Блейн молча кивнул.
– Просто позвони мне, если тебе что-нибудь понадобится, – сказала Райли.
Райли и Эприл вышли из дома и пошли по лужайке к своему коттеджу.
Райли чувствовала себя уставшей, но она понимала, что их семейные проблемы ещё не кончились. У неё слишком много вопросов, чтобы задать их своей дочери.
*
Габриэлла радостно встретила Райли и Эприл, когда те зашли в дом. Но она тут же почувствовала молчаливую натянутость между ними. Она лишь спросила:
– Что вам приготовить на ужин?
– Мы сделаем себе бутерброды, – сказала Райли. – Спасибо, Габриэлла.
Габриэлла пошла вниз в свою квартиру. Райли и Эприл пришли на кухню, где Райли начала вытаскивать из холодильника продукты для простых бутербродов. Несколько минут Эприл стояла и молча наблюдала за ней.
Затем она тихо сказала:
– Спасибо за то, что сделала для Кристал.
Райли ничего не ответила. Произошедшее в доме Блейна не было темой этого разговора.
– Можешь помочь с бутербродами, – сказала Райли.
– Я не хочу есть, – ответила Эприл.
Райли молча продолжала готовить свой сэндвич с индейкой.
– Ты очень злишься на меня, да? – спросила Эприл.
Райли глубоко выдохнула.
– Неважно, злюсь я на тебя или нет, – сказала она. – Но я бы хотела, чтобы ты ответила на мои вопросы.
Она услышала, что Эприл сжалась в ожидании.
– Например, какие? – спросила она.
Райли посмотрела дочери прямо в глаза.
– Насчёт того, что ты мне не рассказала про этого парня. Ты была в его доме, в котором царит хаос. Кто его родители? Где они?
Эприл посмотрела на неё в ответ.
– Я никогда не видела его родителей, – сказала она. – Да и зачем мне? Он сказал, что они оба работают. Думаю, что у них не очень много денег, чтобы содержать горничную, которая следила бы за порядком.
– Почему его отчислили?
– Он совмещал работу с учёбой, но потом сказал, что ему нужно больше зарабатывать. Теперь он ищет работу на полный день.
– А где он работает сейчас?
– Я не знаю. Это не его вина, что его родители не богаты и ему приходится помогать им.
– Как вы познакомились?
Эприл скрестила на груди руки и глаза у неё забегали.
– Мы встретились возле школы и просто разговорились, – Эприл глубоко вдохнула. – Ты не поймёшь, но ему правда интересно, что я рассказываю. Ему нравится проводить со мной время.
– Он принимает наркотики?
Эприл моргнула.
– Нет, – сказала она.
– Ты лжёшь, – сказала Райли. Она не сомневалась в этом. Годы работы в ФБР не прошли впустую. И она достаточно хорошо знала свою дочь.
– Я не лгу, – сказала Эприл, опустив голову.
– Посмотри на меня, – сказала ей Райли.
Эприл медленно подняла голову и посмотрела на Райли.
– А как насчёт того, что ты сказала Габриэлле, что пошла в библиотеку? Насчёт этого ты солгала.
Эприл не отвечала.
– Это он сказал тебе соврать?
– Конечно, нет!
У Эприл задрожало лицо.
– Мне нужно личное время… Мне нужна личная жизнь, – она снова отвернулась. – Так что ты собираешься делать? Наказать меня навечно?
– Я накажу тебя на столько, сколько потребуется. Будешь наказана до тех пор, пока я не пойму, что ты окончательно порвала с Джоэлом.
У Эприл широко раскрылись глаза и отпала челюсть.
– Что? – охнула она.
– Ты слышала.
– Ты с ума сошла! Я к тому, что когда это произойдёт? Ты думаешь, что я всё время вру, не веришь ни чему, что я говорю! Так и как ты убедишься, что я порвала с Джоэлом?
Райли посмотрела на неё тяжёлым взглядом.
– Над этим нам и надо поработать, – сказала она.
Эприл с силой ударила рукой по столу, так что продукты и приборы подпрыгнули.
– Ты, наверное, худшая мама на всём белом свете, – прокричала она. – Ты даже хуже, чем мама Кристал.
– Эприл!
– Нет, серьёзно! Она ничего не может с собой поделать. А ты можешь! Всё дело в твоей чёртовой работе. Она тебя портит. Ты просто не можешь больше никому доверять. Ты не знаешь, как быть мамой, как быть просто человеком!
Райли лишилась дара речи. Эприл бросилась вверх по лестнице в свою спальню и захлопнула за собой дверь.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ
Скрэтч присел на корточки рядом с клеткой, глядя на единственную оставшуюся внутри девушку. Он думал, что её зовут Кимберли. Это было странно: она просидела здесь столько времени, а он до сих пор не был уверен, что знает её имя.
– Сделай это, – прохрипела девушка. – Сделай это сейчас.
Скрэтч знал, что она хочет, чтобы он убил её. Он был бы рад послушаться, но, конечно, он не мог убить её до тех пор, пока ему не приказал дедушка. А дедушка прямо сейчас ничего не говорил.
Скрэтч знал, что, конечно, дедушка зол. Он уже несколько дней был зол на него, с тех самых пор, как бежала ирландка. Скрэтч всё ещё гадал, что с ней стало. А ещё дедушка был вовсе не рад тому, что последняя пленница и жертва Скрэтча оказалась женой политика. Это угрожало их миссии.
Когда дед молчал, как сейчас, Скрэтч чувствовал себя безнадёжно одиноким.
– Жаль, что ты не можешь со мной поговорить, – сказал Скрэтч девушке. – Ты хочешь провести остаток своей жизни молча?
Девушка ничего не сказала.
Скрэтч был готов расплакаться, так ему было грустно. Он знал, что совершает ошибки в великой миссии, которую назначил ему дедушка.
Поймёт ли кто-нибудь его посыл? Неужели все эти девушки голодали и умирали напрасно?
Когда все умрут, с кем он будет говорить? Дедушка может разозлиться настолько, что никогда больше с ним не заговорит. Дедушка может просто уйти. И тогда Скрэтч останется в полном одиночестве, единственным человеком в целом мире.
Если только не…
Он ощутил призрачную надежду. Может быть – лишь может быть – что частью плана его дедушки было то, что в этой клетке останется живая девушка, даже после того, как всё разрушится. Если так, она могла бы стать его компаньоном. Может быть, они начнут жизнь в новом мире вдвоём. Может быть, именно это было настоящим планом дедушки.
И, может быть, эта девушка, которая никогда не казалась подходящей для смерти, которая никак не могла похудеть в достаточной мере, будет той, кто останется с ним. Она станет его.
