Бойцы отряда специального назначения КГБ СССР «Каскад-2». Герат, 1982 г.
После того как душманы начали слишком активно обстреливать мотострелков, осенью 1980 года полк отвели за 10 км к югу от города, по направлению к Шинданду. Помимо обстрелов, участились случаи кишечных отравлений военнослужащих, пользующихся мутной водой Герирута. Скважину из-за дороговизны и отсутствия техники пробить было невозможно. Полк отвели ближе к горам, увенчанным белыми шапками ледников, не таявших даже летом. Лагерь разбили на открытом участке местности вдоль дороги на Кабул. С гор проложили трубопровод, по которому талая вода ледников поступала в расположение лагеря. На этой ледниковой воде и был основан бесхитростный солдатский быт: на ней готовили, ею мылись. Сам лагерь оборудовали по всем правилам военного времени: ограждение, капониры для танков и БТРов, посты. В Герате остались только полковые блокпосты.
Что касается провинции Гур, куда можно было добраться только на вертолете, и то в течение двух летних месяцев, ни о какой народной власти там и речи быть не могло. Повсюду, куда ни бросишь взгляд, толпились кряжистые горы, отроги Гиндукуша, забившиеся в угол между Ираном, СССР и Афганистаном. Местные племена, затерянные среди неприветливых горных нагромождений, находились в состоянии перманентной войны друг с другом, перетекавшей из века в век. Здесь царило раннее Средневековье, впрочем, как и повсюду. Раз в год туда летали агитотряды. Проведут пару митингов, доложат о проведении активных идеологических мероприятий – тем и ограничивались. Советских войск там не было, опереться новой власти было не на кого.
В Бадгизе ситуация была несколько получше. В Калайнау находилась наша небольшая десантная группа. Там же обосновались и представители народной власти, проводившие работу по установлению контакта со старейшинами окрестных племен. Однако серьезно повлиять на политическую ситуацию в районе они не могли. Да и интересы, господствующие на этой земле, были далеки от политических. Все опять сводилось к родоплеменным распрям, защите своей земли, своего кишлака, своей семьи от чужих посягательств.
– Мы приземлились на шиндандском аэродроме, где нас ожидали построившиеся на «взлетке» бойцы отряда «Каскад-1». Они передали нам свои автоматы, подсумки с магазинами, бронетехнику, стоявшую неподалеку, загрузились в самолет и улетели в Союз. От Шинданда до Герата три наши опергруппы катили на четырех БТРах. Автоматы на боевом взводе, боевое охранение – все как положено. На броне никому находиться не разрешили. Всех загнали внутрь. К этому времени советский контингент начал нести боевые потери, и наше руководство очень серьезно подходило к обеспечению безопасности. Между Шиндандом и Гератом горный перевал. С одной стороны неприступная скала, с другой – пропасть. Серпантин шоссе спиралью ввинчивался в серую скалистую массу. А внизу, на дне пропасти, лежала сожженная советская техника: бэтээры, наливники, бээмпешки, «Уралы».
Герат встретил «каскадеров» довольно теплой погодой. На равнине снега практически не было. Он лежал только в горах. Днем припекало солнышко, и кое-где уже начали цвести маки. А вот после заката становилось довольно холодно, так что в палатках по ночам замерзали. «Буржуйки» не спасали – к утру одеяла покрывались инием.
Команда «Карпаты» базировалась в расположении 101-го мотострелкового полка. Здесь же стали и на довольствие. В Герате находились также оперативные группы, которые предназначались для провинций Гур и Бадгиз. В каждую опергруппу входили офицеры-оперработники и солдаты-пограничники: два стрелка-водителя, снайпер, радист, два бойца с АГС.
– Командиром нашей группы по провинции Герат был капитан Олег Эпов из Таллина. Кроме меня, в нее входили Александр Бондарев из Бреста, Михаил Ларченко из Витебска, Сергей Кондратюк из Минска, Арнольд Пелло из Таллина. В других группах могу назвать Александра Щурина и Александра Пицыка из Минска, Виктора Крупенина из Бреста, Олега Молока из Таллина, техников-механиков прапорщиков Сергея Федоренко из Ашхабада и Александра Атрощенкова из города Славянска Краснодарского края, Евгения Шелудякова из Минска, заместителя начальника разведки Виталия Щиголева из Ленинграда.
Когда «каскадеры» второго призыва прибыли на место, их предшественники уже наладили неприхотливый полевой быт. Огородили свою территорию, организовали охранение, обзавелись своей техникой. Боеприпасы получали в полку. Все поставки мотострелкам осуществлялись с расчетом на соседей. Правда, к сожалению, они оставляли желать лучшего. Холодильников в полку не было. Привозимые раз в месяц свиные и бараньи туши укладывали со льдом в земляную траншею. Зимой это срабатывало. Летом было труднее. Месячный запас мяса приходилось съедать дня за три. Иначе испортилось бы.
От предшественников «каскадерам» осталось несколько коробок с килькой в томатном соусе и макаронами. Больше ничего не было. Утром макароны с килькой, на обед томатный суп с килькой, ужин – опять килька. «Каскадеры» на нее уже смотреть не могли. Хорошо, что перед отлетом каждый набрал по сумке продуктов: колбасу, мясные консервы, крупы. Этим и спасались от гастрономической катастрофы.
– Нас настраивали, что мы будем находиться в состоянии постоянных боевых столкновений с противником. Однако на самом деле все оказалось намного прозаичнее. Поскольку мы входили в состав 8-го Управления ПГУ КГБ СССР, то основными задачами были разведывательно-информационная деятельность, поиск складов с оружием и проведение диверсий.
Обстановка боевая. Но духи на нас нападали редко. Самая главная сложность на первоначальном этапе – незнание языка. Мы не знали ни страну, ни местные нравы, ни традиции, ни обычаи, ни историю, ни культуру. Ни-че-го! Мы были молоды и не осознавали весь масштаб тех событий, в эпицентре которых оказались. Как нам доводили, как писали газеты, так мы поначалу все и воспринимали. Со временем осмотрелись, обжились и начали понимать, что не все здесь так просто.
С момента апрельской революции прошло два года. За это время афганское общество еще больше раскололось. Самый большой раздражитель – наши войска. Население было практически все вооружено. Каждое племя имело свой отряд. Чем больше мы там находились, чем больше боестолкновений происходило, тем сильнее становилось вооруженное сопротивление. Что в конечном итоге привело к крупномасштабной, повсеместной партизанской войне. Кроме того, наше военное руководство действовало по устоявшимся шаблонам, не учитывавшим специфику Востока: географические и климатические особенности, уклад жизни, место религии в обществе, степень политической изолированности народных масс.
Основная трудность в борьбе с местными бандформированиями заключалась прежде всего в поиске, обнаружении и уничтожении ловко маскирующегося противника. Для ликвидации наиболее агрессивных и активных банд мы проводили оперативно-боевые мероприятия, разведывательные операции и специальные акции.
Во время проведения многих вышеперечисленных операций «каскадеры» тесно взаимодействовали с разведкой 101-го полка, совместными усилиями проводили разведку, доразведку, собирали информацию в нашем ближайшем окружении. Среди разведчиков, рядовых срочной службы было много выходцев из Средней Азии и Закавказья. Они знали язык и выступали в роли переводчиков. В разведгруппе были таджики, узбеки, азербайджанцы, даже среднеазиатский еврей. Их помощь в установлении контактов с местным населением была очень существенна, так как им было намного проще сойтись со своими единоверцами.
