– Барни, машина!
Он резко вывернул на бордюр и ударил по тормозам, заметив, что впереди кто-то промелькнул. Он сидел, сжимая руль, словно хотел его сломать, и качаясь взад-вперед, и по лицу у него струился пот.
– Все хорошо, Барни, – прошептала Карен. – Просто беспечная ребятня. Все хорошо.
Он разжал руки. Вздохнул и бессильно откинулся назад.
– Надо бы ехать, Барни. Время поджимает.
Барни кивнул и осторожно тронулся дальше, напряженно приглядываясь к свету впереди едущих машин. Он ехал слишком медленно, и сзади ему начали сигналить. Их обогнала машина, и оттуда ему крикнули: «Проснись, придурок!» Затем еще одна, и еще… и все сигналили, пока Барни не ударил по газам.
– Плюнь на них, Барни.
Он вдавил педаль газа в пол.
– Слишком быстро.
– Я знаю, что делаю, – бросил он, устремившись вслед за обогнавшей их очередной машиной.
– Барни, слишком близко. Если он резко затормозит…
– Пусть будет моим поводырем.
Но где-то в полумиле от больницы ехавшая впереди машина просигналила, что собирается повернуть направо, – и мгновенно исчезла из вида. Потеряв путеводные огни, Барни снова был вынужден сбавить скорость.
– Возьмись рукой за руль, – сказал он. – И держи вот так, рядом с моей рукой. Поможешь управлять, пока не начнется новый спазм.
Карен подсела ближе и стала помогать ему удерживать машину посреди дороги, а вскоре впереди уже показались огни больницы.
– Все хорошо, Барни. Вот и приехали. Теперь все хорошо.
Он выехал на кольцевую развязку, скрежетнув шинами по бордюрному камню.
Перед главным входом топталась дюжина каких-то людей – они тотчас же кинулись перекрывать лестницу при виде подъезжающей машины.
– Вылезай со своей стороны, – шепнул Барни, открывая Карен дверцу. Она замялась, и тогда он ее слегка подтолкнул. – Давай!
Карен выбралась из машины со стороны больницы. Толпа так и стояла, перегородив им дорогу, а позади у нее, за стеклянными дверями, она разглядела людей в белом – врачей или стажеров, – медсестер и еще каких-то служащих, пялившихся из освещенного вестибюля.
– Садитесь-ка обратно в машину, миссис Старк, – проговорил Оскар Верн, работавший на станции техобслуживания. – Нам тут не нужны никакие неприятности.
– Но я приехала к своему врачу. Мне скоро рожать.
– Простите, миссис Старк, но у меня здесь жена рожает.
– А у меня дочь! – выкрикнул Мартино, парикмахер. – И мне вовсе не улыбается, чтоб она вместе с моим внуком или внучкой подцепила эту радиоактивную пыль.
Карен казалось, что она того и гляди лишится чувств: опять начались схватки, – и ей пришлось опереться на крыло машины. Она охнула и скрючилась, кто-то было бросился ей на помощь, но, вдруг опомнившись, остановился. К ней подоспел Барни – он подхватил ее, и она увидела у него в руках дробовик.
– Даю десять минут, – сказал он.
– Вы же не собираетесь пускать в ход дробовик, мистер Старк? – спросил кто-то из них, и Карен узнала мистера Петерсона, их соседа через два дома, чья собака подцепила ничтожную дозу радиации у них на передней лужайке.
– Нет? Я подумаю, – сказал Барни. – Или вы, или она. А мне терять нечего. Думаете, я пожалею, если перестреляю вас всех?
Послышался ропот негодования: некоторые из них смекнули, что он не шутит, – и тут Мартино воскликнул:
– Да он блефует.
– У моего дробовика два ствола. И с этого расстояния рассеивания одного заряда хватит с лихвой, чтобы укокошить большинство из вас. А перезаряжать я умею чертовски быстро. Вы прекрасно смотритесь на фоне хорошо освещенных стеклянных дверей. Предупреждаю, я готов на все. Если не уйдете с дороги до того, как у нее снова начнутся схватки, – минут через несколько, – я открываю огонь, больше ждать не буду. И еще скажу кое-что. Вы все боитесь того, чего нет. Ну да, было дело, мы с ней заразились, но радиоактивную пыль давно вымели. Мы прошли полную дезактивацию, и дом наш очистили сверху донизу, все честь по чести. Мы оба ощутили на себе всего лишь последствия радиационного облучения, а вам и вашим женам вообще ничего не угрожает. Если только не попробуете нас остановить.
Они так и стояли друг против друга, словно решая, что делать, и тут Карен снова почувствовала: приближаются схватки. Она боялась, что Барни начнет стрелять. Как все не вовремя: ведь он и правда может спустить курок. Она пыталась сдержать боль, а когда поняла, что не в силах, попыталась сделать вид, что ей не больно. Она сжала зубы, подавив стон и силясь стоять прямо, только бы Барни ничего не заметил. Но Верн все видел – и выдал ее:
– Вот и началось, – буркнул он и подался в сторону.
Однако остальные не шелохнулись.
– Барни, пожалуйста, забери меня отсюда. Родить я могу и в машине. Многие женщины рожали в машинах по дороге в больницу. Может, и я смогу.
Но, сказав это, она вдруг почувствовала сильную слабость и поняла: недоношенный ребенок не выживет.
На какой-то миг ей показалось, что Барни собирается выстрелить, но не тут-то было. Он опустил ружье и выкрикнул:
– Ладно, стрелять в вас я не стану. Вам это было бы только на руку. Но так просто вы все равно не отделаетесь.
Барни развернул дробовик и ткнул им в Карен, приставив его прямо к ее животу, сбоку.
– Сейчас мы проходим мимо вас, а если кто попробует нас остановить, он же сам и спустит курок. И убьет ее вместе с ребенком, раз уж вам приспичило. Хотите, так кончайте со всем разом, прямо сейчас.
То была отчаянная игра. Карен знала: он никогда этого не сделает. Однако же его палец лежал на спусковом крючке – и дробовик мог выстрелить в любое мгновение. Но ему пришлось блефовать.
– Иди! – велел ей он, подталкивая двустволкой. – Только очень медленно.
– Не пускай их! – гаркнул Петерсон.
– Останови их!
– Не могу. Если схвачу его, ружье выстрелит, – сказал Верн.
– Он не посмеет.
– У него же не все дома.
– Палец у меня на спусковом крючке, – проговорил Барни, – и тот, кто навалится на меня, станет убийцей. А теперь в сторону, уроды! Дорогу!
Карен приблизилась к ним, и они расступились. Одна из медсестер открыла дверь, и Карен с Барни прошли в вестибюль. Врачи и стажеры, наблюдавшие за происходящим, кинулись готовить палату. Барни с Карен подошли к регистратуре, и Барни сказал медсестре:
– Доктора Лероя, срочно! Промежуток между схватками примерно минут десять.
Напряжение последних пяти минут не замедлило сказаться. Карен вдруг почувствовала, что ноги ее больше не слушаются. Кто-то из стажеров подхватил ее, и, прежде чем потерять сознание, она успела разглядеть лицо доктора Лероя.
