С любовью, мой прекрасный Джим. Как бы я хотела оказаться в твоих объятиях. Готова спорить на что угодно, ты вкусно пахнешь!
Л.
хxxxxxxxxxxxxxxxxxxxx
Апрель 2011 года
Стоя в футболке и трусах рядом с задней дверью дома Бердов, Колин поприветствовал Мэг и Молли. Увидев его многочисленные татуировки, Мэг поморщилась.
– Боже мой, пап, что ты с собой сотворил?
Колин окинул себя взглядом и рассмеялся.
– Согласен, я крепко подсел на это дело, – сказал он, поправляя очки.
Мэган нахмурилась.
– Не вздумай брать с него пример, – сказала она Молли. Та лишь посмотрела на мать и промолчала.
– Я бы пригласил вас внутрь, но… – Колин жестом указал на темные залежи вещей. – Давайте лучше присядем на улице. Такое прекрасное утро.
Под мышкой он держал ноутбук Лорелеи. Поставив его на садовый столик, он поблагодарил Мэг за кофе и круассан, которые она купила для него в местном кафе.
– Все пытаюсь вычислить мамин пароль, – сказал он, открывая крышку ноутбука. Внутри под крышкой лежал листок бумаги, испещренный сочетаниями букв и цифр. – Это те, которые я пробовал, – сказал Колин, передавая листок Мэг. – Посмотри, вдруг я что-то упустил?
Мэг сдвинула на лоб солнечные очки и пробежала глазами список. Молли подглядывала через ее плечо, пахнущее гостиничным номером. Что ж, Колину нужно воздать должное: к делу он подошел дотошно – испробовал все возможные комбинации дней рождений, имен детей, адресов, ласковых прозвищ, девичьих фамилий и любимых цветов.
– О господи! – вздохнула Мэг, кладя список обратно на стол. – То есть это невозможно? Мы даже не знаем, сколько символов в ее пароле.
– В нашей школе был парень, который щелкал пароли как орехи, – сказала Молли.
Мэг и Колин вопрошающе посмотрели на нее. Она пожала плечами.
– Не знаю, куда он делся.
– Думаю, нам только это и остается, – вздохнула Мэг. – Отвезти компьютер к какому-нибудь техническому гению в надежде, что он взломает его.
– Попробую еще, – сказал Колин. Затем пожал плечами и, взяв со стола лист, сложил его вдвое. – Твоя мать не Стив Джобс. Так что, по идее, это должно быть что-то очевидное.
– Ты в курсе, что у нее был интернет-возлюбленный? – спросила его Мэг.
Колин усмехнулся и покачал головой.
– Некий Джим. Из Гейтсхеда. Похоже, они были без ума друг от друга, – сказала Мэг и выразительно закатила глаза.
– Но ведь это даже неплохо, – ответил Колин – Твоя мать вечно была от кого-то без ума. Для нее это был своего рода наркотик.
– Если у нас будет пароль, мы сможем прочитать их переписку! – взволнованно воскликнула Молли. – Любовные письма.
Теперь настала очередь Мэг сделать брезгливое лицо.
– О господи, – вздохнула она. – Надеюсь, там нет никаких пошлостей.
Молли рассмеялась. Колин закрыл ноутбук и посмотрел на часы.
– Во сколько привезут мусорные контейнеры?
– С минуты на минуту, – ответила Мэган. – Кстати, они уже здесь, – добавила она, услышав на улице лязг металлических цепей.
С платформы на тротуар опустили два желтых мусорных контейнера. Мэган протянула рабочим стофунтовую банкноту. Согласно договоренности, завтра утром взамен полных контейнеров они привезут пустые. И так до тех пор, пока не будет вывезен весь мусор.
– Мы будем приезжать, пока вы не скажете, что больше не надо, – сказал водитель. – Небось, горы хлама? – спросил он, глядя на старый, неухоженный дом.
– Это точно, – согласилась Мэган.
– Порой диву даюсь, – продолжал водитель, – как это люди копят залежи всякого барахла. – Он едва ли не с нежностью посмотрел на дом и снова покачал головой. – Удачи вам. Увидимся завтра.
Машина уехала. Мэган еще пару мгновений постояла на тротуаре. Утреннее солнце уже пригревало вовсю. Зажав в руке квитанцию, Мэг бросила взгляд через дорогу. Ей было страшно подумать, какая гигантская работа их ждет. Ее пугала даже не физическая сторона этого дела (она не боялась физической работы), сколько перспектива откопать среди гор хлама свое детство, но не чистое и невинное, а выпачканное грязью и скверной.
– Ну ладно, – сказала она и в следующий момент хлопнула в ладоши. – Никаких отговорок. Пора браться за дело.
Пятница 28 января 2011 года
Дорогой Джим!
Я знала, что в конце концов этого не избежать. Я надеялась, что ты прочтешь между строк и увидишь притаившуюся там правду. Когда вечером я закрываю глаза, я представляю нас вместе. Что ты рядом, что я лежу в твоих крепких объятьях. Представляю, как мои руки играют с твоими роскошными серебристыми волосами. Как ты стоишь на другом конце комнаты и улыбаешься мне, как мы, держась за руки, входим в паб, как заказываем бутылку… наверно, воды. В другом, параллельном мире, мы – ты и я – живем вместе. В параллельном мире твои вещи стоят бок о бок с моими вещами. Твоя собака кладет свою морду мне на колени, пока мы с тобой смотрим телевизор. В мире, в котором я бы не натворила всяких глупостей, а всякие глупости не испортили бы жизнь мне, мы с тобой были бы вместе. Согласись, что это очевидно. Так было с самой первой минуты, когда мы впервые прочли слова друг друга. Мы с тобой родственные души.
Но, мой дорогой Джим, в этом мире, в этом настоящем мире, который, наверно, вовсе не самый лучший из миров, а лишь единственный, который мы знаем, нам никогда не увидеть друг друга. Разве не так? Потому что я не могу уехать отсюда. Ты же не сможешь жить здесь. Здесь тебе даже негде спать, любовь моя. Здесь даже негде спать мне. Да, мой дорогой, именно так. Негде. Я не могу привести тебя сюда. Ты не можешь приехать ко мне. Нет, конечно, мы могли бы провести несколько часов вместе, выпить кофе или что-то в этом роде, но какой в этом смысл? Час-другой, вырванный из дня, что это даст? Разве поможет узнать тебя ближе? Мне бы страшно захотелось их продлить, но, увы, жестокая реальность тотчас бы вернула меня обратно. Этот дом не отпускает меня от себя, не дает вырваться на свободу. Ради него я пожертвовала всем на свете.
Но я прошу тебя, Джим, не заставляй меня пожертвовать и тобой. Очень прошу. Разве не можем мы продолжать, как и раньше? Разве твои письма не поют в моем сердце, когда я вижу их в своем электронном почтовом ящике? Что мешает нам продолжать это вечно?
И, да, Джим, я тоже люблю тебя.
xxxxxx
Апрель 2011 года
К концу первого дня они доверху наполнили оба контейнера, но не очистили и половины кухни. Солнце палило нещадно – совсем как в августе, хотя на дворе стоял апрель.
– Ты помнишь, – в какой-то момент спросила Мэг у отца, – ту Пасху, когда мы были совсем маленькими? Тогда тоже было жарко. Так, что даже плавились пасхальные яйца.
