Наверно, ей следует обратиться по поводу этих «отключек» к врачу. Что, если такое случится, когда она будет сидеть за рулем? Всего лишь пару дней назад с ней это произошло на работе.
– Бет, Бет! – окликнул ее начальник. – Бет? Земля вызывает, Бет!
Тогда все рассмеялись. Она же нервно улыбнулась и буркнула, оправдываясь:
– Простите, замечталась.
Нет, не замечталась. Правильнее было бы сказать, перенеслась в никуда.
Она приняла душ и переоделась, прицепила к челке заколку, застегнула ремешок черно-белых туфель на пробковой платформе, посмотрела на себя в зеркало, устало улыбнулась и поехала к Ричарду. Он встретил ее в дверях, одетый в свою обычную одежду – рубашку с короткими рукавами и джинсы. Он никогда не заморачивался насчет тряпок. Бет иногда казалось, что они довольно странная пара. Она вся такая гламурная, вечно в каких-то бантиках-брошечках-бусиках, он – простой, мускулистый, непритязательный парень.
Ричард притянул ее к себе – он всегда так делал, – словно мать маленького ребенка.
– Ммм, – произнес он. – Как вкусно пахнет.
Уезжая из дома, она побрызгала себя духами, купленными в местном бутике – их название было для нее в новинку, – Бет надеялась под их ароматом спрятать свое старое «я». В последнее время она буквально зациклилась на подобных вещах. Все в ней должно было быть «ее» – ее коронные духи, ее косой пробор, ее челка, заколка с бриллиантом, туфли в ярких тонах, розово-красная губная помада. Она была узнаваема с первого взгляда. Для других, но не для себя. В собственных глазах она по-прежнему оставалась чужой для самой себя.
– Посмотри, что я для нас купил, – сказал Ричард, подводя ее к кухонному столу и открывая ящик. С этими словами он вытащил пару пасхальных яиц и протянул одно ей.
– По четыре доллара за штуку. Счастливой Пасхи!
Бет держала яйцо на ладони и растерянно смотрела на него. Они всегда выбивали ее из колеи, эти милые английские штучки. Ричард их просто обожал. И знал, где можно купить пасхальные яйца. Бет же они всегда напрягали.
Она уже давно говорила с австралийской гнусавинкой, пересыпала свою речь австралийским сленгом, она давно стала австралийкой. Причем стопроцентной. Ей не нужны были эти милые «напоминания о родине». Для нее они были сродни чуточку зловещим открыткам от старых врагов.
– Спасибо, – сказала она, обнимая Ричарда. – И тебе тоже. Прости, но я не додумалась купить тебе подарок.
– Ничего страшного, – успокоил он Бет. – Я и не рассчитывал. К тому же я в курсе, что Пасха для тебя не самое счастливое время…
Бет улыбнулась и пожала плечами. Она в самом начале их знакомства рассказала ему про Риза. Не могла не рассказать. Как можно познакомиться с кем-то, не услышав неизбежный вопрос: «У тебя есть братья и сестры?» Нет, можно было и солгать или, по крайней мере, умолчать. Но она не была на такое способна. Не была и вряд ли когда-нибудь сможет.
– Вы что-нибудь делаете дома? – спросил он. – В смысле, как-то отмечаете этот день?
Дома. При этом слове Бет содрогнулась. Ее дом здесь.
– Нет, – тихо ответила она. – Ведь это случилось четырнадцать лет назад, и теперь уже кажется далеким прошлым. По-моему, теперь у всех нас другая жизнь.
Ричард понимающе кивнул, как будто ее ответ его удовлетворил. Хотя на самом деле – нет. Он налил ей кофе, и они вместе расположились на диване. Он обнял Бет за плечи и взял в руки пульт от телевизора. Окно было широко распахнуто, ветерок колыхал легкие занавески. Впрочем, солнце еще стояло довольно высоко, из окна доносился размеренный, успокаивающий рокот прибоя, крики детей на пляже, гул потока машин по прибрежному шоссе.
– Новые туфли? – спросил он, глядя на ее обувь.
Бет тоже посмотрела на них и улыбнулась.
– Нет, я купила их пару месяцев назад.
– Симпатичные, – похвалил Ричард. – Даже очень. Хотя я отдал бы сотню долларов, лишь бы увидеть тебя в обычных шлепанцах.
Бет ткнула его под ребра локтем. Это была его стандартная шутка.
Она посмотрела на пасхальное яйцо, которое лежало перед ней на столе. Одного взгляда хватило, чтобы тотчас вспомнить детство.
В ее голове кружились и плясали эти давние эпизоды. Она просто не могла не думать об Англии: о матери, о бедняжке Вики, о беременной Мэган. Потом она подумала об отцовском письме, которое этим утром обнаружила в электронной почте. Это письмо напоминало огромный гнойный нарыв. Быстро пробежав его глазами и почти не вникая в смысл, она на пару секунд подвела курсор к ссылке на фотографию Тиа, но затем передумала – нет-нет, слишком рано, она не готова к таким вещам – и, передернувшись, закрыла письмо. Но в одном отец был прав. Ее семья, ее близкие – она должна им позвонить. Будь она нормальным человеком, нормальным по-настоящему, а не как сейчас, лишь нацепившей маску нормальности, которую собственноручно смастерила из теплого, душистого воздуха Сиднея, да и всей Австралии, она бы так и поступила. Она бы позвонила каждому и сказала: «Счастливой Пасхи. Как поживаешь? Как дети? Как ты сама? Что ты приготовила к празднику? Я так по тебе соскучилась. Я тебя тоже люблю». На это ушло бы минут десять, не больше. Зато все были бы счастливы. Увы, она не могла этого сделать, причем сама не знала почему.
Вместо этого она зарылась головой в подмышку Ричарда, опершись о его сильное, крепкое, надежное плечо, и мысленно вытащив себя из прошлого, заставила вернуться в настоящий момент.
* * *
Рори открыл электронную почту и перечитал письма. Он сам не знал, почему он это делал. Это было все равно что отковыривать края пластыря, присохшего над омерзительной инфицированной раной. В этом не было никакого смысла. Содержание письма тоже плохо укладывалось в голове. В это время в прошлом году они с отцом зависали в его тату-салоне. Теперь же отец жил с его бывшей подружкой и матерью его дочери в коммуне хиппи. Это письмо все-таки надо было перечитать. Вдруг он пропустил какое-то важное слово или фразу и потому превратно его понял? Но нет. Вот оно. Написано черным по белому. Адский любовный треугольник. Да нет же, еще хуже, любовный квадрат, потому что он тоже часть этой фигуры.
Он видел их каждый день, мужчин вроде своего отца, пожилых, уставших, забитых и запуганных женами, которые боялись уподобиться собственным друзьям, неспособных принять тот факт, что они никому не нужны. Они приезжали сюда, в этот уголок мира, и находили женщин, которые помогали им свыкнуться с мыслью, что быть лузером вовсе не так обидно, как кажется. И вот теперь его отец пополнил их ряды. Какой позор.
Неужели отец действительно думает, что он интересен Кайли? Что ей нужен его ум? Его тело? Его сексуальность?
Рори невольно поежился.
Конечно же, нет! Колин нужен ей лишь затем, чтобы сохранить связь с его семьей. Чтобы не утратить связь с ним, Рори, отцом ее ребенка.
Рори перечитал письмо еще раз и закрыл.
