Так оно и вышло. Двое охранников, сидевших у выхода, похожих друг на друга, как близнецы – в своих темных костюмах, белых рубашках и галстуках – без удивления выслушали Сергара и тут же связались с хозяином. Со слов охранника, Олег должен был подождать пятнадцать минут, пока не подъедет босс. Они переговорят, и Олега доставят туда, куда он скажет.
Сергара пригласили в просторную гостиную, которая располагалась слева от входа за высокими резными дверями. Расторопная милая девушка лет двадцати пяти, будто сошедшая с экрана телевизора – в униформе горничной, в чепчике на аккуратной головке – принесла кофе, чай, гору бутербродов всевозможного вида и состава, и проголодавшийся как волк Сергар минут десять поглощал съестное, как солдат, наконец-то дождавшийся полевой кухни. Лечение всегда отнимает много сил, а если ты еще и сутки перед тем ничего не ел – аппетит нагуливается просто-таки фантастический.
Набив живот вкусной снедью, довольно откинулся на спинку кресла, решил, что жизнь налаживается, расслабился, впав в полудрему – время позднее, да и съеденное располагало к дремоте. Когда очнулся, посмотрел время на сотовом телефоне, оказалось – пятнадцатью минутами тут и не пахнет – полтора часа, а хозяина дома все нет.
Недовольно поморщился – ну вот зачем было говорить про пятнадцать минут?! Зачем вообще врать? Ну что изменится, если скажешь, что приедешь через полтора или два часа? Сейчас Сергар нормально спал бы на кровати в забронированном заранее гостиничном номере, а завтра можно встретиться и обсудить все, что захочешь! Ну какой смысл держать Сергара здесь, какая такая в этом необходимость?
Злые мысли прервал грохот – такой грохот, что у лекаря заложило уши. Часть стены, прямо напротив Сергара, вылетела вместе с частью оконной рамы, осколки кирпича, цветные осколки витражных стекол просвистели мимо, вонзившись в стену буквально в метре от вытянутых ног лекаря.
А потом полетели пули, разнося вдребезги то, что осталось после взрыва. Тяжелые металлические «капли» впивались в стены, дробя плиты из прекрасного мрамора, выбивали длинные щепки из драгоценного паркета, навощенного до зеркального блеска. Похоже, что бил тяжелый пулемет. Сергар не разбирался в моделях современного оружия, но определить, что это не автомат, а именно тяжелый пулемет, было совсем просто: автоматная пуля не оставит после себя в каменной лестнице кратер глубиной в десять сантиметров и не пробьет насквозь кирпичную перегородку.
Охранники полегли сразу, порубленные, порванные тяжкими очередями. Горничную Сергар смог узнать только по форменной одежде – головы у девушки не было, а на стене среди кратеров пробоин расплывалось, растекалось широкое кровавое пятно, по которому сползали кусочки желтовато-серой плоти и кости.
Сергар упал на пол, пополз, ища укрытия, стараясь как можно быстрее покинуть место обстрела. Он не думал, не рассуждал – кто это палит, в кого палит, зачем – главное сейчас как можно быстрее свалить с поля боя, а уж потом можно будет и подумать, что это такое и зачем.
Уже почти дополз до выхода – массивной дубовой двери, разбитой пулями в хлам и превратившейся в груду дров – когда услышал крик и увидел, что на лестнице стоит его пациентка, каким-то чудом живая и здоровая, вопит, визжит, закрыв уши ладонями.
Как это ее не тронули пули, Сергар так и не понял, платье, которое та где-то все-таки нашла и успела на себя надеть – в нескольких местах было прострелено, рядом с ней отлетали, взрывались от ударов куски мраморной лестницы, но женщина, будто прикрытая заклинанием, стояла невредимой и только яростно вопила, как полицейская сирена.
Жить ей оставалось считаные секунды, это было яснее ясного, если только не случится какого-нибудь чуда.
И оно случилось. В роли чуда выступил, само собой разумеется, бывший боевой маг, а ныне лекарь Сергар, выпустив заряд самых отборных ругательств, которые не раз слышал от дяди Пети, нового мужа Марии Федоровны, матери Олега. Скороговоркой выдав нечто, похожее на заклинание, он бросился вперед, в броске сбил женщину с ног и прижал к полу, накрыв собственным телом. Это заняло секунды две, не больше, но эти секунды были долгими, как жизнь – каждый миг он ожидал, что пуля разорвет его многострадальное тело, или хуже того – ударит в голову. Если в голову – не спасет никакая магия, никакие каналы связи с Океаном Силы. Смерть. И этот факт очень трудно принять человеку, уже уверившемуся в своем бессмертии…
Вообще-то в связи с бессмертием возникает интересная проблема – люди смертны, живут совсем не долго по меркам вселенной, считай, один миг. И, зная, что им осталось несколько десятков лет, решаются на поступки, которые можно назвать совершенно самоубийственными, ставя на карту всю свою недолгую жизнь. Все ведь когда-то умрут!
А вот зная, что они практически бессмертны, что их организм восстанавливается, обновляя плоть – стали бы они ТАК рисковать?
Сергар судил по себе и не сомневался – большинство тряслись бы над своим бессмертием, как богач над накопленным богатством. Ему, Сергару, приходилось переламывать, преодолевать себя, чтобы броситься в атаку так, как раньше, как когда-то на поле боя. Там, на войне, он знал, что умрет, и умрет, возможно, через пять минут – ну так и что же? Ему за это деньги платят, а приказ есть приказ. Тут же, в мирное время, будучи бессмертным… трудно, ох, как трудно.
Но ведь нельзя лежать в безопасности и смотреть, как красивую женщину, обезумевшую, оцепеневшую от ужаса, кромсают раскаленные куски металла! Красота должна жить, иначе мир станет серым, тусклым, кривым, как отражение в дурном зеркале. Да и воспитание у него не то, мать с отцом всегда говорили: «Помогай людям. Делай добро, и оно к тебе вернется!»
Насчет добра он не был уверен – частенько у него получалось все наоборот, за добро платили злом, подлостью и жадной хитростью, но слова родителей он запомнил, эти слова въелись в его мозг, такой восприимчивый в детстве, когда лист бумаги под названием «память» – чист, свободен и готов подчиниться руке умелого писца.
Сколько продолжалась эта вакханалия – он не знал. Минуту, две? Десять минут? Но только все закончилось, и Сергар ощутил под собой теплое упругое тело женщины. Она смотрела в его лицо расширившимися от страха глазами, но не только от страха, Сергар чувствовал исходящую от нее волну возбуждения, и было похоже, что бывшая старушка ждет чего-то, как на любовном свидании, когда девушка ждет поцелуя, и страшится его, и хочет, а может, и не только поцелуя…
Где-то не так далеко застрекотали автоматные очереди – звук был не очень громким, таким, будто целый полк вояк начал открывать бутылки с шампанским. Поразмыслив, Сергар понял – глушители. Нападавшие использовали глушители.
Тут же ударили громкие, громовые очереди, отдельные хлесткие выстрелы, будто огромный пастух щелкал своим кнутом – это отвечали защитники дома, но их ответ был нестройным, разрозненным против стройного «хора» нападавших.
Оставив притихшую, успокоившуюся женщину лежать на полу, Сергар подполз к окну, осторожно выглянул – было темно, не горели фонари, видимо, сбитые автоматными очередями. А возможно, что территорию вокруг дома предварительно обесточили снаружи – в особняке тоже не горели лампы.
