– Понимаю, – сказал Билл, и она знала, что он не лукавит. – Именно это в тебе очень нравится, очень. Ты просто такая… естественная.
Бет вернулась домой в полдень в пасхальное воскресенье. В ее сумке лежали целых две фотопленки, которые она собиралась во вторник проявить в фотоателье. На пленке были фотографии Молли, Мэган, Билла и великолепного пухленького Элфи со слегка удивленным личиком.
Билл привез Мэг и Элфи домой из роддома на следующее утро после того, как они с Биллом вместе пили шампанское. Мэг выглядела несколько уставшей и одновременно ликующей и прижимала к груди своего пухленького карапуза, полосатая туника скрывала ее живот, который теперь напоминал огромный сдувшийся дирижабль. Молли смотрела на мать широко раскрытыми глазами и казалась потрясенной, но потом очень быстро потеряла к ней интерес и настояла, чтобы Бет отвела ее в сад за домом поиграть в мини-крокет. А потом они устроились в гостиной всей своей прекрасной семьей, теперь состоявшей из четырех человек. Двое родителей, двое детей; казалось, сейчас для них все было новым и захватывающим. Бет быстро почувствовала себя лишней и с чувством облегчения забронировала билет на поезд, чтобы уехать домой.
По настоянию Мэг Билл провожал ее на вокзал, по дороге они мило болтали. Когда она выходила из машины, он сказал:
– Мы будем скучать по тебе.
Бет ответила:
– Нет, не будете, вас теперь много, и вы все друг другу нужны.
– Да, верно, но всегда приятно, когда ты находишься рядом, – сказал он. Эту фразу он произнес одновременно добродушно и задумчиво, в некотором роде она походила на нежный флирт.
Бет решила проигнорировать его слова, она молча вышла из машины и направилась к поезду, даже не обернувшись. Но всю дорогу домой при воспоминаниях об этой сцене у нее на душе становилось тепло.
Вики с девочками играли в саду. Она пускала мыльные пузыри из пластиковой бутылки, а дети гонялись за ними, пытаясь схватить руками. Она зачем-то коротко подстригла их, но Бет так никогда и не узнала почему. Девочки были одеты в вельветовые брюки, полосатые джемперы и резиновые сапоги и больше походили на мальчиков. Сама Вики надела одно из своих бесформенных платьев в стиле этно, которое она купила по каталогу. В этом каталоге нельзя было выбрать ничего, кроме одежды со смелыми принтами для экстравертных дамочек, имеющих немного лишнего веса. На самом деле эти платья им совершенно не шли, но их это мало заботило. Ее густые светлые жесткие волосы были подстрижены в форме длинного боба и на полуденном солнце казались бесцветными. В волосах явно пробивалась седина. Когда она бегала вместе с девочками за мыльными пузырями, ее груди раскачивались из стороны в сторону.
Увидев Бет, она просияла:
– Ура! Как хорошо, что ты дома! – Бет тут же окутал едкий пикантный аромат ее духов. – Девочки! Девочки! Посмотрите, кто приехал. Бет наконец-то дома.
Девочки застенчиво помахали Бет. Мэдди показала ей свой тайник с шоколадными яйцами в пастельных обертках, и Бет заметила, что среди них преобладал розовый цвет.
– Тебе нравится розовый цвет, Мэдди? – спросила она.
Мэдди кивнула и ответила:
– Розовый – мой любимый цвет.
– Да, она его любит, – подтвердила Софи, – а я не люблю розовый. Мой любимый цвет синий.
– О да, – проговорила Бет, вглядываясь в корзинку Софи, – так и есть. Значит, вы нашли яйца правильных цветов, правда? – Она натянуто улыбнулась и почувствовала, что ей становится нехорошо от внезапно нахлынувших эмоций. Бет вспомнила себя в возрасте Мэдди, когда ее переполняла любовь к своей семье, к окружающему миру, к розовым яйцам, розовым плащам и розовой глазури. Она вспомнила, как обожала свою старшую сестру, завидовала ее курчавым волосам, ее стройной фигуре, авторитету, которым она пользовалась в семье, несмотря на то что была ненамного старше Бет, но тем не менее общалась с матерью и отцом почти на равных. От нахлынувшей волны воспоминаний она закрыла глаза и тут же оказалась перед спальней Риза шесть лет назад в такое же пасхальное воскресенье. Она видела, как отец пытается найти регулятор громкости на магнитофоне Риза, а потом убирает с его лица тонкие пряди волос со словами:
– Твою мать, как тебе пришло в голову так пошутить? – Именно тогда Бет впервые услышала, как ее отец сквернословил. А потом, когда он наконец выключил приемник, вдруг повисла жуткая тишина, был слышен лишь ужасающий скрип покачивавшейся в солнечных лучах веревки. Мать, стоя на цыпочках на стуле, своими длинными жилистыми пальцами судорожно дергала узел веревки, Мэган пыталась помочь ей, поддерживая снизу босые ноги Риза. Она вспомнила, как вцепилась в дверной короб и прижалась к нему, чтобы не упасть. И Вики, стоявшую позади нее, эту незнакомку с ее затхлым запахом и кисло-винным дыханием, ее мясистые руки и добрые слова. Как она говорила: «Отойди, пойдем со мной, милая. Пойдем». И как она, повернувшись, чтобы посмотреть на эту женщину, которую видела впервые в жизни, сказала: «Хорошо, спасибо». И, обернувшись лишь однажды, она увидела, как они, все трое, мать, отец и Мэган, наконец-то сняли тело и положили его на пол с мягким глухим звуком. И Рори тоже был там, он мчался вверх по лестнице, перепрыгивая через ступеньки, и кричал: «Что? Что? Что случилось?» А Вики говорила: «Пойдем с нами, милый, пойдем с нами». Конечно же, он этого не сделал. И последнее, что вспомнила Бет: как она начала спускаться по лестнице, опираясь на руку Вики и тяжестью всего тела навалившись на ее плечо, и крик Рори, увидевшего своего брата мертвым на полу спальни, который был больше похож на измученный рев негодования и ярости, бессилия и непонимания.
Бет положила руку на мягкий ежик волос Софи и погладила его.
– Везет вам, – сказала она дрожащим голосом, едва сдерживая слезы. – Везет, что вы есть друг у друга. И можете друг на друга рассчитывать. Счастливчики. – Потом она повернулась к Вики и натянуто ей улыбнулась. – А где мама? – спросила она. На какую-то долю секунды у нее промелькнула глупая надежда, что Вики ответит: «Она ушла проведать Риза». Но, конечно же, она этого не сказала.
Вместо этого Вики ответила:
– Она пошла за морковью. Говорит, что ее маловато. – Потом она закатила глаза и ласково добавила: – Она должна вернуться с минуты на минуту.
– А где папа?
– О, они с Тимом пошли в паб, как обычно, чтобы пропустить предобеденную пинту или две пива. Думаю, что они тоже скоро вернутся.
Бет с любопытством посмотрела на Вики. В ее голосе слышался какой-то надрыв. А взгляд был потерянным. От ее привычной уверенной в себе манере поведения теперь, казалось, не осталось и следа. У Бет появилось ощущение, что Вики лжет. Но она тут же отбросила эту мысль. Зачем ей лгать? И насчет чего? Через секунду Вики взяла себя в руки и сказала:
– Чудесная новость о ребенке. Это так волнительно.
Затем последовали довольно эмоциональные реплики о рыжих волосах и размерах малыша, как всех шокировало, что родился мальчик, как все обрадовались, что его назвали Ризом, и про возможное соперничество между детьми. Потом пришла домой мама, а вслед за ней и Тим. Отец вернулся позже всех. На стол подали ягненка с морковью, обжаренной в сливочном масле, откупорили красное вино, одним словом, наступила Пасха.
