Илья Ильич задумчиво допил свой виски и поставил стакан на стол.
— В общем, так, Женя. Нужно будет все-таки проследить за Романом Андреевичем. Во вторник я увезу жену и сына, а ты оставайся и понаблюдай, что там будет происходить. Мне надоела эта охота за кладом, которого, как я чувствую, не существует вовсе.
— Почему? — удивилась я.
Илья Ильич придвинул ко мне слегка покрасневшее от выпитого алкоголя лицо и тихо проговорил:
— Потому что купец Головастиков прятал свои сокровища еще при царе-батюшке. С тех пор в Волге много воды утекло. В доме не раз сменялись хозяева, и если бы клад действительно был, его бы давно уже нашли и растащили. Вон гробницы фараонов с их страшными проклятиями — и те давным-давно разграбили. А тут какой-то захудалый домик на Волге…
А ведь, пожалуй, он прав, обо всем этом я как-то не подумала… Хотя вот на старинное Евангелие в серебряном окладе из библиотеки никто же не позарился? Или просто те, кому было дело до сокровищ, не предполагали, что библиотека тоже может быть источником ценностей? Ну и зря!
Тут я вспомнила наш первый разговор с Сергеем в той самой библиотеке, и внезапно в моей голове возникло еще одно подозрение:
— А как вы думаете, ваш племянник мог заинтересоваться кладом настолько, чтобы заняться его поисками в одиночку?
— А зачем ему это нужно? — улыбнулся Илья Ильич. — Его отец — директор филиала нефтяной компании, у них денег куры не клюют. Если так только, ради интереса… Нет, я не думаю!
Ну что ж, нет так нет. Я поблагодарила Маслова за кофе и ушла. Теперь нужно было ехать за справкой в судмедэкспертизу.
Я беспокоилась, что вечером в воскресенье мне вообще не выдадут никаких документов, а без справки нас завтра не пустят на кладбище — мало ли кого и зачем мы хороним? Бывали случаи, когда в деревнях стариков хоронили безо всяких документов — так потом родственникам предъявляли обвинение в убийстве. Мол, умер при невыясненных обстоятельствах, тело закопали — и поди докажи, что это не любящие родные спровадили его на тот свет!
На мое счастье, с выдачей справки не возникло никаких проблем — вся процедура заняла не больше десяти минут. Первым делом я заглянула в бумажку и была несколько разочарована: причиной смерти оказался банальный инфаркт. Никаких следов поражения электрическим током. Впрочем, теперь, после разговора с Масловым, удивляться было нечему: массажер никак не мог стать орудием убийства. А если прибавить к этому изнуряющую жару, которая царила все предыдущие дни и которую так плохо переносят пожилые люди вообще и сердечники в особенности, то смерть Маргариты Алексеевны едва ли можно назвать загадочной.
Да, но как же рубильник? А что рубильник? Даже если предположить, что какой-то злодей, прикинувшись привидением, вырубил свет и до смерти напугал бедную старушку — как это доказать теперь? Да никак! Сама Маргарита Алексеевна показаний дать уже не сможет — а значит, она унесет эту тайну с собой в могилу.
Увы, все мои рассуждения зашли в полнейший тупик. Не складывалась моя картинка, никак не складывалась: в ней недоставало чего-то самого главного, но чего именно, я пока не понимала. Только инстинктивно чувствовала, что разгадка находится где-то совсем рядом. Но где именно? Этого я не знала. Оставалось только уныло тащиться в супермаркет за продуктами.
* * *
Ужин прошел тихо. Зина подала салат из кальмаров и ушла на кухню резать дыню. В столовой было душно. Все молча ели, мечтая поскорее выйти на свежий воздух. Подавленно притих Владик в ожидании завтрашних похорон — вероятно, первого такого события в его беспечной мальчишеской жизни. С каменным лицом сидела Анна Андреевна — было такое ощущение, что за прошедшие два дня все эмоции у нее просто иссякли. Сергей задумчиво цеплял кольца кальмаров на вилку и отправлял их в рот, периодически поглядывая в мою сторону. Похоже, он не оставил своих намерений относительно меня.
Наконец, с салатом было покончено, и Анна Андреевна крикнула Зине, чтобы та несла дыню. Зина вошла в столовую с огромным блюдом, на котором лежали очищенные ломти дыни, и водрузила его на середину стола. Потом убрала посуду из-под салата и поставила перед каждым маленькую тарелочку, а рядом положила двузубую вилку. Потом еще раз сходила на кухню и принесла соусник со взбитыми сливками. Все тотчас принялись за десерт. Сергей отпустил комплимент Зине, сказав, что дыню со сливками ел только один раз в столичном ресторане. Но попытка завести разговор потерпела поражение. После жаркого дня на всех напала апатия, и даже польщенная Зина улыбнулась как-то неохотно и тут же ушла к себе на кухню.
Когда ужин был закончен, Анна Андреевна велела домработнице убрать со стола и постелить чистую скатерть, что та и сделала незамедлительно.
— Женя, останься! — попросила Маслова, и я вспомнила, что она сегодня ждет Пелагею, которая должна провести сеанс спиритизма.
Пришлось задержаться в столовой, и от нечего делать я стала смотреть в окно. Вот на лужайку выбежал Владик и направился прямо в огород. Там он нагнулся над грядкой, сорвал гороховый стручок, раскрыл его и отправил горошины в рот. Это занятие ему понравилось, и он стал ходить вдоль грядки с горохом и выискивать молодые стручки. Найдя очередное лакомство, он тотчас вылущивал горошины и незамедлительно их съедал.
Через некоторое время на веранду вышел Сергей и, встав около перил, перекрыл мне обзор. Я отвернулась от окна и посмотрела на хозяйку. Та, что-то бормоча себе под нос, подвинула пару стульев, посмотрела на них со стороны и осталась недовольна.
— Женя, как поставим стулья? — спросила она у меня. — Ты бывала когда-нибудь на сеансе спиритизма?
— Неа, — ответила я, — мне только один раз цыганка гадала, так я от нее еле ноги унесла.
Да, был в моей практике и такой случай, но об этом как-нибудь потом…
— Почему еле унесла? — улыбнулась Анна Андреевна.
— Она выпросила у меня все, что было в кошельке, и я еще осталась ей должна.
— Цыгане — они такие! — добродушно рассмеялась Маслова. — Кстати, как ты думаешь, кто Пелагея по национальности? Не цыганка случаем?
— Нет, непохоже, — неуверенно ответила я, вспоминая, что ведунья была в платке до самых глаз, и определить ее национальность не представлялось никакой возможности.
— Мир дому сему! — раздалось в этот момент знакомое приветствие.
В дверях столовой словно из ниоткуда возникла фигура в темном, неопределенного цвета платье и черном платке. Пелагея вошла тихо и, возможно, слышала часть нашего разговора. Анна Андреевна поспешила сделать вид, что ничего не произошло, но это у нее плохо получилось, и она покраснела до корней волос.
— Добрый вечер! — сказала я, одарив гостью дежурной улыбкой.
Маслова посмотрела на меня с благодарностью и запоздало ответила:
— С миром принимаем!
И когда она успела выучить церковное приветствие?
