Дворкин, как всегда, сидел на кухне. Как всегда, ничем не выдающийся, как всегда, злой. На всех вокруг и на мир.
Алек порадовался, что у него практически не бывает депрессий. За последние дни ему так часто становилось противно от общения со старыми знакомыми, что тут и до суицида недалеко. Но… Сейчас ему было не просто противно. Он был зол, у него кулаки чесались настучать Дворкину по морде. Но в то же время Алек понимал, сделай он это и опустит себя до его уровня. И от самого себя противно станет. Алек знал, он умней, лучше, светлее, наконец, чем этот…
– А что вы хотели? – разводя руками, говорил между тем Дворкин. – Вы приходите сюда, как в кабак дешевый. Выпить, побузить. За все платить надо!
– Чужими жизнями? – поинтересовалась Елена.
Алек покосился на нее. Ох, не повезло Димке. С виду Елена сейчас была очень любезная, дружелюбная. Даже ласковая. А это значит, что внутри она кипит от злости и презрения к бывшему другу. Дай ей волю, и она выпустит это все наружу. Как написал Алексей Пехов в одном из своих первых фэнтези: «Я пока терплю, а могу и бритвой по глазам».
– А почему бы и нет? – нахально спросил Дворкин. – Не своей же?
– Ой, лапа, вот тут-то ты и заблуждаешься, – криво ухмыляясь, сообщил ему Алек. – А ты не думал, что станешь следующим?
– Не думал! Знаю, что не стану.
– Такая наивность в столь недетском возрасте, – прокомментировал Влад. – Думаешь, так ей необходим? Думаешь, нет у тебя дара, так и смерть ей твоя не нужна? А ведь наоборот. Ты сам считаешь, что она от тебя зависит.
– Можно было дать ей время, а потом постоять и поохать над его трупом, – поддержал Алек Влада.
– Да ничего вы не понимаете! – взорвался Дворкин.
Елена улыбнулась еще шире. И хищно как-то. «Когда в кино так улыбаются, то из-под верхней губы торчат клыки, – подумал Алек. – Острые такие. И понятно сразу, с какой целью они там торчат».
– «А помнишь, как все начиналось, как было впервые и вновь?» – промурлыкала Елена строку из известной песни «Машины времени». – Хочешь, я тебе расскажу про тебя, про Анечку, как да что было да что дальше могло бы быть?
– Попроси еще позолотить ручку, – усмехнулась Юля.
Елена поднялась с табуретки. Прошлась по кухне. Встала возле плиты, оперлась об угол разделочного стола. Взгляд у нее был резкий, недобрый, притягивающий. А голос, когда она заговорила, мягкий, текучий, будто она слагала балладу, как древний скальд Холодного моря.
– Не важно, как вы познакомились, – начала она, не сводя с Дворкина взгляда. – Может, на улице, может, кто-то привел ее сюда… Она была удивительно похожа на меня. И, как ты быстро выяснил, знала об этом. И… переживала по этому поводу. Сначала ты просто затащил ее в постель по пьяни. Ведь это было забавно. Не меня, так ее… А потом… Нет, конечно, ты не влюбился. Нет, конечно, ты не начал дорожить ею. Просто появилась идейка. Циничная такая. Познакомить ее с кем-то из моих бывших. Подсунуть девушку ему в постель. Снабдив ее заранее всеми необходимыми сведениями о нем. И параллельно культивировать в ней эту милую мысль, что она вторая. Успокаивать, сочувствовать. Может, даже говорить, как я вас обоих круто обидела. Я ведь обидела тебя, так? И даже не тем, что отказала немереное количество раз. А тем, что у меня есть друзья, «Бюро», дочь, наконец. Что я не сижу тут и не нянчусь с тобой. Не поделилась я, да?
– Почему я всю эту фигню выслушивать должен? – перебил ее Дворкин. Он явно чувствовал себя не в своей тарелке. Что-то уж больно спокойны были гости.
Елена поймала Юлин вопросительный взгляд. Кивнула в ответ. Чем дольше продлится этот разговор, тем лучше. Да и временно отвлечь внимание Дворкина не помешает.
– Так ведь дело в том, мой дорогой недалекий… друг, – недружелюбно начала Юля, – что мало кто твоего мнения спрашивает.
– Именно, – поддержал ее Алек. – Сиди и наслаждайся. Смотри, Лена полностью с тобой соглашается. Да, виноватые мы. Но…
– Как ты сам правильно заметил, – опять подхватила Юля, – за все в жизни надо платить. Ты хотел от нас много, всего и сразу. И все на блюдечке с голубой каемочкой. А кто вместо тебя за это платить будет?
– А он и платит. – Алек ей улыбнулся. – Сама же сказала – никто никогда его мнения не спрашивал. И сейчас не спрашивает.
– «Так вот теперь сиди и слушай», – процитировал Влад начало популярной песенки. – По-хорошему. А если что… Я тебя не знаю. Но вдарить тебе хорошо и тем самым призвать к порядку, добавить усидчивости, так сказать, это я могу. И сделаю с удовольствием. К тому же… ты же безумно боишься физической расправы.
– Ладно, – подумав, согласился Димка. Улыбка у него потухла. – Почему бы ваш бред не выслушать? Мне не привыкать.
– Вот именно, – Елена продолжала, так же мягко и ласково, будто и не слышала разговора, состоявшегося всего миг назад, будто и не прерывалась. – Зато Анечка с тобою делилась. По полной программе. За всех. Бедная кроха! Потерянная, с новыми такими шикарными возможностями. О которых сама ничего еще толком не знала. Но ты же герой, ты ей все объяснил. Помог! Это ведь ты научил ее, что можно тянуть силу из любовников? Ты. Ведь тебе не раз приходилось об этом слышать от меня и от Алека. Кстати, об Алеке. Из-за него ты тоже чувствовал себя вторым. А тут! Для нее ты был тем же, что и Алек для меня. Вернее, старался быть. Мало представляя, что связывает нас с Алеком…
– Да индюку понятно, что вас связывает! – со злостью прервал ее Дворкин. – Постель. Только вы по какой-то глупости изображаете святых. Мол, нет-нет. А сами небось потешаетесь над остальными. И над любовничками твоими тоже. Вон, сидит. Следующий?
– Что и следовало доказать, – усмехнулась Елена. – Ничего ты не понял. Да ладно. Это не имеет значения. А Влад… Может, и следующий. Но для меня, а не для вашего замечательного дуэта. Вернемся к Анечке. По твоему наущению, гений ты наш, девочка первый раз попробовала. И… она его убила. Такая вот неожиданность. И что самое забавное. Она испугалась. А ты… Как тебе понравилось инсценировать самоубийство? С трупами легче, чем с живыми людьми?
И вот теперь в кухне стало холодно. Очень холодно. Могильно прямо. И откуда-то пахнуло смертью и разложением.
Влад вдруг испугался. Он представил себя на один короткий миг на месте того, кто стал первым… И вот знакомые ассоциации, знакомый булгаковский образ… Будто тьма за окнами и запах болота и разложения. И чья-то длинная рука зеленоватого цвета тянется, тянется из форточки к шпингалету окна. Еще миг… Влад вздрогнул. Образ пропал, а запах нет. И холод остался.
Влад посмотрел на Алека. Тот глазами указал на Елену. Да… Влад не знал, что сейчас будет с Дворкиным, но понимал, что ему придется нелегко. Дворкин же смотрел на Елену как завороженный. Не отрывая глаз. А по лицу у него расползлась мерзкая улыбочка. Вроде бы этот парень чувствовал себя победителем. Но… Он боялся. Сильно. До смерти. И наверняка скоро у него перед глазами появится тот же булгаковский образ, который Елена почерпнула там, в квартире Александра, когда на какое-то время смотрела на мир его глазами.
