В Городке стоял VX2. Его построили вокруг берёзы. Единственный штаб, в котором можно было встать в полный рост. На крыше у него был деревянный люк, от которого почти до самой макушки берёзы тянулась верёвочная лестница. Она вела к сидушке на дереве, откуда просматривался весь двор.
В «Баргузине» на Пустыре пол был выложен крышечками от газировки. «Паслён» из Колодца был украшен настоящими дорожными знаками. Папа паслёночного вождя работал в ГАИ. Стены «Минас Моргула» из Мордора были покрыты наклейками из «Властелина колец». Их покупал Владик. Его прозвали Богатеньким Ричи. Владик хвастал, что у него даже в туалете есть телефонная трубка, что в его квартиру провели две телефонные линии, одну – для интернета:
– И заметьте, это незаконно. Нельзя сразу два телефона в одну квартиру. Но папа договорился. Вот так.
Именно Владик обеспечивал «Минас Моргул» запасом пулек, покупал им пистолеты, а прошлым летом повесил там новенький дартс. Бросать дротики на полтора метра было неудобно, но мордорцы не переставали хвастать, что проводят у себя соревнования по дартсу, на которые не пускают посторонних. Несмотря ни на что, над Владиком смеялись. Даже в «Минас Моргуле» считали, что у него изнеженное девчачье лицо. В штаб его пускали только из-за наклеек, пулек и дартса.
Пульки и пистолеты брали на войну. Все штабы воевали против всех. История Солнечного не знала ни одного союза. Ребята опасались, что вслед за первым союзом последует второй, со временем войны прекратятся, а значит, и штабы будут не нужны. Останется только разрисовать асфальт квадратами, надеть юбки и с глупым видом прыгать вслед за девчонками. Так сказал Сёма из «Минас Моргула», когда далёкая «Сопка» предложила ему объединиться для совместной атаки на «Паслён».
Именно «Минас Моргул» впервые заставил другой штаб платить дань. Правда, дань они собирали с «Карусели» – штаба, построенного первоклашками из картона и веток. Это был скорее шалаш, чем штаб. Он стоял недалеко от двадцать второй школы, возле китайского общежития. Сёма случайно наткнулся на «Карусель». Он и не думал связываться с малышнёй, хотел только заглянуть внутрь – на случай, если там найдётся что-то интересное, но тут же получил по ногам два выстрела из духарика. Рябина перепачкала ему штаны, и Сёма рассвирепел. Хотел разнести «Карусель», но вместо этого договорился с его обитателями, что они каждую неделю будут передавать в «Минас Моргул» упаковку цветных пулек. Пообещал им защиту от врагов, если такие найдутся, и даже помог укрепить стены кусками фанеры.
Когда «Карусель» впервые запросила помощь, из Мордора выдвинулась армия. Впереди шёл Сёма с новеньким автоматом и запасом чиркашных петард – такие не нужно поджигать, достаточно чиркнуть о спичечный коробок. За ним нестройным шагом шли ещё пятеро мальчишек. Они были уверены, что на их вассалов напали ребята из «Паслёна», и готовились к настоящей войне. Братья Нагибины надели наколенники и налокотники. Карен вместо щита взял алюминиевую крышку от ведра. А Мунко, больше известный как Пеле, нацепил на голову старый хоккейный шлем. Но воевать ни с кем не пришлось. Первоклашкам из «Карусели» наскучило быть единственным малышнёвым штабом, и они разделились. Построили ещё один штаб напротив старого и стали обстреливать друг друга из духариков и плевалок. «Паслёном» тут и не пахло. Недолго думая Сёма взорвал две петарды, для острастки пустил из автомата короткую очередь и объявил войну оконченной. Заодно обложил данью новый штаб.
Целью штабной войны было уничтожить вражескую фишку. В «Эдорасе» нужно было обвалить колодец, в «Баргузине» – расковырять пол из крышечек, в «Минас Моргуле» – содрать наклейки. При штурме использовали весь боевой арсенал. Закидывали петардами, обстреливали из рогаток и даже пуляли огнями из фейерверков. До настоящих драк доходило редко. Мальчишки сходились стенка на стенку, толкались, обзывались, обменивались вежливыми пинками, но кулаков не поднимали.
Открытое противостояние чаще всего заменяли мелкие диверсии. Можно было обмазать вражеский штаб собачьими какашками, бросить в открытый люк коробок с тараканами, пакетик с мочой или бомбу-вонючку из тлеющих семечек в фольге. После этого нужно было бежать во весь опор и как можно дальше. Во дворах Солнечного все привыкли к погоням. Не удивлялись, увидев, как один мальчишка, давясь от смеха, несётся прочь, а за ним летят другие, красные от злости и перепачканные чем-нибудь неприятным.
Диверсии бывали и крупными. В стену вражеского штаба закладывали бутылку с водой и карбидом, большие новогодние петарды или самодельную взрывчатку из пороха и спичечных головок. После одной из таких диверсий сгорела «Ранетка» – первый и последний девчачий штаб. Он стоял на окраине Городка, возле ранетного сада. Его стены были выкрашены яркой оранжевой краской, но во всём прочем он не отличался от других штабов. Фишки у него не было. Не успела появиться. Войну «Ранетка» никому не объявляла, нападать ни на кого не хотела. Девчонки просто сидели внутри, пили чай, ели печенье и поглядывали в окошко. Всех это раздражало. Не сговариваясь, другие штабы стали по очереди нападать на «Ранетку». Так и сожгли. Кто-то облил её бензином. Подумал, что огнём напугает сидевших внутри девчонок. Напугал. И не только их. Приезжала пожарная машина. Взрослые грозились уничтожить все штабы, но от огня никто, кроме самой «Ранетки», не пострадал, так что историю со временем забыли. Штабы никто не тронул. О том, кто был тем умником-поджигателем, ходили разные слухи. Каждый двор грешил на другой, но все подозревали, что бензин принёс Прохор – из VX2. Он всегда говорил, что не позволит построить в Городке ещё один штаб.
В прошлом году Максим и Аюна пробовали вступить в VX2. Ничего хорошего из этого не получилось. Их приняли, но внутрь не пустили. О том, чтобы подняться на берёзу, не могло быть и речи. Пришлось задуматься о создании собственного штаба.
Нужно было выбрать ещё не занятый двор. Стекляшка и Котёл сразу отпадали. Ходить там было страшно даже днём. Аграба считалась хорошим двором с красивой площадкой, но до неё было далековато. Выбор пал на Бутырку, на рохирримском наречии известную как Осгилиат. Гулять там было ещё опаснее, чем в Стекляшке, но в Бутырке таилось одно уютное местечко. Именно там ребята построили свой «Бурхан».
В центре Бутырки была заброшенная детская площадка. На старых, перекошенных качелях, на лавках и поваленных истуканах сидели старшеклассники. Пили пиво, лузгали семечки, слушали музыку из магнитофонов, одним словом, делали всё то, что в Бутырке делали и взрослые, только те собирались у подъездов. Кроме того, старшеклассники резались в карты, играли в ножички, дрались, иногда бренчали на гитаре. О штабах они не помышляли. Максиму, Саше и Аюне это было на руку.
На окраине Бутырки, сразу за детской площадкой, начинался густой чепыжник. В это переплетение тальника, бирючины, пузыреплодника и таволги не забредали даже собаки. Чепыжник тянулся до угла между двух перпендикулярно стоявших домов. Щель между домами была до того узкой, что в неё и кошка бы протиснулась с трудом. Получился защищённый с двух сторон лес из кустарников. Ребята называли его Тайгой.
Со всех балконов туда сыпали мусор. Убирать его никто не хотел, и со стороны Тайга казалась застывшим взрывом на помойке. Все ветки были увешаны носками, арбузными корками, пакетами, овощными очистками, обмякшей бумагой и чёрными лентами из магнитофонных кассет. Саша называл эти кусты новогодними ёлками бомжа. Вместо праздничных звёзд на них красовались мусорные мешки, которые кому-то было лень нести до мусоропровода.
