Сказав это, генерал вылез из салона, даже не попрощавшись.
13 января 1978 года, пятница, киностудия «Мосфильм»
Александров еще парился в бане, когда Скурлатов приехал на «Мосфильм», чтобы разыскать там Алексея Шлемова — приятеля хоккеиста. Он нашел его в 1-м речевом тонателье, где в эти самые часы проходило озвучивание фильма «Третья молодость», который в прокате получит другое название — «Женщина, которая поет». Главную роль в нем исполняла Алла Пугачева, а Шлемов был с боку припека — играл эпизодическую роль музыканта в ее ансамбле. Отработав свою смену, Шлемов сидел в глубине зала и наблюдал за тем, как работают Пугачева и ее тезка Алла Будницкая. В этот момент к нему подошла ассистент режиссера и сообщила, что его ждет в коридоре какой-то генерал. Удивленный этим сообщение, актер вышел в коридор и увидел Скурлатова, которого знал — они пару раз виделись на тех мероприятиях, куда актера брал с собой Александров. Но это было шапочное знакомство, поэтому Шлемов был в полном недоумении относительно того, зачем это генералу понадобилось разыскивать его, да еще на «Мосфильме». Но ситуация очень быстро прояснилась, поскольку Скурлатов торопился, поэтому не собирался тянуть кота за хвост и выложил перед актером все начистоту.
— Ты ведь любишь собутыльничать с Борькой Александровым? — спросил генерал, когда они вышли на лестничную площадку, где обычно курили сотрудники студии, но в эти минуты было безлюдно. — Значит, сделаешь так, как я скажу.
— Позвольте, но по какому праву… — начал было возражать актер, но генерал так зыркнул на него своими глазами, что у Шлемова слова застряли в горле.
— Ты мне поговори, малец — я тебя в бараний рог согну, — приблизив свое раскрасневшееся лицо к лицу актера, произнес генерал. — Ты ведь у нас белобилетник — от армии «косишь»? Так вот, если будешь поперек меня вякать, я твой билет засуну тебе в задницу и вместе с ним отправлю отдавать священный долг Родине куда-нибудь на Курилы. Хочешь на Курилы? Никита Михалков тоже не хотел, но мы его туда быстро «закатали» — даже именитый папа не помог. А у тебя, насколько я знаю, такого папы отродясь не было. Теперь понял, что я могу с тобой сделать?
Вместо ответа Шлемов проглотил, застрявший в горле ком, и кивнул головой. «Загреметь» в армию, да еще на Курилы, ему никак не улыбалось — на носу были съемки в очередном фильме. И пусть это снова был эпизод, но зато в картине знаменитого режиссера.
— Итак, слушай меня внимательно, Ляксей, — вновь обратился к актеру генерал. — Мне надо, чтобы ты в один из ближайших дней вытащил Александрова на очередную попойку. Когда это произойдет, я тебе сообщу отдельно за пару дней до этого. Задание несложное — справишься?
— Справлюсь, — поспешил ответить Шлемов, после чего спросил: — А если он не захочет?
— Значит, надо сделать так, чтобы захотел. Ты же ему друг как-никак — должен знать его слабые места. Надави на них, вот он и согласится.
— Я попробую, — кивнул головой актер.
— Да уж, ты постарайся — а то на Курилах сейчас очень холодно. А ты парень хлипкий, можешь дуба дать.
Сказав это, Скурлатов достал из внутреннего кармана расстегнутой шинели, записную книжку с авторучкой и записал домашний телефон Шлемова. После чего похлопал его по плечу и удалился, оставив актера в полном недоумении.
30 января 1978 года, понедельник, Москва, Ясенево, Литовский бульвар
Александров проснулся от того, что у него сильно затекла правая рука, оказавшаяся у него под боком. Открыв глаза и высвободив руку, хоккеист какое-то время никак не мог сообразить, где он находится. И лишь только после того, как он осмотрелся в пустой комнате, до него, наконец, дошло, что он оказался в холостяцкой квартире его приятеля Алексея Шлемова в типовой девятиэтажке в Ясенево. Сюда Александров приехал вчера ночью, после того как они шумной компанией отпраздновали чей-то день рождения в ресторане Дома кино и затем приехали к Шлемову продолжать банкет. Причем Александров еще у Дома кино просил друга отвезти его домой, но в автомобиле вырубился и в итоге вместо дома на Чапаевском оказался в доме на Литовском бульваре. И вообще воспоминания у хоккеиста были обрывочные: он не помнил ни того, сколько их было в той компании, ни того, как долго они здесь куролесили. Не было понятно и куда теперь подевались все его собутыльники.
— Лешка, ты дома? — закричал Александров в надежде на то, что его друг, или кто-то еще, отзовется.
Но ответом ему была тишина — в квартире, кроме хоккеиста, никого больше не было. В этот миг взгляд Александрова остановился на часах, висевших на противоположной стене. Они показывали 8.50 утра. И тут хоккеиста будто током ударило: он вспомнил, что ровно в 10.00 с Ленинградского вокзала отправляется экспресс «Красная стрела», на котором его команда ЦСКА должна была выехать в Питер, где этим же вечером ей предстояло играть очередной матч чемпионата СССР — с местным СКА. То есть, в тот самый момент, когда его партнеры по команде уже наверняка находились на пути к вокзалу, он, Борис Александров, лежал нагишом в чужой постели и, что называется, и в ус не дул.
Едва эта мысль пронзила сознание хоккеиста, как он тут же вскочил на ноги и бросился натягивать на себя одежду, разбросанную по полу. Он вдруг отчетливо осознал, что именно в эти самые минуты решается его судьба. Ведь он отпросился у Тихонова под честное слово побыть пару дней дома, обещая приехать на вокзал своим ходом. И тренер его отпустил, памятуя о том, что Александров в последнее время вел себя без нареканий. Он прилежно тренировался и хорошо показывал себя в играх. Так, в первом же матче после месячного перерыва — 18 января, против горьковского «Торпедо», где ЦСКА выиграл со счетом 9:2 — Александров забил две шайбы. Правда, уже в следующей игре, в Челябинске против местного «Трактора», Александров хоть и забил один гол, но затем был удален на 10 минут за недисциплинированное поведение. И ЦСКА тот матч проиграл 1:2. Но уже спустя три дня, играя против свердловского «Автомобилиста», Александров опять был на высоте. Сам голов не забил, зато с его передач это сделали его партнеры по звену: Анисин отметился двумя шайбами, а Викулов одной. Общий итог матча — 7:3 в пользу ЦСКА.
Наконец, Александров не подкачал и в принципиальном дерби с московским «Спартаком» в эту субботу, 28 января. Матч выдался на редкость напряженным. Хотя поначалу ничто не предвещало ЦСКА каких-либо неприятностей. И уже к 11-й минуте армейцы вели со счетом 5:1. Причем четыре последние шайбы были забиты ими в течение четырех (!) минут. А шестая из них была на счету Александрова. Казалось бы, дело сделано. Но спартаковцы думали иначе.
Сначала Шалимов на 18-й минуте сократил разрыв в счете — 2:5. А спустя минуту отличился уже Кожевников — 3:5. А едва начался второй период, как спартаковец Баринев забил еще один гол — 4:5. И в матч вернулась интрига, которая не отпускала зрителей уже до конца игры.
Под занавес второго периода Петров снова увеличил разрыв в счете — 6:4. А на 52-й минуте Балдерис получил прекрасный шанс расставить все точки над «i» — пробивал буллит. Но не смог обыграть вратаря спартаковцев Дорощенко. Поэтому последние восемь минут игры «Спартак» отчаянно штурмовал ворота армейцев, надеясь уйти от поражения. Но ЦСКА, играя в три звена (в отличие от спартаковцев, у которых на лед выходило четыре пятерки), сумел отстоять свои ворота. Вот именно после этой победы, закрепившей лидерство ЦСКА в турнирной таблице, Тихонов и разрешил нескольким игрокам поехать после игры не в Архангельское, на армейскую базу, а по домам. Но с предписанием: вторничным утром 31 января явиться на Ленинградский вокзал, чтобы оттуда отправиться на игру со СКА. С командой, которая занимала последнее место в чемпионате, набрав всего 8 очков (у ЦСКА было 33).
