Но Максу теперь все стало ясно. Тетя Евгения купила-таки волшебную флейту и заставляет бедную старенькую Луну плясать себе на потеху. Кстати, тетя была не одна: в гостиной сидели четыре ее подружки, толстухи и обжоры. Они смотрели, как пляшет Луна, противно хихикали и уминали плюшки со сливками. А тетя Евгения верховодила всей компанией — широко расставив толстые ноги, стояла посреди гостиной и, раздувая щеки, дудела на флейте, а заплывшие жиром глазки так и светились от удовольствия, глядя, как Луна кружится, падает, и встает, и жалобно стонет. «Бедная!» — подумал маленький Макс.
Мальчик так разозлился на тетю и четырех ее подружек, что недолго думая рванул дверь и вбежал в комнату. Тетеньки с перепугу как завизжат! Плюшка со сливками шмякнулась на пол. А тетя Евгения испугалась и уронила волшебную флейту.
Макс только того и ждал. Он кинулся к флейте, схватил ее и бросился вслед за Луной — та уже прошмыгнула на лестницу. Но тут подоспели подружки и давай отнимать… Еще чуть-чуть, и они бы вырвали флейту, но в последний момент мальчишку вдруг осенило.
— Топ-топ! — громко воскликнул Макс. — А ну-ка, пусть тети попляшут!
Да как заиграет, как задудит! Теперь толстухи уже ничего не могли с ним сделать — под звуки волшебной флейты все пятеро поневоле пустились в пляс. Они задирали толстые ноги, вертелись волчком, со свирепым видом водили вокруг него хоровод и отступали все дальше вглубь комнаты. Кряхтели, охали от усталости и просили пощады.
Но Макс был неумолим. Дудел, и дудел, и дудел, ни на секунду не умолкая. А потом ухитрился раздвинуть одной рукой занавески, и Луна, уже забравшись обратно на небо, смогла поглядеть, как злодейки пляшут, охают и кряхтят. И весело ему подмигнула.
Лишь через час-другой Макс наконец опустил волшебную флейту и неспешно направился к дверям. Толстухи следили за ним злющими глазами, но в погоню не бросились. Отдуваясь и охая, кто где стоял, там и сел.
Все пятеро, надо сказать, изрядно похудели. Тетя Евгения стала от пляски стройной, как тополек. А Луна на небе держалась от смеха за тощий живот и весело шевелила обоими кончиками золотистого рога.
Утром Макс рассказал за завтраком о ночном происшествии маме и папе. Они недоверчиво посмотрели на сына и засмеялись:
— Тебе это все приснилось!
— Да нет же! — закричал Макс. — Глядите! Вот она, флейта!
Он подошел к окну, взял флейту с подоконника, приставил ее к губам и воскликнул:
— Топ-топ! А ну-ка, пусть мама и папа попляшут!
И что было сил заиграл-задудел. Мама с папой и понять ничего не успели, как папа вдруг выскочил из-за стола, прыгнул к окну, завертелся юлой, а мама, выронив булку, которую как раз собиралась отправить в рот, лягушкой запрыгала папе навстречу. А сестренка весело била в ладоши и звонко смеялась.
В конце концов у мамы голова пошла кругом.
— Прекрати! — закричала она. — Что за пляски во время завтрака?
А папа, отдуваясь, добавил:
— Мы тебе верим, верим!
Тогда Макс отнял флейту от губ, и родители, тяжело дыша, повалились на стулья.
— Надо от этой штуки поскорее избавиться! — сказал, немного помолчав, отец. — Добра от нее не будет.
— Может, выбросим в речку? — спросила мать.
— Пожалуй, — кивнул отец. — Хорошая мысль.
Сказано — сделано. Вечером они все вчетвером поднялись на маленький мостик у городских ворот, привязали к флейте кирпич и бросили в воду. С тихим плеском река утащила колдовскую флейту на дно и равнодушно понесла свои воды дальше. Они постояли у перил, а потом развернулись и пошли обратно. И когда по дороге Макс поднял глаза наверх, то увидал на небе среди облаков Луну. И она с улыбкой подмигнула ему.
Луна между тем стала поправляться. С каждым днем она все круглей и круглей. Скоро станет такая же круглая, как тетя Евгения в те времена, когда у нее была волшебная флейта. Еще раз к Максу Луна пока не заглядывала. Увы! Наверное, ей недосуг.
Завершив свой рассказ, Морешлёп весь превратился в слух. Что-то скажут из-за двери подвала?
— Хорошая история, — сказала чайка. — Мне понравилось, что злую тетеньку проучили.
— Прекрасная история! — сказал Иоганн. — Мне понравилось, что водяной рассказывал с чувством, с толком и не сбивался.
Водяной обрадовался. И ликующим голосом добавил:
— История, дорогие мои, не только хорошая и прекрасная. Она к тому же еще и правдивая. Вот ведь что главное!
— Разве же это главное? — пробормотал Иоганн. Он думал уже совсем о другом. Туча, которую он разглядел с балкона, подошла на опасно близкое расстояние к лодке. В любую минуту может хлынуть дождь…
— Не надо! — закричал Иоганн. — Тетушка под дождем разболеется до смерти! Ведь им плыть еще целый час! Что же делать? Что же делать?
— Поговорю-ка я с Тучкой! — сказала чайка и взмыла ввысь.
Тучка происходила из знатного рода кучевых облаков. Она получила хорошее образование: училась в России, в прославленной Облачной школе, что за полярным кругом, на Новой Земле. Там она выучила наизусть много стихотворений русского поэта Пушкина и с тех пор полюбила стихи. Чайка догадалась об этом, как только увидела, что Тучка стала как колокол — говорят, у немецкого поэта Шиллера есть такое стихотворение.
«Если я отвлеку Тучку стихами хотя бы минут на двадцать, — подумала Александра, — она проплывет мимо лодки. И тетушка не разболеется!»
— Привет, Тучка! — сказала чайка, с разбега плюхаясь Тучке на спинку.
— Привет, Чайка! — ответила Тучка. — Как мило, что ты прилетела. Но лучше бы ты на меня не садилась. Я скоро должна пролиться. Тогда я растаю, и ты упадешь.
— Как жаль! — вздохнула Александра. — А не хотела бы ты ненадолго отложить дождик? Хотя бы минут на двадцать. Мы с тобой посидели бы, поболтали…
— Увы, чаечка. Не могу! Меня зовет дедушка — слышишь?
Александра прислушалась, но уловила только далекий шум моря.
— Ничего не слышу! — закричала она. — А где он, твой дедушка?
— Внизу, — отвечала Тучка. — Мой дедушка — Северное море!
— Ах, вот оно что! — рассмеялась чайка. — А я и не знала. И что же он тебе говорит?
— It's time, dear!
