– Что хорошего может написать баба из семьи профессиональных воров и убийц? Вопрос: что делать с книгами этого автора, а их, увы, читают и дети, которым родители не объяснили, что отдельные издания негоже даже вместо туалетной бумаги использовать. Разве можно печатать, а затем продавать произведения женщины, чей отец награбил миллиарды, сестра профессиональный киллер, а любовник Степан Дмитриев отсидел в общей сложности около тридцати лет? А только что Виолову саму замели за убийство, она лишила жизни…
Я выключила радио и опять взяла телефон.
– Иван, чего ты хочешь, это же Туча. Ничего нового не произошло, он постоянно про меня гадости говорит, придумывает всякую дрянь.
– Но ведь он не все врет, – перебил Зарецкий, – в его словах всегда есть зерно правды. Ленинид сидел?
– Да, – согласилась я, – тут крыть нечем.
– А твой расчудесный Степан? – ревниво поинтересовался Иван.
– Дмитриев очутился за решеткой по ложному обвинению… – начала я.
– Ой-ой! – зачастил Зарецкий. – Послушать уголовничков, так они все прямо-таки райские птички. И что мы имеем? Папаша разбойник, ближайший дружок ему под стать, а теперь ты человека убила и арестована.
– Иван, очнись! – велела я. – Настрой антенны своего мозга на правильную работу! Ты же мне сейчас позвонил на мобильный, и я взяла трубку. О каком задержании может идти речь? Еду одна-одинешенька в собственном автомобиле по московским пробкам.
– Тебя схватили прямо на месте преступления, – настырно загудел издатель, – у трупа взяли.
Я не поверила своим ушам.
– Кого?
– Те-бя, – по слогам произнес Иван, – посадили в коробок и увезли.
– Куда? – растерялась я.
– Понятия не имею, – процедил Зарецкий. – Только что сказали, это ты.
Происходящее стало напоминать пьесу абсурда. Я припарковалась у какого-то супермаркета.
– Ваня, ты же со мной сейчас беседуешь. И я весь день моталась по разным делам, была на глазах у кучи людей, которые подтвердят мое алиби. Подожди, звонок по второй линии, наберу тебя через минуту… Алло!
– Пи-пи, – раздалось в ухе.
Потом послышался фальшиво бодрый баритон:
– Арина Виолова?
Таким тоном говорят плохие радиоведущие – им почему-то кажется, что, крича, как учитель физкультуры на первоклашек, они моментально соберут миллионы слушателей.
– Вы кто? Представьтесь! – потребовала я.
– Николя, – прозвучало в ответ, – радио «Желтуха».
Вот вам еще одна примета идиота у микрофона – такой никогда не скажет: «Меня зовут Николай». Нет, нет, он или она будут Николя, Мишель, Базиль, Энн, Кэти, потому что Коля, Миша, Вася, Аня и Катя это ну очень совково, а хочется, чтобы было как за границей, красиво.
– Прокомментируйте свой побег, – потребовал невидимый собеседник. – Наши радиослушатели хотят узнать подробности из первых рук. Вы в прямом эфире, говорите…
Сначала я собиралась сказать, что узнать подробности можно из первых уст, руки тут ни при чем. Но потом решила не просвещать корреспондента и уж тем более не отвечать на его до изумления глупую просьбу. Как я могу прокомментировать свой побег из полиции, если меня никто не задерживал? Да только ввязываться в спор с работником радиостанции занятие донельзя глупое и неблагодарное. Но и бросать трубку не стоит. Николя тут же заявит, что я уже таскаю тачку на каторге, поэтому и не могу слова вымолвить. И что делать? Ага, придумала…
– Петька, – захихикала я, – узнала тебя! Решил меня разыграть? А не вышло! Имечко «Арина», как ее там дальше, сам придумал или в фейсбучиле нашел? Зря старался радиомэном прикинуться – с таким тупым голосом, как твой, тебя даже на вокзал о прибытии поездов объявлять не возьмут. Давай, подваливай. Сейчас Женек с пивасиком припрет. Алло! Это прямой эфир? Хочу, блин, маме в город Фиганск приветик передать. Ку-ку!
Николя мигом отсоединился.
Глава 7
Через секунду раздался звонок Степана.
– У тебя есть дурацкая розовая куртка с капюшоном, который отделан мехом Чебурашки того же цвета? – спросил он. – И шапка шерстяная в придачу с помпоном со стразами? На спине куртенки синяя надпись: «Пейте чай «Трифон».
– Да, есть. Откуда ты знаешь? – удивилась я.
– Так нарядилась женщина, которую задержали у трупа Антонины, – пояснил Дмитриев. – Даму опознали как писательницу Арину Виолову.
– Бред! – подпрыгнула я. – Этот прикид мне подарила…
– Компания «Трифон», выпускающая чай, – перебил Степан, – в рекламных целях.
– Мне были нужны деньги… – начала оправдываться я.
– Редко встретишь человека, который говорит обратное, – перебив, заметил Дмитриев.
Я принялась растолковывать суть дела:
– «Трифон» предложил мне поучаствовать в фестивале, который организовала фирма. Проходил он месяца два назад в выставочном зале. Очень хорошее получилось мероприятие, там торговали чаем, бесплатно угощали баранками. И все это под песни какого-то народного ансамбля. Я была ведущей части праздника, за что получила неплохой гонорар. А после того, как завершила работу, меня попросили сделать фото на фоне упаковок чая, вручили розовую куртку с надписью и шапку с блестящими камешками. Потом сняли небольшой ролик – я в этой одежде иду вдоль рядов с товаром, выбирая чай по вкусу. Перед уходом мне вручили чемодан с образцами продукции «Трифон». Кстати, неплохой чаек, я его с удовольствием пью. А вот одежка мне не понравилась, не стала ее носить.
– Выбросила? – уточнил Степан.
– Да нет, оставила. Натягиваю, когда нужно вынести помойное ведро, – объяснила я. – Кстати, как раз сегодня рано утром именно в ней к бачку сбегала.
– Почему тогда сказала, что не используешь куртку по назначению? – спросил Дмитриев.
Я попыталась объяснить Степе что к чему:
– Если спускаешься в куртке во двор с мешком мусора это вовсе не значит, что ты носишь шмотку.
– Правда? – хмыкнул Дмитриев. – А я всегда считал: если облачаешься в свитер-рубашку-брюки, то это твоя одежда.
Нет, ну как объяснить мужчине, что куртенка, которая циркулирует по маршруту квартира – помойка, служит исключительно для прогулки к бачку с отбросами. Ее не носят, ее используют только для этой цели. Вот пуховичок, который сейчас на мне, я с удовольствием ношу, – красивый, модный, приятного цвета без дурацких рекламных слоганов.
– Где прикид находится сейчас? – не утихал Степан.
– Дома в шкафу, – ответила я. – Стоп! Это просто поток бреда. Журналюги что, сначала говорили, мол, Антонину убила Фаина, а потом стали утверждать, будто жизни ее лишила я?
– Действительно ерунда получается, – вздохнул Дмитриев. – И я тебе еще не все передал, что сообщает пресса. Одни корреспонденты уверяют: задержали Фаину. Другие кричат – тебя. Слухи роятся, нагромождаются один на другой. Арину Виолову вот-вот начнут атаковать репортеры. Но что еще хуже, папарацци налетят на Фаину. Уж извини, но твоя сестра, похоже, за деньги готова на все. Она уже согласилась плясать под дудку родителя, участвовать во всех телеглупостях. И если ей сейчас пообещают хорошую сумму, милая дамочка подтвердит что угодно. Например, расскажет, как сама душила-топила Антонину или присутствовала в квартире, когда в целительницу Вилка стреляла.
