Я осторожно глотнула горячего чая.
– В приведенном примере логика есть. Больной никак не мог забыть того, что сделал его отец, и повторял крик мастера. А в нашем случае какое-то «фать-фать»… Совершенно невозможно представить, что бы это значило.
Алена пожала плечами.
– Для Николая Петровича явно означает что-то важное. Жаль, нам никогда не узнать, о чем речь. Но вы до конца меня выслушайте… Миленка решила узнать, почему после визита брата ее подопечному становится хуже. И однажды вместо того, чтобы уйти на два часа, залезла в шкаф.
– Куда? – обомлела я. – Наверное, я ослышалась, повторите, пожалуйста.
Алена отложила чайную ложку, улыбнулась.
– Ну да, моя подружка не всегда с головой дружит, поэтому подчас такие глупости отчебучит – мама не горюй. В спальне дяди Коли стоит большой гардероб, и Милена в нем спряталась.
– Не самый умный поступок, – заметила я.
Алена опять взяла ложечку.
– Чего сейчас рассуждать? Что сделано, того назад не вернешь. В общем, затаилась она, но ждать пришлось недолго. Вошла Майя, и с ней тетка лет пятидесяти. Клюкина дядю Колю разбудила, заулыбалась: «Ну, как сегодня настроение?» Кузнецов что-то непонятное промычал. А женщина рядом с ним на кровать легла, прижалась к пациенту нашему и молчит. Майя с краю села. Так, без всяких разговоров, минут десять прошло. Что дальше они делать собирались, не ясно. Но тут у Миленки нос зачесался, и она как чихнет! Со всей силы! Вот же дура, следовало переносицу потереть, говорят, помогает. Дядя Коля прямо подпрыгнул, свои «фать-фать-фать» забалаболил. Женщина на кровати села, Майя Владимировна шифоньер распахнула… О! Здрассти вам, картина Айвазовского «Не ждали».
– Репина, – машинально поправила я, – Айвазовский писал в основном морские пейзажи.
– Ой, да какая разница, – отмахнулась Алена. – Да хоть Чайковский намалевал, важна суть. Миленку враз уволили, но она помогла мне в интернат пристроиться. Главврач не знает, что мы лучшие подруги с Миленкой, а та меня научила, как говорить на собеседовании надо, что Майя обожает, а что ненавидит. Теперь наша начальница меня своей копией считает, говорит, мы с ней очень по мироощущению похожи. Умора!
– А вас Майя Владимировна тоже просит уходить на время? – уточнила я.
– Нет, – ухмыльнулась медсестра, – главврач другую фишку придумала. В девять вечера я привожу дядю Колю в наш кабинет реабилитации, который находится на последнем этаже по соседству с квартирой Клюкиной.
– Она живет в клинике? – перебила я рассказчицу.
– Нет, но у нее есть апартаменты, – сказала Алена. – На всякий случай, вдруг остаться придется. И Клюкина там часто ночует.
Я потянулась к салфеткам.
– Похоже, Майя Владимировна не замужем.
– Мужики таких не любят, – скривилась сиделка, – очень уж властная. Всегда настаивает, чтобы только так выходило, как она задумала. Не гибкая совсем. И вредная.
– Ясно, – протянула я. Затем вынула айфон и напечатала цифру. – Алена, хотите получить такую сумму?
– Конечно! – радостно воскликнула девушка, бросив взгляд на экран. – А что делать надо?
– У вас, естественно, ведется документация, есть заполненные истории болезни всех пациентов, – вкрадчиво начала я.
– Ну да, куда же без них, – подтвердила собеседница.
– Они существуют в электронном виде? – продолжала я.
– Нет, как раньше в регистратурах поликлиник, карты в шкафу стоят, – сообщила медсестра. – Я, когда это увидела, очень удивилась: современное заведение, богатое, а врачи на листочках ручками пишут. Мне объяснили: владелец пансиона боится, что хакеры могут информацию украсть.
– И где те шкафы стоят? – продолжала я.
– В архиве, – ответила собеседница. – Он всегда заперт, ключ у Нины Львовны, заместительницы заведующей, которая хранилищем руководит. Майя Владимировна просто помешалась на секретности. Представляете, врачам не разрешают карты в свои кабинеты уносить, каждый должен после осмотра пациента идти в архив и там все заполнять. Если вы хотите, чтобы я какие-то сведения раздобыла, то это невозможно.
– Почему? – улыбнулась я. – Навряд ли Нина Львовна сутками сидит на работе.
– Конечно, нет, – сказала Алена, – домой уходит.
– А вы, наоборот, часто по ночам дежурите в пансионе, – продолжала я, – можете зайти и сфотографировать страницы, где данные о Николае Петровиче записаны. Хотя, наверное, у вас там везде камеры висят.
– Нет, – возразила Алена.
– Нет? – удивилась я. – Охрана не следит за помещениями?
Медсестра покрутила пальцем у виска.
– Я уже объясняла, что Майя наша ку-ку совсем, она часто говорит: «Через камеры может подключиться хакер». Вообще идиотка!
Я вспомнила компьютерщика Федора, правую руку Степана. Однажды Павлов через установленную видеоаппаратуру на моих глазах влез в тщательно запертую комнату-сейф, хранилище одного из банков, и осмотрел ее изнутри. Поэтому я и подумала: а Клюкина совсем не глупа.
– Главврач любит повторять, – говорила тем временем Алена, – что томограф во сто крат лучше рентгена, но новые технологии делают нас уязвимыми, поэтому в плане безопасности надо жить по старинке. Не поверите, но во всем нашем здании нет Интернета. И мобильными телефонами запрещено пользоваться. Весь медперсонал, врачи и медсестры, их при входе сдают.
– Но больным-то сотовые разрешены? – уточнила я.
– Не-а, – развеселилась девушка. – В каждой палате есть городской аппарат – звони, сколько душе угодно и куда угодно, болтай с кем хочешь. Правда, нашему контингенту не очень связь нужна. Зачем Николаю Петровичу телефон? Он забыл, как им пользоваться.
– Но ведь у вас есть и нормальные люди, – возразила я.
– Когда я в училище занималась, нам преподаватель психологии говорил, что нормальных людей в принципе нет, – засмеялась медсестра, – все со сдвигом, каждый со своим. В нашем заведении в основном живут те, кто в полном неадеквате. Их поэтому сюда и запихивают. Часто после инсультов люди даже не говорят.
– Какой замок на двери архива? – спросила я.
– Электронный. Открывается карточкой. В этом случае Клюкина не стала прогрессом пренебрегать, – съязвила Алена.
Я протянула ей свою визитку.
– Послезавтра, когда вы будете на работе, постарайтесь сделать снимок терминала, куда вставляют ключ-карту. Дам вам потом «открывалку».
– Могу и сейчас это сделать, – засуетилась девушка. – Зачем так долго ждать? Хочу деньги побыстрей получить. Говорят, доллар вот-вот вверх попрет.
– Вы уже ушли с работы, – напомнила я.
– И чего? – удивилась Алена, снимая висящие поверх платья бусы. – Как убежала, так и прибежала. Скажу, ожерелье в шкафчике своем забыла.
