— Но без одержимости не может быть высоких результатов, Хельмут. В этом году мы можем завоевать «бронзу» и надо сделать все возможное, чтобы это произошло.
— Я полагаю, что четвертое место тоже будет для нас отличным результатом. Мы ведь тридцать лет этого не добивались.
— Но если и остальные игроки будут беречь себя, как ты, мы и четвертое место можем упустить.
— Остальные не будут — их же в сборную не вызывают.
— А ты, значит, побережешься? А не боишься, что от тебя отвернутся даже самые преданные твои поклонники? Забыл наш разговор с тобой в этом же кабинете три года назад, когда у меня умыкнули кинокамеру?
По тому, как на него посмотрел Балдерис, тренер понял — ничего игрок не забыл. А чтобы тренер в этом не сомневался, хоккеист сказал:
— Не волнуйтесь, буду играть в полную силу. Так что камеру вам тогда не зря вернули.
Ретроспекция. 12 января 1974 года, суббота, между Ригой и Ленинградом
Встав в это утро раньше обычного и пропустив привычную пробежку, Тихонов вызвал по телефону такси и, напутствуемый своей супругой, прихватил спортивную сумку, где лежала кинокамера и отправился в аэропорт в Скулте, что раскинуло свои владения в 13 километрах от Риги. Самолет до Ленинграда должен был вылететь через полтора часа, в половине десятого, и у Тихонова были все шансы успеть на шестичасовую игру ленинградцев с горьковским «Торпедо», которое было главным конкурентом рижан в борьбе за попадание в пятерку сильнейших команд страны. Причем к тому времени Тихонов уже успел обзавестись собственным оператором, который по его заданию вылетал в разные города для съемок нужных матчей, но тот, как назло, слег с воспалением легких. В итоге лететь пришлось самому Тихонову.
Едва он вошел в здание аэропорта, как услышал по громкой связи объявление, что из-за плохих погодных условий аэропорт Ленинграда закрыт. Подойдя к окошку кассы, тренер поинтересовался у миловидной девушки:
— Не знаете, когда Ленинград откроется?
— Судя по всему, часа через три-четыре.
Тихонов беззвучно выругался — при таком раскладе шансов успеть на матч у него не оставалось. Можно, конечно, было вернуться домой, но он не хотел изменять своим принципам, которым следовал с юности — если что решил, то с пути не сворачивай. Он снова вернулся к кассе и спросил у той же девушки:
— Не подскажите, как мне попасть в Ленинград не прямым рейсом, а окольным?
Девушка взглянула на карту, которая была разложена у нее на столе под стеклом, и предложила:
— Летите до Тарту, а там можно взять такси до железнодорожного вокзала, откуда идут поезда до Ленинграда.
— А когда вылетает самолет до Тарту?
— Через пятьдесят минут. Билеты еще есть.
— Тогда давайте один, — и тренер протянул кассирше свой паспорт, в который были вложены денежные купюры.
Спустя час он уже шагал по заснеженной бетонке в Тартусском аэропорту, насвистывая себе под нос мелодию шлягера «Синий лён», написанного его соседом по дому Раймондом Паулсом. Эту песню Тихонов услышал одним из первых, когда однажды, весной 1970 года, зашел к Паулсу домой по какой-то надобности, а тот работал, сидя за роялем. Жена композитора Светлана, открыв дверь, приложила палец к губам: мол, тихо — муж сочиняет. Вместе они прошли в комнату, и Тихонов впервые стал свидетелем того, как на свет родилась песня, которой спустя несколько месяцев суждено будет стать вселатвийским шлягером (всесоюзным хитом она станет чуть позже).
На стоянке такси Тихонов легко нашел свободную автомашину и быстро договорился с водителем подбросить его до вокзала. Они домчались за полчаса, но фортуна в тот день явно была не на стороне тренера — нужный ему поезд ушел буквально десять минут назад. А следующий должен был отправиться только через четыре часа. Нужный автобус — через три часа. Что делать? Тогда тренеру пришла в голову мысль снова воспользоваться услугами такси. И он быстрым шагом отправился на стоянку.
Свободных машин было только две, но оба таксиста отказались ехать до Ленинграда — у них не было разрешения выезжать за пределы Эстонии. Этого варианта гость не учел и попал в трудное положение, поскольку время поджимало. Тогда он предложил одному из таксистов, самому говорливому, двойную плату: дескать, оплачу маршрут в обе стороны. Но таксист и эту идею отверг. После чего поинтересовался:
— Можно ведь улететь из Тарту в Ленинград на самолете или дождаться поезда.
— Можно, но Питер не принимает, а поезд будет только через четыре часа.
— А что за спешка — умер кто-то? — продолжал интересоваться таксист, закуривая сигарету, чтобы согреться от, пронизывающего буквально насквозь январского ветра.
— Да нет, слава богу, но в Питере мне надо быть к семи часам — на матч опаздываю.
— Что за матч?
— Хоккей, СКА — «Торпедо».
— А по «ящику» посмотреть не хотите?
— Да нельзя мне по «ящику» — там картинка статичная, а мне надо игру снять со всех сторон на кинокамеру.
— Вы что — кинооператор?
— Тренер.
— Да ну! Хоккейный? И какую команду тренируете?
— Рижское «Динамо». Виктор Тихонов меня зовут, может, слышали?
— Ё-мое, конечно, слышал. Что же вы раньше не сказали?
Таксист бросил сигарету себе под ноги и вдавил ее каблуком в снег. После чего приказал:
— Садитесь в машину.
— Зачем? — удивился Тихонов.
— Садитесь, узнаете.
Когда они оказались в салоне, таксист вполоборота повернулся к собеседнику и заявил:
— Предлагаю следующий вариант. Поскольку разрешения покидать границы республики у меня нет, я отвезу вас до последней железнодорожной станции на территории Эстонии, где можно попытаться догнать ушедший поезд. Ведь он едет с остановками и, значит, есть шанс его опередить. Идет?
— Идет. И сколько вы за это хотите?
— Заплатите по обычной таксе за поездку в одну сторону. Я же болельщик.
— За какую команду болеете?
— За ЦСКА. Вы, рижане, в октябре здорово нас «обули» — 8:5, но я зла не держу — все было по делу. Мне у вас Хельмут Балдерис нравится — настоящий виртуоз.
Последние слова таксист произнес, уже трогая машину с места.
Тихонов, у которого была феноменальная память, прекрасно помнил тот матч, состоявшийся в Москве, во Дворце спорта ЦСКА 28 октября 1973 года. Да и как его было забыть, когда армейцы выставили на него свой лучший состав — в воротах стоял Третьяк, в защите играли Кузькин, Гусев, Цыганков, Лутченко, в нападении — Михайлов, Харламов (Петров отдыхал), Викулов, Жлуктов, Волчков, Блинов, — но уже к 30-й минуте проигрывали 2:6, а к 54-й и вовсе 2:8. Причем при счете 1:6 Тарасов сменил в воротах Третьяка, поставив вместо него Адонина. Но и тот уже спустя две минуты пропустил шайбу, а потом и еще две. В конце концов, понимая, какую травму он наносит Тарасову, Тихонов дал команду своим ребятам сбавить обороты и рижане в последние четыре минуты игры пропустили три шайбы, чтобы их победа не была уж столь разгромной для самого именитого клуба страны. Так что та игра до сих пор стояла перед глазами тренера рижских динамовцев.
