– А что мы можем сделать? – пожал я плечами. – Это же не наш пес.
Всякий раз, как Некур появлялся у наших дверей, мы отвозили его домой. Он охотно запрыгивал в машину, готовый к приключениям. Но мы лишь запирали пса в крытом проходе его дома, оставляя дожидаться возвращения хозяев. Он горестно смотрел сквозь стеклянную дверь на нашу удаляющуюся машину. Он выбрал нас, а мы отвергли его! Оглядываясь, пока мы уезжали, Джойс горевала так же сильно, как он.
Однажды она заявила:
– Отныне и впредь, когда Некур убегает и приходит к нам, он остается здесь до тех пор, пока у него дома не появится кто-то из хозяев!
И теперь каждые несколько дней Некур приходил к нам. Мы отвозили его домой, когда возвращались с работы его владельцы. В свои первые визиты он бросал на нас вопросительные взгляды, прежде чем отважиться войти в следующую комнату, не зная местного кодекса поведения. Теперь же пес выглядел как набоб, который купил это владение – и уплатил наличными.
Однажды хозяева Некура позвонили нам. Им нужно было уехать на две недели. Они спросили: «Не могли бы вы взять Некура к себе, пока нас нет?»
Через несколько дней после того, как Некур начал гостить у нас, я застал Джойс, которая стояла над нашим приемным псом, спавшим на коврике. Вид у нее был встревоженный.
– Как тебе кажется, Некур нормально выглядит? – спросила она меня. – Он больше не хочет бегать за палкой.
И действительно, он больше не приносил в зубах брошенную палку, с горящими глазами вызывая любого побороться с ним за желанный приз. Теперь, когда Джойс бросала палку, он просто тоскливо смотрел ей вслед, а потом уныло сидел на месте.
– Мы должны отвезти его к ветеринару, – заявила Джойс.
После осмотра ветеринар сказал, что состояние Некура серьезно. У него была грыжа толстой кишки, и он уже перенес одну операцию в связи с этой болезнью. Теперь ему требовалась еще одна операция, и исход ее был неясен. Но без операции он бы просто медленно умирал.
Когда хозяева Некура вернулись, Джойс сообщила им новости. Спустя пару дней она вновь позвонила им, чтобы узнать об их решении. Когда жена положила трубку, вид у нее был потрясенный.
– Они боятся, что от операции не будет никакого толку, и думают, что его, возможно, придется усыпить, – сказала она мне.
Джойс тяжело опустилась на стул у кухонного стола, подперев подбородок ладонями. Ее глаза наполнились слезами. Без операции у Некура было мало надежды выжить. И даже если сделать операцию, ему потребуется особый постоянный уход. А учитывая, что его хозяева целыми днями работали и он оставался один…
– А что еще ты можешь сделать? – спросил я. – Ты и так была ангелом-хранителем Некура. Джойс, это не наша собака, – мягко, но настойчиво подытожил я.
Пару минут Джойс смотрела из окна на поля, где к концу лета травы уже начинали золотиться и сохнуть. А потом произнесла стихотворную строку Роберта Фроста. Одну из наших любимых: «Дом – это место, где примут тебя, когда бы ты ни пришел».
Спустя мгновение Джойс прибавила к сказанному собственную строку:
– Он выбрал нас, – проговорила она.
Джойс позвонила хозяевам Некура с предложением:
– Отдавайте его нам в дневное время. Мы будем его сиделками.
Так после успешно проведенной операции Некур стал жить на два дома. Каждое утро по пути на работу один из его хозяев завозил пса к нам домой. Каждый вечер по дороге в город мы возвращали Некура владельцам.
По утрам Джойс брала Некура на долгие общеукрепляющие прогулки. Я наблюдал за ними из окна моего кабинета: женщина с озабоченным видом и небольшого росточка пес блуждали по лугам или уходили в сосновый лес за водопадом.
– Здесь так красиво – я и забыла совсем, – как-то раз сказала мне Джойс. – Теперь, гуляя с Некуром, я стала по-новому ценить собственные владения.
Прошло два года. А потом владельцы Некура поменяли место работы и перебрались в городскую квартиру, где нельзя было держать собак. И дневной питомец официально стал нашим псом «на полную ставку».
Через месяц после того, как Некур окончательно переселился к нам, Джойс поставили угрожающий диагноз – острая лейкемия – и сразу забрали в больницу. Каждый день я привозил Некура под ее окна, чтобы она могла выглянуть и увидеть, как он улыбается ей. «Мой терапевтический пес» – так она его называла. Когда Джойс наконец вернулась домой, ослабев от лечения, Некур с радостью приветствовал ее. У него не было хвоста, но все его тело виляло от радости.
Джойс госпитализировали во второй, а потом и в третий раз. И всякий раз, когда она возвращалась домой, Некур здоровался с ней, перекатываясь на спину, молотя похожими на плавники лапками воздух и ухмыляясь во всю пасть. Так он поднимал Джойс настроение, и ей удавалось воспрянуть духом. Она чуть ли не физически чувствовала, как включается ее иммунная система.
– Некур, – говорила она, – ты помогаешь мне поправляться.
Сейчас я пишу эти строки и время от времени поглядываю в окно. На задней лужайке Джойс бросает палку, Некур лает, бежит за ней, подпрыгивает в воздухе, пытаясь поймать. Должно быть, он втихаря питается взрывчаткой – столько в нем живости. И Джой смеется. Она тоже лучится жизнью и энергией.
Я стою у окна, наблюдая, как Джойс играет с собакой, и думаю об ангелах-хранителях.
Я знаю, что они существуют, ибо видел одного из них собственными глазами. Если уж на то пошло, то даже двух.
Настоящий очаровашка
Генри было четырнадцать лет, когда он получил в подарок 122-сантиметрового боа-констриктора. К тому времени, как я с ними познакомилась, Генри было уже семнадцать, а Джордж – так звали удава – достиг длины в два с половиной метра. Джордж процветал, а вот у Генри дела были совсем неважные.
Я до сих пор улыбаюсь, вспоминая день, когда мы втроем познакомились: в этот день родители Генри проводили со мной собеседование (они искали медсестру для мальчика). У Генри была мышечная дистрофия, он постепенно слабел, и родители уже не справлялись с удовлетворением его потребностей в одиночку. Пока родители изучали мое резюме, я вошла в комнату Генри, опустилась на колени и заглянула в глаза этому рыжеволосому, точно морковка, парнишке. Оценив взглядом его исхудалое, искривленное тело, пристегнутое ремнями к инвалидной коляске, я сказала:
– Привет, парень. Тебе нужна помощь, верно?
Его глаза весело уставились на меня в ответ, светясь интеллектом и проказливостью. Генри придумал для меня испытание, своего рода боевое крещение.
– Да, нужна. Как насчет того, чтобы принести сюда Джорджа?
Я легкомысленно ответила:
– Да, конечно, а где он и кто это? – Я обвела взглядом комнату, рассчитывая увидеть кота, пса, даже мягкую игрушку. Мой взгляд упал на большое стеклянное, похожее на ящик сооружение на другом конце комнаты.
