– Убивают!
Супружница его в дверь кулаками стучать начала.
– Угомонитесь!
Алексей ножом кафтан на сотнике разрезал, задрал рубаху, от исподнего полосу отрезал, от подола. Перевязал раны на бедре, чтобы кровотечение остановить. Потом за ворот сотника взял, усадил на стул, ткнул пальцем в бумагу.
– Пиши, тварь! Иначе на полосы порежу, но своего все равно добьюсь.
Алексей кольнул острием ножа сотника в правый бок. Хлыстов вздрогнул, голову в плечи втянул, за перо взялся. Алексей сзади зашел, так сотник удар неожиданный, подлый не нанесет.
Хлыстов писать начал. От окровавленных пальцев пятна на бумаге. Алексей рушник взял, бросил на стол.
– Руки вытри.
Заляпанный кровью лист скомкал, бросил на пол. Видимо, сломался сотник, руки послушно вытер, взял новый лист.
– Пиши как было, я перечитаю. Если соврал, переписывать будешь.
Сотник писал медленно, практики мало, в стрелецком полку для этого писарь есть. Но все же лист с двух сторон исписал. Алексей бумагу взял, перечитал.
– Переписывай. Ты пишешь, что команду уходить подал воевода. Он мертв, иначе бы объявился. На павшего на поле брани вину валить – последнее дело. Кроме того, сотня стрельцов подчинялась тебе, а не Оконешникову. Если суд или царь читать будут, не поверят.
Хлыстов возражать не стал, принялся переписывать. Осознал: если до расследования дойдет, стрельцов опросят, все укажут – приказ Хлыстов отдавал. И тогда вранье будет свидетельствовать против сотника. Ждать пришлось долго. Мало того, что сотник писал медленно, так еще каждое слово обдумывал, чтобы обтекаемо получилось. Кому охота против себя доводы приводить?
Алексей вновь перечитал бумагу. Уже приемлемо. Руки сотнику связал, чтобы нападения не случилось. А за окном уже светать начало. Алексей на лавку уселся, раздумывать стал. Как пробиться к царю, не дав отбить Хлыстова? Задача сложная. В Кремль Хлыстова поведешь, стрельцы вступятся, силой оружия освободят. Надо похитрее сделать. Если Хлыстова оставить в избе, пусть и связанного, стрельцы сюда прискачут и освободят, как и семью. Надо Хлыстова за город вывезти и спрятать, а потом самому в Кремль. Но закавыка есть, его в лицо и стрельцы знают, и придворные, к царю близко не подпустят. Небось уже Милославский и его вороватая команда в курсе, что Алексей из ссылки сбежал. К царю подойти можно, только изменив внешность. А как? Нищим одеться, в рубище? Стрельцы дальше ворот в Кремль не пустят. Стоп! Мысль мелькнула. Внутри кремлевских стен действующие монастыри есть. Переодеться монахом надо. Царь богобоязненный, к священникам, монахам и послушникам уважительно относится.
Но сейчас – вывезти из города Хлыстова. У городских ворот стража, на связанного сотника внимание обратят. Вином напоить до бесчувственного состояния!
– Где вино? Любое – хлебное лучше.
– На поварне.
Алексей вино хлебное, считай – самогон, на кухне отыскал в штофе.
– Открой рот! Похмелишься!
Хлыстов заподозрил неладное, зубы сжал, но Алексей сунул лезвие ножа между зубов, слегка повернул, в образовавшуюся щель влил сразу две трети бутылки. Штоф по современным меркам вмещал 0,75 л жидкости. Оставшуюся часть вылил на одежду сотника. Дух спиртной по всей комнате поплыл. Через четверть часа Хлыстов опьянел сильно. Еще от вчерашнего не отошел, а тут новая порция, да изрядная и без закуски. Алексей во двор вышел, лошадь стояла у конюшни нерасседланной. Пожалел Алексей животину, всю ночь не расседлана и не кормлена. Седло потерпеть придется, а покормить надо. Из конюшни торбу с овсом принес, мундштук железный изо рта кобылы вытащил, торбу на морду повесил. Лошадка сразу овсом захрустела.
Алексей в дом вернулся, сотника под руки и на плечи, Хлыстов не шевелится, только дышит шумно. Вынес сотника во двор, с большим трудом в седло усадил. А Хлыстов то на шею лошади упадет, то в сторону сползти норовит. Алексей куском веревки под брюхом лошади ноги сотника связал, руки развязал. Сотник качается, глаз не открывает, а уж запах! Алексей торбу с овсом с лошадиной морды снял, принес ведро воды. Кобыла в несколько минут его опростала. Алексей взял ее под уздцы, вывел со двора, ворота аккуратно закрыл. Прохожих еще не было, рань. Накинул поводья на острие заборной доски, сам бегом в избу. Лампаду с лавки к иконам поставил, потом из дверной ручки ножку табуретки вытащил. Зачем семью взаперти держать? Он избу сотника покидает и никогда сюда уже не вернется. Склянку с земляным маслом подхватил, во дворе в торбу ее опустил, за ручки торбы на заднюю луку седла приспособил. Пора теперь. Взял лошадь под уздцы, направился к выходу из города. У городских ворот уже очередь из подвод – в столицу въехать. В основном селяне с овощами да молочком, яйцами, мясом на городские базары. Стражник сотника увидел, осклабился, у Алексея спросил:
– Заболел, что ли?
– Если ты столько бормотухи выпьешь, тоже заболеешь.
Старшина подошел, запах хлебного вина в нос ему ударил.
– О! А куда ты его везешь?
– Знамо дело, на дачу, пусть в себя придет.
– Правильно, негоже, чтобы его в таком виде видели.
В общем, миновал ворота и стражников легко. Сначала вел лошадь с Хлыстовым в седле по дороге. Как появился густой лес, завел лошадь подальше от опушки, Хлыстова с седла стащил, усадил спиной к большому дереву, привязал. Узлы проверил, подергал – прочно ли? Если сотник освободится и уйдет, весь план сорваться может. К седлу лошади, за луку, веревку привязал, а железный мундштук из рта вытащил. Другой конец веревки к дереву привязал. Лошадь теперь травку щипать может, правда, на расстоянии равном длине веревки. Сам в город вернулся. И сразу в первую же церковь, как раз заутренняя служба кончилась. К служителям присмотрелся. Похоже, один дьячок подходит. Подошел к нему, уважительно батюшкой назвал. Лесть, она нравится всем, хуже не будет.
– Батюшка, простите, имени вашего не знаю.
– Зови Георгием.
– В честь Победоносца, значит. Прямо в самую точку. Солидность у вас вижу, основательность.
Дьячок приосанился.
– Посоветоваться с вами хочу. Да не здесь, народу много. Может, в харчевню пойдем или на постоялый двор? За трапезой и поговорим. Я плачу.
На утреннюю службу и миряне, и служители на пустой желудок ходят. Дьячок, как и Алексей, голоден был, сразу согласился.
– Идем, сын мой. Я даже место недалече знаю, где вкусно кормят и недорого.
Оказалось – трапезная при постоялом дворе. Поскольку пост был, дьячок заказал кашу без мяса, пирожки с луком, узвар. Алексей, чтобы не смущать дьячка, то же самое, только еще кувшин вина.
– Батюшка, вам налить?
– Не откажусь, его и монаси приемлют.
Алексей себе половину кружки, а дьячку полную. Выпили, но Алексей только глоток сделал. Во время еды он подливал и подливал дьячку. Почти весь кувшин на него ушел. Дьячок захмелел сильно, нос красный сделался.
