Примерно этот портрет вполне подходил нашему герою, славному и милому мальчику. Его без особого преувеличения можно было бы даже назвать красивым, но сам он так не думал и искренне страдал от своей полной никчемности, несмотря на то, что учился в университете на врача и учился очень хорошо. Из-за вечного недовольства собой держался он отчужденно, жил замкнуто, а окружающим казалось, что перед ними самовлюбленный сноб, и они, в свою очередь, сторонились его, чтобы лишний раз не услышать каких-либо дерзостей в свой адрес.
При таком положении вещей круг знакомств и приятельствований у юноши был весьма ограничен. Странно, но он держался поближе к людям более старшего поколения и был вхож в несколько семейств, где ему искренне радовались. Имел он еще пару университетских приятелей, чью дружбу ценил, вот, пожалуй, и весь его круг общения. Скудновато, конечно, но в минуты накатившего одиночества он вполне мог пойти в гости, например, в дом напротив того, где на время учебы снимал квартиру, поскольку сам был совсем из других мест. В этом доме жила чудесная женщина с девочкой лет восьми и старушкой матерью.
Когда юноша приходил к ним, он словно окунался в атмосферу своего родного очага, жаль только девочка его дичилась и почти сразу убегала на улицу, играть с подружками. Зато бабушка и мать не знали, куда посадить дорогого гостя, тем более что он всякий раз давал им ценные советы по здоровью, а однажды и вовсе раз и навсегда вылечил от мигрени молодую женщину, несмотря на то, что пока еще только учился медицине. Кроме этой семьи, в его же доме жила пожилая пара, оба были уже на пенсии и рады-радехоньки каждому общению, а тем более с молодым человеком, поскольку своих детей у них не было.
Они частенько приглашали юношу на обед или на чашку чая, и ему с ними тоже было легко и спокойно, тем более что и он, и хозяин были страстные любители спорта (футбола, в частности), а кроме того, оба недурно играли в шахматы. Третья семейная пара также жила в его доме, этажом ниже, прямо под ним. Они познакомились по печальному случаю, связанному с протечкой его ванной комнаты, быстро поладили и решили этот вопрос, а потом как-то незаметно подружились, трудно сказать, на какой почве. Пара была старше нашего героя лет на двенадцать-тринадцать, имела двоих сыновей-близнецов девяти лет, и юноша частенько их выручал, забрав мальчишек либо с собой на прогулку, либо к себе и тем самым дав родителям свободу на три-четыре часа, что молодая пара очень ценила.
А еще они, имея приличные библиотеки, обменивались книгами, а потому тем для обсуждения всегда хватало. Вот так и текла жизнь нашего героя – тихо, буднично, для кого-то страшно скучно. Но ему вовсе так не казалось, он с увлечением учился, общался со своими знакомыми и вполне был всем доволен. Конечно же, и ему хотелось романтики – восемнадцать лет все-таки, но где ее взять при такой-то жизни? В рестораны и на танцульки он был не ходок (и не только по причине малого финансового достатка), студенты в его группе тоже были какие-то скучные, развлекаться особенно не умели. Так волей-неволей пришлось смириться и принять сложившийся уклад.
И вот однажды его пригласили на маскарад. Молодая пара где-то достала билеты, договорилась скинуть своих близнят родичам и с упоением стала готовиться к празднику, заразив и нашего героя своим азартом. Он тоже с нетерпением ожидал чудесного события, втайне надеясь, что с ним произойдет что-то удивительное. Его радостное ожидание было замечено, и все его друзья, все три семьи теперь только и делали, что обсуждали предстоящее.
В доме напротив молодая женщина с матерью давали ему советы, как не растеряться и подойти к какой-нибудь красавице. Пожилая пара делилась опытом своих уже бывших маскарадов, а семья этажом ниже трудилась над маскарадными костюмами и заставляла его тоже сделать себе что-нибудь особенное. Но на что-то особенное юношу не хватило, а одеться во фрак и цилиндр все же пришлось, как и спрятаться за черную маску (это была заслуга всех его друзей, а маску молодая женщина из дома напротив просто сама ему пошила).
Наступил долгожданный день, и, одеваясь на бал-маскарад, юноша на минуту присел, так сильно забилось сердце. Но тут же вскочил, потому что в дверь постучали. Это соседи снизу пришли за ним, он их сразу даже и не узнал. Хорошенькая Коломбина и грустный Пьеро никак не вязались с серьезной и скромной молодой парой, но и его было не узнать, они ему так прямо и сказали. То ли Евгений Онегин, то ли Чайльд-Гарольд.
В зале театра, отданного в этот день под бал-маскарад, было шумно и весело. Пускали только строго в маскарадных костюмах, а потому узнать кого-либо было просто невозможно. Через какое-то время соседи незаметно растворились среди гомонящей и веселящейся толпы, и как юноша ни старался, но разглядеть где-то поблизости Коломбину и Пьеро ему не удавалось. Прислонившись спиной к колонне и являя всем своим видом действительно Чайльд-Гарольда, наш герой загрустил. Надежда на что-то из ряда вон выходящее понемногу улетучивалась. Его здесь никто не знал, и он никого не знал, а если бы и знал, что толку? Костюм все скрывает. Не мог определиться он и в выборе дамы (ведь на маскарадах запросто можно подходить к незнакомым, ему все друзья об этом говорили).
Но то ли дамы подходящей не было, а скорее всего из робости, он не решался на какое-либо знакомство. Подпирая таким образом в течение часа колонну, он уже с откровенной тоской разглядывал пролетавшие в вихре танца смеющиеся маски и с болью чувствовал себя, как сказал великий Бендер, чужим на этом празднике жизни. Злился он и на свою наивную радость ожидания сказочного чуда, и на друзей, бросивших его самым бессовестным образом, да что там говорить, еще немного, и он уже злился бы на целый мир.
Юноша порядком устал и с отчаянием переводил взгляд с одной маски на другую. А вокруг было сплошное ликование, упоение и сияние глаз в прорезях масок и полумасок. Везде кипела и бурлила радостно волнующая таинственность, в самом воздухе витал дух приключения и романтических встреч.
Наш герой совсем сник и решился оторваться от колонны, приютившей его на целых полвечера, но отнюдь не для поиска волнующего знакомства, а с твердым намерением покинуть зал. Сквозь брызнувшие слезы разочарования, которые не удалось сдержать (извиним маленькую минуту слабости нашему герою, учитывая его незрелый возраст), он видел мелькавший перед ним калейдоскоп радостных лиц, и от этого зрелища еще больше сжималось бедное одинокое сердце и еще надрывнее рыдала не обласканная никем душа. Юноша не успел сделать и полшага, как вдруг прямо перед ним оказалась женская фигура в костюме Звездной Ночи, задрапированная с ног до головы и в сверкающей маске, сквозь прорези которой ослепительно сияли очень красивые глаза.
– Отчего вы такой грустный? И зачем эти слезы? Неужели молодость, красота души не приносят счастья? – тихим шепотом спросила Ночь, и у нашего героя голова пошла кругом.
Он не нашелся, что ответить, но Ночь и не ждала ответа, она схватила его за руки и вовлекла в круг танцующих. Обняв ее в танце за талию и сжав руку в тонкой перчатке, юноша сразу понял, что дама молода, изящна и стройна, а сверкающие глаза, единственно открытые в этом наряде, были, как уже сказано, тревожаще красивы. Все вместе взятое позволяло предположить, что и сама незнакомка – красавица. Легкость ее движений, аромат тончайших духов, нежное пожатие руки – все было волнительно прекрасно и говорило о том, что вот оно, то самое желанное приключение, ради которого он сюда так долго рвался и которого с таким нетерпением ожидал.
