– Ты была с Джоэлом? – спросила Райли.
– Вроде да, – ответила Эприл.
Райли вздохнула. Она сама частенько использовала этот нескладный уклончивый ответ, когда была подростком – «вроде да». Ей не нравилось, что у её дочери парень, который поощряет её плохое поведение. Но Эприл хотя бы более-менее признала это.
– И где вы были? – спросила Райли.
– В торговом центре, – ответила Эприл.
Некий оттенок в голосе Эприл заставил Райли задуматься, говорит ли её дочь правду.
– А как же встреча с доктором Слоат? – спросила Райли.
– А что с ней?
– Габриэлла сказала, что ты не ходила.
Эприл захлопала глазами и прочистила горло.
– Мне очень жаль, – сказала она. – Надо было позвонить и отменить её.
– Я не хочу, чтобы ты отменяла визиты к терапевту.
Эприл покачала головой.
– Мам, доктор Слоат замечательная и она мне очень нравится, но я больше не нуждаюсь в её помощи. Правда.
Райли погладила дочь по руке.
– Давай я решу, когда тебе больше не нужна будет помощь. И это будет зависеть от мнения доктора Слоат. Обещай, что не пропустишь следующую встречу.
– Обещаю, – сказала Эприл.
Райли понятия не имела, значат ли что-то эти обещания, но ничего лучше она сейчас не могла придумать. Она встала с кровати.
– И ещё, – сказала Райли. – Габриэлла сказала, что ты с ней не разговариваешь. Перестань. Габриэлла, возможно, лучшее, что у нас есть. Она изо всех сил старается сплотить нас. Будь с ней повежливей.
– Хорошо, – сказала Эприл.
– И ты наказана на неделю.
Эприл издала стон отчаяния.
– Но мам…
– Никаких «но», это не обсуждается.
Райли вышла из комнаты прежде, чем Эприл успела закатить ещё одну сцену. Она спустилась вниз, где её ждала Габриэлла.
– Как там наша chica? – обеспокоенно спросила Габриэлла.
– Наказана на неделю, – сказала Райли. – Пожалуйста, проследи, чтобы она не ходила никуда, кроме школы.
Габриэлла кивнула.
– Пойду приготовлю ужин, – сказала она и исчезла на кухне.
Райли села на диван, радуясь, что в их жизни есть Габриэлла. Она устала и была в смятении.
Она думала о том, что неплохо поговорила с Эприл, но всё же она понимала, что едва ли держит всё под контролем. В её отсутствие всё снова может пойти под откос. А может ли она бросать расследование и прилетать всякий раз, когда у Эприл будет кризис?
Она вспомнила слова Блейна:
«Поверь мне, бросать карьеру – это не выход».
Он, конечно, прав. Но это не решает проблем Райли. И теперь она снова между двух огней – с одной стороны кризис отношений с Эприл, с другой – убийца, который в любой момент может забрать ещё одну жизнь.
Ей показалось, что весь её мир раскололся.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Хлыст безжалостно опустился на спину Миры. Она забилась в угол и приготовилась к следующему удару. Он не заставил себя ждать, за ним последовал ещё один и ещё. Часы били, звонили и трубили.
Боль была невыносима. Но горло Миры настолько пересохло, что она даже не могла больше кричать. Из её рта не выходило ничего, кроме хриплых, глухих стонов. Она даже не слышала себя за шумом часов. Да крики и не помогли бы ничему. Где бы он ни держал её и остальных двух заложниц, здесь их никто не слышал.
Звон часов медленно сошёл на нет. Мире показалось, что они отбили шесть часов.
Затем удары прекратились. Она услышала, как её тюремщик сказал:
– Прости, я буду стараться лучше.
Она повернулась и увидела, как он сам себя бьёт хлыстом по спине.
Он издал крик боли, затем снова сказал:
– Прости, я буду стараться. Я обещаю.
Он снова махнул через плечо дьявольским хлыстом, ударяя себя по спине. Он стоял к ней спиной и она видела, что его спина истекает кровью так же сильно, как её собственная, а его рванная футболка покрыта пятнами.
Она воспользовалась случаем и побежала в дальний конец своей камеры, где сжалась вместе с остальными двумя полуживыми от голода девочками.
Она и раньше видела, как он делает это, но до сих пор была в шоке и растерянности. Какое сумасшествие заставляет его так жестоко наказывать себя?
Мужчина не переставал бить себя, пока не устал и не начал задыхаться. Он вышел из клетки и запер её за собой, а хлыст положил на стол. Затем он обратил внимание на часы. Он казался настолько погружённым в изучение их, что забыл о своих пленницах.
Бормоча что-то себе под нос, он подвинул стрелки часов с мордочкой кота. Затем достал из кармана ключ и повернул другие, выполненные в форме бабочки. После этого он остановился и быстро взглянул на часы, сделанные из того, что напоминало настоящий человеческий череп.
Наконец, он повернулся к пленницам и заговорил странным, почти добрым голосом:
– Мне жаль, что я не могу вам всё объяснить, – сказал он. – Но мне нельзя говорить об этом – даже с вами. Если бы я рассказал вам, вы бы всё поняли. Вы бы приняли свою долю.
Теперь он смотрел прямо в глаза Мире.
– Это просто…просто…
Он сделал паузу, а затем выпалил:
– Просто время. У нас кончается время. У меня, у вас, у всех, у всего мира. Ваша жертва – она много значит, она очень важна, это единственная надежда, которая осталась у всех, вы должны чувствовать, какая это честь…
Затем он виновато моргнул, как будто его ударили по лицу. Он взял со стола кнут и снова начал бить себя.
– Прости, – сказал он. – Я не должен был ничего говорить.
Наконец он снова положил кнут на стол и вышел в дверь, через которую пришёл. Мира слышала, как он поднимается по лестнице.
Несколько минут Мира сидела в углу с другими девушками. До этого она никогда не видела никого настолько сумасшедшего. Иногда он странно говорил. Не просто, как будто сам с собой. Казалось, что он ведёт беседу с кем-то невидимым и неслышимым. И он так легко убил Челси, что, казалось, едва отдавал себе отчёт в собственных действиях.
Теперь она поняла, что достучаться до этого монстра совершенно невозможно. Он убьёт их всех так же жестоко, и она никогда снова не увидит свою семью.
Она подумала о своей сестре, которая собиралась приехать сюда на работу, как только Мира заработает достаточно, чтобы купить ей билет. Кэтлин уже ждёт от неё звонка. Но теперь она никому и никогда больше не позвонит. Никто никогда не узнает, что с ней стало. Она просто исчезнет с лица земли.
