Ежи сбежать успели, любовница – нет. Жена Сазонова, еще вполне себе молодая бабушка, ну за сорок, пятидесяти еще нет, с высоким начесом и бриллиантами в ушах, неожиданно для всех дала ей «пендель», такой профессиональный, мужской, чтобы носком в копчик, и любовница слетела со своих каблуков носом в асфальт. Заскулила и поползла в кусты. Сазонов с пьяных глаз не сразу понял, что случилось. Поэтому стоял и смотрел, как любовница отползает в кусты.
И вот что странно – ведь не в первый раз Сазонов такие кренделя выкидывал. Пансионат этот он очень любил. Приезжал и в несезон, и в сезон, как сейчас. Жил то один, то с любовницей. Если один, то бухал по-черному, запойно. Или, как в позапрошлый раз, после прободения язвы, спал, гулял, пил кефирчик и ел кашку. Ходил на почту, чтобы позвонить и отчитаться жене. А здание почты наверху. Подниматься хоть не высоко, но с непривычки ощутимо. Особенно если только вдоль набережной и ходишь. Там, правда, лавочки. И Сазонов едва доползал до лавочки, чтобы отдышаться. А к концу недели бегал, как горный козел. Похудел, поздоровел, даже помолодел.
В следующий раз уже с любовницей приехал. Но дамочка была не сильно молодая и оказалась понимающей – жалела Сазонова, оргий не требовала, за режимом следила. И вот сейчас он опять с девкой заявился. Ничему его язва не научила.
И ведь ни разу не попался. Конечно, не без участия Виктора. Собственно, если бы не Сазонов, Виктор бы не взлетел до замдиректора. У директора своих «тех самых» было предостаточно, кто повыше Сазонова сидел. Так что директор Сазонова Виктору отдал с радостью и облегчением.
– Организуй так, чтобы… ну, ты понимаешь… – велел Сазонов и положил на стол купюру. Красненькую. С этого все и началось.
Виктор организовывал – Сазонова, если один, то поближе к столовой, к лечебному корпусу. Если с семьей, что тоже случалось, то люксы в лучшем виде. А если с бабой, то тоже смотря с какой. С молодой девкой подальше, у пятого КПП. Чтобы выходить огородами. Сазонов оказался щедрым и, что особенно удивило Виктора, непритязательным. На номера ему вообще было плевать. Требовал только, чтобы его Вадик возил. Как персональный водитель. И чтобы всегда под парами стоял. Платил Михаил Александрович щедро. Вадик был готов возить куда угодно, но этого не потребовалось – Сазонов, когда было совсем невмоготу, сбегал от баб к шоферу, в его «Волгу» – отоспаться. Заваливался на заднее сиденье и дрых как убитый. Вадик ему подушечку даже подарил, так Сазонов чуть не расплакался от счастья.
Что он тут только не вытворял! Один раз попросил Виктора достать вина. Но не в бутылках и не в канистрах, а в желтой бочке. И чтоб надпись «квас» на ней. Краник открываешь, а оттуда не квас льется, а вино. За бочкой Виктор отправил Вадика. Тот каким-то чудом бочку подогнал, но пустую. Тогда Виктор сбегал к Артуру в ресторан – тот достал домашнее дешевое вино, которое Вадик залил в бочку.
Сазонов как краник открыл, как увидел вино, так и радовался как ребенок. Прыгал вокруг этой бочки. Любовницу свою в белый халат нарядил и велел разливать всем по пивным кружкам. После этого Вадик на «Волгу» и пересел, а до этого на «Жигулях» катался. Когда приезжал Сазонов, сезон считался удачным. Если Михаил Александрович с семьей – то Вадик возил жену с внучкой в дельфинарий, в ботанический сад, по достопримечательностям. Если Сазонов с любовницей, то просто стоял – клиент плюхался и отсыпался. Вадик прикупил плед, валокордин, термос, в который заливал кофе. Артур был первым, кто организовал доставку еды. Из-за Сазонова. Тот просыпался и хотел есть. Вадик немедленно доставал пластмассовые контейнеры. Артур потом хорошо на доставке заработал – поставил «горячие завтраки» на поток. За пару сезонов Вадик благодаря Сазонову – из однушки переехал в трешку. Мать Вадика – Оксана Сергеевна – плакала от счастья и ужаса и все причитала: «Вадик, не надо, а вдруг отберут, как дали? Вадик, зачем нам это? Ты ж первый виноватым будешь». А Сазонов на новоселье заявился, да еще и в костюме, и подарил холодильник, который Вадик притаранил. Но бедная Оксана Сергеевна не выдержала потрясения и свалилась рядом с новеньким холодильником с сердечным приступом. Сазонов очень переживал и устроил Оксану Сергеевну в больницу в городе. В Москву предлагал отвезти, но Вадик поблагодарил и отказался – мать не выдержит, не дай бог умрет от счастья. Оксана Сергеевна, вернувшись из больницы, еще долго вещи не раскладывала. Все боялась, что квартиру отберут. И в холодильник ничего из продуктов не ставила. Только пыль вытирала. Тоже думала, что придут за холодильником. А она скажет, что не пользовалась.
Мама Вадика, слава богу, до сих пор жива. Ходит по старинке на почту – подписывается на газеты. Уже с палочкой, а быстрее молодых по ступенькам бегает. Иногда к Вале в столовую заходит, чай пьет. Конфеты Славику приносит. Дай бог ей здоровья.
Артур стал директором ресторана. Перед каждым приездом Сазонов звонил Виктору и просил передать Артуру, чтобы тот сменил вывеску. В результате ресторан назывался то «Анжела», то «У тещи», то «Сергей Есенин» (Сазонов нашел себе любовницу-библиотекаршу). Два сезона продержалось название «Елена», один сезон – «Карина». Сазонов любил сюда ходить. Артуру же было не сложно перекрасить вывеску. Все равно все знали его ресторан под другим названием: «К Артуру», «У Артура».
Сазонов был хоть и чудной, но искренний и благодарный. То ли в детстве не наигрался, то ли на работе такой стресс испытывал, что только здесь мог оторваться на полную катушку. Веселый был.
Однажды приехал не в сезон. Зимой. С очередной любовницей, которая оказалась фигуристкой. Попросил полулюкс. Гулял, в снежки играл с любовницей. Но что делать зимой? Вот и придумал Сазонов подарить любовнице ее, так сказать, статую в натуральную величину. Из гипса или из бронзы, да хоть железную. Но чтобы у него перед дверью стояла фигуристка.
– Витя, организуй, – попросил Сазонов.
– Может, павлина? Или дельфина? – пытался отговорить Сазонова Виктор. – Дельфинов много. Тут ведь море, а не каток. Море-то не замерзает.
– Вить, хочу фигуристку. Чтобы это… в ласточке стояла.
– Какой ласточке?
– Ну, с ногой задранной чтоб!
– И куда ее потом? В Москву же не повезете.
– Вить, ну дай мне бабу удивить. В постели я уже не могу, так хоть поржем. Найди тут скульптора, пусть сваяет. И чтобы лицо было похоже. Как у моей. Да если я ей статую подарю, она меня всю жизнь помнить будет.
Что было несомненной правдой. Сазонова невозможно было забыть. Ильич и сейчас вспоминал ту бочку с вином вместо кваса и любовницу в халатике задрипанном, которая вино разливала. Вадик ту подушку, на которой Сазонов спал, наверняка не выбросил. Хранил как память о клиенте.
Виктор пошел к Артуру. Тот кому-то позвонил, но скульптора не нашел. Тогда Виктор пошел к Инне, и та посоветовала скульптора, думая, что в парке поставят бюст Пушкина или Есенина. Или, еще лучше, Чехова. Чехова давно нужно поставить, ведь он здесь бывал, отдыхал, ходил по этим самым дорожкам. Конечно, нет достоверной информации, что именно по этим самым дорожкам, но Инна считала, что такое вполне возможно. Тут ведь еще какой нюанс – она не спросила, чей конкретно бюст решили заказать скульптору, а сама себе все придумала. А Ильич не сказал, что нужен не бюст, а скульптура, да еще фигуристки, чтоб ее. Поэтому Инна посоветовала хорошего скульптора, можно сказать молодого гения, очень талантливого. Она видела его работы – «Даму с собачкой» в миниатюре, бюст мужчины, отдаленно похожего на Шаляпина, и за Чехова была спокойна. Чехов получится замечательный.
