Когда стемнело, разведчики, переодетые в национальную афганскую одежду, спешились и пошли в противоположном направлении.
К кишлаку подошли густой, безлунной ночью. Заняли удобную для наблюдения позицию. Командир группы поднес к глазам бинокль ночного видения, осмотрелся. Главное, чтобы собаки шум не подняли раньше времени. Но разведчики подстраховались от этой неприятности заранее. На этот случай у них имелось одно антинаучное средство. Стоит только выстрелить в воздух из ПБС – на расстоянии километра все собаки замолкают. Почему так происходило, никто не знал, однако срабатывало без осечек.
В. А. Шабалин перед боевым выходом. Май 1987 г.
Душманы обложили Чекаб со всех сторон, согнав в один дувал всех женщин, стариков, детей. Видно, жители кишлака в чем-то провинились перед этой бандой. Поводов для этого была масса. Приняли помощь от «шурави» – виноваты, оказали содействие правительственным властям – виноваты, дали приют конкурирующей банде – опять виноваты. Куда ни посмотри – кругом виноваты.
Надо было что-то срочно предпринимать. Очевидно, что утром последует показательная «порка», а времени до рассвета оставалось не так много. Заложников могли расстрелять, могли угнать женщин в горы. Времени на освобождение было в обрез, и с каждой секундой его становилось все меньше и меньше.
Чуть в стороне заметили старое высохшее русло. Эти русла – тема отдельная. Весной, во время схода талого снега с гор, течение вымывает себе дорогу. Потом вода высыхает, оставляя глубокие, иногда до четырех-пяти метров, рубцы. Пылища в них ужасная, но зато лучшего средства скрыться трудно придумать. Душманы не раз использовали их, чтобы незаметно подобраться к месту засады или при необходимости уйти от преследования «шурави». Разведчики быстро переняли этот опыт. Техника, правда, там не пройдет, но пешочком можно было незаметно передвигаться за милую душу.
И сейчас командир группы принял решение идти в кишлак по дну русла. Старшим с группой из пяти бойцов отправился капитан Шабалин. Мендекулов остался прикрывать их с основным ядром.
Часового, караулившего заложников, сняли тихо. К четырем утра операция была благополучно завершена. А через два месяца капитан Шабалин получил свою первую боевую награду – орден Красной Звезды.
Договор с Гульмаммадом
– Говоря о душманских вооруженных формированиях, надо учитывать тот факт, что ни о каком едином антиправительственном фронте речи идти не может в принципе. Только в провинции Герат более десяти тысяч душманов вели между собой активные боевые действия не на жизнь, а на смерть. Главари этого воинства постоянно находились в поиске новых союзников, то и дело заключали между собой недолговечные и зыбкие коалиции.
Начиная с 86-го года, после нескольких успешных операций «шурави», определенная часть душманских лидеров обратила свой взор в сторону властей, опиравшихся на военную мощь ограниченного советского контингента, и начала вести с ними активные секретные переговоры, в результате которых с МГБ (министерством государственной безопасности) Афганистана был пописан целый ряд секретных соглашений. Василий Шабалин лично участвовал в одном из этих переговоров.
Дело было осенью 88-го года. 5-я мотострелковая дивизия принимала участие в боевой операции в приграничном с Ираном районе. Группы разведчиков 650-го ОРБ блокировали наиболее вероятные караванные тропы, чтобы пресечь подпитку душманов оружием, боеприпасами и медикаментами. Шабалин вместе со всеми находился на боевом выходе, когда поступила информация о том, что один из душманских главарей ищет выход на советское командование с целью подписать договор. Речь шла о Гульмаммаде – хорошо известном полевом командире в приграничье. Под его началом находилось около шестисот человек.
Гульмаммад
Встречу назначили в его резиденции, находившейся в довольно крупном кишлаке Зиндаджане. В качестве доказательства искренности своих намерений Гульмаммад предложил свое посредничество в освобождении двух наших пленных, находившихся в одной из соседних банд. Вместе с Шабалиным на встречу отправились комбат 650-го разведбата подполковник Станислав Солодовник, начальник штаба капитан Федор Олейник, полковник ГРУ Сергей Кузьмин и старший оперуполномоченный особого отдела 40-й армии майор Евгений Умнов, специально прилетевший из Кабула для выкупа наших ребят.
К Зиндаджану подъехали на двух восьмидесятых бэтээрах около двух часов дня. Технику с десантом оставили у входа в кишлак под присмотром старшины второй разведроты прапорщика Баратина и пошли на переговоры. Зиндаджан, как, впрочем, и все кишлаки, в Герате являл собой цепочку глиняных дувалов, примостившихся в ложбинке. Чуть поодаль на пригорках радовали взор культивируемые в этой местности виноград и зерновые посевы.
Окруженный высокой стеной дом Гульмаммада выделялся на фоне окружавшей его убогой нищеты восточной изысканностью и роскошью. Становилось сразу понятно, что его хозяин человек непростой и далеко не бедный. Переговорщиков проводили в комнату, устланную дорогими коврами. Шикарная мебель, лежанки, столики на изогнутых ножках, отливающая темно-красными пятнами бронза светильников, из полумрака под лучом солнца, пробившегося сквозь заросли окружавшего дом сада, отсвечивали медью и позолотой кальяны.
Офицеров уже ждали: десять человек с непроницаемыми бородатыми лицами сидели вдоль стен большой просторной комнаты. Хозяина не было. Гости расположились на отведенных для них местах, осмотрелись. Через какое-то время в сопровождении двух сыновей появился Гульмаммад. Высокий, под два метра, красавец-исполин. Густая копна длинных смоляных волос была заметно подернута сединой, умный взгляд выразительных, налитых черным огнем глаз, словно выточенные из камня скулы, волевой подбородок, целеустремленные движения. Сдержан, приветлив, величественен. Все, абсолютно все выражало в нем какую-то первобытную, незыблемую, подчиняющую и волю, и мысли, и чувства силу вожака, внушающую непререкаемую веру в своей правоте, своем могуществе и несокрушимости.
Переговоры вел Кузьмин, владевший фарси. Официальная часть длилась около сорока минут. Кузьмин передал текст договора. Гульмаммад пробежал по нему глазами.
– Мне надо все тщательно взвесить, внести кое-какие коррективы, и дня через два я его подпишу. Тогда же сообщу, где находятся ваши пленные.
Сыновья Гульмаммада
После этого он дал знак старшему сыну. Тот встал, вышел из комнаты и вернулся с подносом, на котором стояла бутылка пакистанской Russian vodka. Следом внесли огромный казан с пловом, источающим умопомрачительный аромат. Постепенно холодок взаимного недоверия растаял. Во время застолья Гульмаммад вышел из комнаты. «Шурави» остались ужинать с его приближенными и сыновьями. Он появился только перед самым отъездом гостей. Трудно сейчас сказать, чем ему так приглянулся молодой чернявый капитан Шабалин, но только именно ему он предложил обменяться часами. Шабалин снял с руки свой «Полет», а Гульмаммад протянул ему свои Seiko-5. Они посмотрели друг другу в глаза. На прощание пожали руки. Больше Шабалин его не видел. Никогда.
