Во-первых. Мы считаем, что указанная выше фотография является в высшей степени важной уликой. Мы обращаемся к суду с просьбой вспомнить показания Питера Бенсона о том, что он встречался с Бетси Райан во время учебы в средней школе. Но вскоре после выпуска ее родители объяснили всем, что их дочь слишком юна, чтобы идти сразу в колледж, и что она проведет год в Милуоки, работая в магазине готового платья своей тети. Мистер Бенсон показал, что вскоре после этого он потерял контакт с Бетси.
Ваша честь, теперь совершенно ясно, что истинная причина отказа от поступления в колледж – это ее беременность и что ради сохранения этого факта в секрете Бетси отправили в Милуоки. Предположу, что если она родила там, то ребенок был отдан на усыновление. Ваша честь, факт беременности обвиняемой, имевший место двадцать шесть лет назад, не был бы важен для сегодняшнего процесса, но мы должны поставить перед ней вопрос, не является ли отцом ребенка Питер Бенсон. Как я уже говорил во вступительном слове и как повторю в заключительной речи, обвинение считает, что главным мотивом убийства мужа было желание подсудимой начать новую жизнь с Питером Бенсоном. Если он – отец ребенка, этот факт будет серьезнейшим доказательством наличия еще более глубокой связи между подсудимой и мистером Питером Бенсоном.
И наконец, во-вторых, если обвиняемая передумает и предпочтет не давать показания, мы можем повторно вызвать Питера Бенсона и задать ему вопросы по открывшейся информации.
Прокурор перевел дыхание и продолжил:
– Ваша честь, полагаю, что, если мы признаем это сообщение уликой, нам следует опросить индивидуально каждого присяжного и выяснить, видели ли они эту информацию, а если видели, повлияла ли фраза «она и мухи не обидит» на их суждение по данному вопросу.
Судья Рот повернулся к Роберту Мейнарду:
– Что вы думаете, сэр?
– Ваша честь, я, конечно, разговаривал с подзащитной об этом посте в «Фейсбуке». Как и все, мы узнали об этом факте прошлым вечером из телевизионных новостей и категорически возражаем против представления его присяжным.
Дилейни внимательно слушала адвоката, и представленный Мейнардом аргумент показался ей необоснованным и хлипким. Удивило ее и то, что Мейнард не упомянул о том, признала ли Бетси Грант, что отцом ее ребенка был Питер Бенсон. Похоже, адвокат уже знает, что вопрос решен и его аргумент делу не поможет, а новая информация будет представлена присяжным как еще одно доказательство в пользу обвинения.
Дилейни посмотрела на Бетси Грант, которая смотрела прямо перед собой и не выдавала никаких эмоций. Сегодня она надела синий с белым твидовый жакет, темно-синюю юбку и черные лакированные туфли на высоком каблуке. На шее – нитка жемчуга, в ушах – маленькие жемчужные сережки, на пальце – широкое обручальное кольцо, на запястье – узкие серебряные часики-браслет. На протяжении всего процесса Бетси убирала волосы назад и скалывала их на затылке, но сегодня, возможно, по совету Мейнарда, распустила по плечам. В результате она выглядела еще моложе, лет на тридцать с небольшим, и была абсолютно неотразима. «О чем она думает? – спросила себя Дилейни. – Если отец ребенка – Питер Бенсон, то обвинитель прав: это докажет существование между ними еще более прочной и глубокой связи. А в умах присяжных это – приговор».
– Свидетельство, конечно, запоздалое, – заговорил судья, – но, несомненно, потенциально крайне важное. Обвинитель определенно не знал об этом обстоятельстве и потому не сообщил о нем защите. Будь так, я без колебаний запретил бы использовать его в процессе. Но информация опубликована в «Фейсбуке» вчера поздно вечером. Я поговорю с каждым присяжным индивидуально на предмет выяснения, знакомы ли он или она с указанным постом, и если да, может ли он или она оценить информацию беспристрастно и составить собственное мнение относительно вердикта, невзирая на комментарии в подписи к фотографии.
Следующие полтора часа судья Рот поодиночке вызывал к себе в офис присяжных и разговаривал с ними. Каждый из них уже читал пост или слышал о нем. Каждый заверил судью, что способен оценить информацию беспристрастно, а подпись к фотографии на его решение не повлияет.
Закончив, судья объявил, что, если Бетси Грант все еще намерена дать показания, новая информация будет разрешена к использованию. Если же она предпочтет отказаться от показаний, то обвинению будет позволено вызвать Питера Бенсона для повторных показаний.
– Ваша честь, – Роберт Мейнард поднялся с места, – Бетси Грант будет давать показания.
Судья Рот распорядился впустить в зал присяжных. Когда все расселись по местам, адвокат снова обратился к судье:
– Ваша честь, защита вызывает Бетси Грант.
Взгляды всего зала сошлись на ней. Бетси поднялась из-за стола и вышла вперед. Судья попросил ее поднять правую руку и принести присягу.
– Клянетесь ли вы говорить правду, всю правду и ничего, кроме правды?
– Клянусь, – негромко, но твердо ответила Бетси и, повернувшись, прошла к свидетельскому месту. Представитель службы шерифа поправил стоящий перед ней микрофон.
Первые вопросы Мейнарда касались ее брака и жизни с доктором Эдвардом Грантом, деталей его продолжительной болезни и ее усилий обеспечить ему наилучший уход. Затем адвокат перешел к темам более серьезным и важным, которые, как он знал, повлияют на окончательный вывод присяжных. При этом Мейнард неизменно обращался к Бетси как к «миссис Грант».
– Миссис Грант, верно ли, что вечером, перед смертью вашего мужа, доктор Грант в порыве злости ударил вас по лицу за столом, во время обеда?
– Да, верно.
– И вы упали на стул?
– Да.
– И при этом вы несколько раз произнесли фразу «я так больше не могу»?
– Да, я так сказала.
– Не поясните присяжным, что вы имели в виду, говоря так?
Бетси повернулась к присяжным.
– На протяжении семи лет болезни мужа я делала все возможное, чтобы обеспечить ему по возможности самый лучший уход. Я очень любила его. За два года до его смерти я ушла с работы в школе и прекратила волонтерскую работу, чтобы оставаться дома и быть с ним постоянно. Но в последний год жизни Эдвард неоднократно набрасывался на меня и оскорблял словесно.
Голос ее дрогнул. Отпив глоток воды, Бетси продолжила:
– Мой собственный врач, наблюдая это все, посоветовал поместить Теда в специализированное учреждение. Я всегда была против, понимая, что пребывание в таком учреждении лишь усилит его депрессию и беспокойство. Но после того как он ударил меня за обедом, я пришла к выводу, что больше так не выдержу. Я поняла, что пришло время принять определенное решение.
– И что это было за решение?
– Я знала, что должна сделать то, чему всячески сопротивлялась, а именно: поместить его в частное лечебное заведение.
– Миссис Грант, в тот вечер, прежде чем лечь спать, вы включили систему сигнализации?
