Так-так-так, — папин указательный палец прокручивал колесико у «мышки». — Не то, не то… Опять не то… И это тоже нам не подходит… — бормотал себе под нос папа, пролистывая электронные страницы. — А вот это? Может быть… Ну-ка, Мишка, глянь сюда.
Пункт 145 раздела 14, похоже, давал нам шансы на относительно свободное передвижение по городу.
— Ты только посмотри, куда они его запрятали, — сказал папа, — не у всякого родителя, а тем паче ребёнка, хватит терпения, чтобы дочитать до этого места.
Пункт 145 гласил: «…несовершеннолетний может передвигаться по городу без сопровождения взрослых, имея на руках особым образом оформленную справку и доверенность от родителей, если он направляется: а) в кружок или секцию; б) в поликлинику; в) на работу…» Да-да, именно так.
— Нам надо оформить документы, — сказал папа, — и посетить поликлинику.
— А поликлинику-то зачем? — недоуменно пожал плечами я.
— Надо показать меня доктору, — ответил папа.
— Что-то я сомневаюсь в том, что медицина тут поможет..
— Но не будем исключать и этой возможности, — сказал Боря. — Используем, так сказать, все шансы…
Ну, с доверенностью родителей проблем не было. Папа сел и тут же выписал мне и моему «брату» Борису доверенность в том, что он, папа, доверяет нам одним ездить по городу.
«Они мальчики хорошие, воспитанные, из приличной семьи…» — начал нахваливать самого себя «брат» Борис.
— Ты что, с ума сошёл? Кто так доверенность пишет? — я вырвал у папы лист бумаги. — Пиши по новой. «Я, такой-то, доверяю своим сыновьям Борису… эээ… Борисовичу и Михаилу Борисовичу самостоятельно посещать кружок игры на домре и секцию синхронного перевода с английского языка, а также курсы бухгалтерского учёта и факультатив по математическому анализу в любое удобное для них время. В настоящее время я, такой-то, не имею возможности сопровождать своих детей на внешкольные занятия, необходимые для их всестороннего гармоничного развития. Однако ответственности за их жизнь и здоровье с себя не снимаю. О правилах поведения в общественных местах Борис Борисович и Михаил Борисович уведомлены и о возможной ответственности за их нарушения предупреждены. Дата, подпись».
— Странный у тебя набор какой-то, — сказал папа, дописывая доверенность под мою диктовку. К счастью, почерк у него почти не изменился, да и подпись осталась тоже вполне папина. — И домра, и бухучет, и английский, и матанализ зачем-то приплёл.
— Соображать надо, — постучал я себя по голове. — По этой справке мы можем в любую часть города ехать. А куда, спросят нас, вы, мальчики, направляетесь? На домре играть, ответим мы, если будем в центре рядом с Домом культуры. На курсы юных бухгалтеров идём — если в районе Биржевой, где финансовый институт находится.
— Ну, понял, понял… — прервал меня папа. — Но тут вот ещё сказано, что доверенность нужно у домкома подписать, а потом в ЖЭУ печать поставить и пошлину заплатить, чтобы выдали разрешение установленного образца. Что-то уверенность меня покидает… Вряд ли мы эту справку получим.
— Не окисляйся раньше времени, пап. Будем женщину обольщать.
— Женщину? Нет, что ты! Это исключено. Как могу я в таком виде обольстить женщину? Да и какое я имею на это право, будучи женатым человеком… — начал мямлить папа.
— Слушай, женатый человек, — напомнил ему я, — вечером придёт твоя жена и позвонит Бориной маме, то есть твоей маме, бабе Маше, и тут-то и выяснится, что это за друг Боря такой. У мамы точно обморок будет. А что с бабушкой случится, я даже представить себе не могу — фантазии не хватает.
— Ну, может, оно ещё само собой рассосётся, — робко предположил папа. — Глядишь, и стану я к вечеру снова взрослым человеком. Мне кажется, что я уже немного подрос, разве нет?
