Впрочем, Инну Львовну можно было понять. Когда она держала над головой книгу с репродукцией Айвазовского, кто-нибудь из дамочек, тех, кого Инна Львовна называла «с претензией», спрашивал:
– А разве у вас не хранится подлинник картины?
– Нет, подлинник в музее, – резко отвечала Инна Львовна.
– Но вы же тоже музей… За что мы деньги платили? – возмущалась дамочка.
Были и те, которых интересовала личная жизнь. А любовница была? Неужели нет? Наверняка была. А Коровин с Шаляпиным правда дружили? Говорят, что они друг друга ненавидели! Дети небось за наследство передрались. Жена снова вышла замуж? Ну естественно! Кто бы сомневался. Он женился после смерти любимой жены? Вскоре? И года не прошло? Да так все мужики поступают. Тоже мне гений. Скотина, а не гений. Что? У нее не было детей? Вот поэтому ей и заняться было нечем. Музой служила да голая позировала. А если бы дети были, то не стала бы оголяться. Вы говорите, сейчас разврат. Да тогда разврат похлеще был!
В самом так называемом номере-музее было не легче.
На этой кровати спал? Прямо вот на этой? Точной копии этой? Опять подделка. Опять накололи. Всюду фальшак пытаются всунуть. Ну хоть стол-то тот самый? Нет? Опять копия? А что настоящее? Вид из окна? Прямо вот на этом самом месте стоял, где я стою? Нет? Рядом? По соседству? Но мог захаживать и сюда? Так, я требую вернуть деньги за экскурсию! Тут у вас одни подделки! Ни стыда ни совести. Я так в свою квартиру могу народ водить и денежки собирать с лохов. А я не лох! Интернет у всех есть. Вот и женщина тоже недовольна. Да, женщина?
Деньги возвращали. Все равно – ни чеков, ни билетов никаких не было. Заплатил сто рублей – зашел на террасу. Вот и все.
– Как вам не стыдно? – пыталась воззвать к чувствам Инна Львовна. – Вы на пиво, извините, больше тратите. Вы же с ребенком здесь.
– А это мое дело, куда я трачу. Вы в мой карман не лезьте, а я в ваш не сунусь. Развели тут самодеятельность и дурят всех.
– Я не дурю! Я дипломированный экскурсовод. Заслуженный работник культуры!
Как ни удивительно, обычно скандалили и требовали возврата денег мужчины, что лишний раз подтверждало убеждение Инны Львовны – какое счастье, что рядом с ней нет такого мерзкого мужика! Она даже однажды пожаловалась Вань-Ваню.
– Как тяжело стало работать! Раньше для людей экскурсия считалась святым делом. А сейчас? Им скабрезности подавай и подлинники! Мои рассказы им, видишь ли, кажутся скучными. Им про баб расскажи да кто с кем пил и спал. Телевизора им мало!
– Так что такого? Если бы ты про баб рассказывала, я бы первый на твою экскурсию пришкандыбал, – хохотнул Вань-Вань.
– Что с тебя взять? Но как они смеют сомневаться в моей компетентности?
– Да ты им и вправду лажу подсовываешь, – опять не понял Вань-Вань.
– Я им «подсовываю» атмосферу уникальную, воздух, которым можно дышать, землю, по которой можно ходить. И свою работу.
– Ну да, сейчас только ленивый не продает воздух.
Инна Львовна хотела вспылить, но подумала, что Вань-Вань в чем-то прав. Да что у нее осталось? Только воздух, земля и вид с этой террасы.
– Они готовы заплатить сто рублей, чтобы пройти за ворота и сфотографироваться. Экскурсия им не нужна.
– Со мной тоже все хотят сфотографироваться, – улыбнулся Вань-Вань, – как с обезьяной. Безногий мужик – дайвер. Я вот тоже подумываю деньги за это брать. Пацаны еще портрет президента пришпандорили под тент, так что мы теперь фотографируемся на фоне, так сказать.
– И тебя это не… расстраивает?
– Нет, мне за это платят. И тебе платят. Бери деньги за вход, пусть фоткаются сколько хотят, тебе же проще.
– Фотографируются…
– Это ты, Ин, фотографируешься, а они – фоткаются. Кстати, знаешь, с кем еще все норовят сфоткаться? С Лениным, который в парке. Туда очередь выстраивается. Детей на памятник сажают и давай снимать.
– Лиза приходила, хочет мангал поставить в закутке, где курилка. Ильич ее ко мне отправил за разрешением.
– А ты?
– Отказала, конечно! Совсем уже! Но Лиза все равно ставит. Думает, что я не знаю. Только я ухожу, она выставляет.
– А помнишь, как я тебе жарил мидии на пляже?
– Помню.
– Пойдем как-нибудь, мидий пожарим, посидим.
– Куда сейчас пойдешь? Все занято! Рестораны уже совсем обнаглели – столики чуть ли не в воде ставят.
– Народу нравится. Пойдем, найдем местечко. И это… не пиши на Ильича. И Лизу оставь в покое. Ну куда ей себя девать? Никого ж нет.
– У меня тоже никого…
Инна Львовна решила выплеснуть свою энергию на Галю:
– Что вы устроили? Какие скидки? У нас дети никогда не поселялись! С детьми в другие места надо ездить, а не в Дом творчества! Вы же помните запрет – сюда с детьми нельзя! Дети отдельно поселялись! Чтобы не мешали! Не у всех, знаете ли, есть дети. И не все такие чадолюбивые, как вы. А творческим людям дети вообще противопоказаны. Они их отвлекают! Здесь у нас не ясли-сад. Откуда кроватки? Что вы придумали? У нас другие правила. Не хотят – пусть не поселяются! Откуда вы кровати взяли?
– От Славика осталась, от Светки. И новую купили. Она собирается, места вообще не занимает, – отвечала Галя.
– У нас не положено! Если вы, Галина Васильевна, решили, пользуясь своим положением, устроить самоуправство, так я вам не позволю. Знайте свое место! Я запрещаю, категорически. Между прочим, мне дети тоже мешают! Особенно из люксов. Они включают телевизор, открывают балкон, и что прикажете делать? Перекрикивать телевизор? Я уж не говорю про кондиционер! Просто невыносимо работать! Кондиционер трещит, телевизоры орут! Экскурсанты отвлекаются, естественно! Их интересует, сколько стоит здесь поселиться, где удобства да какие кровати, а не то, что я рассказываю! И, кстати, дайте мне прейскурант – я вынуждена отвечать на вопросы о стоимости. Когда я говорю, что не знаю, – мне не верят! Какое впечатление у людей сложится от нашего Дома творчества? Мы с вами выступаем в диссонансе, а нам надо договориться. Я объясняю, что здесь нельзя жить с детьми, что здесь царит покой, создана уникальная атмосфера для творчества, и в это время с балкона начинают орать безумными голосами эти мультики! Вы хотите, чтобы тут еще младенцы орали? Нет, я решительно возражаю. И кто вам дал разрешение на эти объявления? Виктор Ильич? Было собрание коллектива? Все выступили «за»?
– Нам нужно как-то зарабатывать, – сопротивлялась Галина Васильевна. – Вы зарабатываете на репродукциях, я – на детях. Как бы цинично это ни звучало. На детях можно хорошо заработать. Если мы будем сдавать номера, у нас будут деньги. Вам нужны деньги?
– Мне нужна чистая совесть!
– Ин, совесть ты давно продала. И чистую, и грязную.
– Я напишу… на тебя напишу… что у тебя номерной фонд неучтенный… что ты себе в карман… что…
