Бунтовщики были настроены Кунгур взять любой ценой, а осажденные – острог отстоять. Бирич еще несколько дней назад на переговорах готов был выпустить из острога всех и не тронуть, лишь бы крепость в его руках оказалась. Тогда ему почет и слава, десятилетиями будут говорить. Сколько при этом бунтовщиков погибнет, его не волнует. Сколько кровопролитных битв до него прошло, а кто помнит солдат, десятников, сотников? Только имена полководцев история и народная память сохранила. Существует же известное высказывание: гибель одного человека – трагедия, а гибель сотен тысяч – статистика.
Алексей отдавал должное изворотливости и изобретательности мурзы. Противника нельзя недооценивать, такая позиция часто приводит к поражению. Мысль у Алексея мелькала: не подкупить ли кого-нибудь из вражеского стана для информации? Но, увы, пока невозможно. Спать улегся, утро вечера мудренее. Уснул крепко и был разбужен набатом. Воины, чертыхаясь, одевались спешно, хватали оружие и бежали на стены. Воеводой для каждого было расписано свое боевое место. Но случилось то, чего так опасался Алексей. Решив, что атаки бесплодны, приводят к значительным потерям, мурза решился сжечь острог. Будут у него трофеи или пленные – второй вопрос. Главное – уничтожить проклятый острог. Тогда его имя прогремит по всем землям.
Конники подскакивали на дальность полета стрелы и стреляли из лука стрелами с горящей паклей. Били в стены и выше их, тогда горящие стрелы падали на крыши изб, крытых деревянной дранкой. Стрелять из пищалей далеко, стрела летит дальше свинцовой пули, выпущенной из гладкого ствола. А других способов не подпустить бунтовщиков не было. Местные жители бросились тушить начавшие гореть избы. Легкий ветерок разносил искры на соседние крыши, хозяйственные постройки. Острог заволакивало дымом. Хуже того, начали гореть деревянные стены. Их тоже попытались тушить, поливая сверху, со смотровых площадок, водой. Да только воду в ушатах и ведрах приходилось носить из реки. Ополченцы и часть стрельцов выстроились цепью, передавали ведра. Но ее не хватало, со всех сторон слышались крики:
– Воды, воды дайте!
Не одна сотня горящих стрел зажгла самую длинную стену, обращенную к лагерю бунтовщиков. А еще горели избы, амбары, торговые лавки и хозяйственные постройки в самой крепости. Даже если каким-либо чудом удалось потушить стену, вскоре костлявая рука голода выкосила бы всех воинов и жителей. В амбарах хранилась провизия. Суета жуткая, воду брали в колодцах, вычерпывая до дна, носили из реки, но пожар это не останавливало. Попробуй залить из ведра горящую крышу. Едкий дым заволок крепость. Жители и воины надсадно кашляли, у всех слезились глаза. Бунтовщики стрелы огненные метать перестали, стояли в отдалении, наблюдая за пожаром. Видимо, полагали, что не выдержат защитники, откроют ворота и будут выходить из острога и сдаваться на милость победителям.
Алексей, некоторое время стоявший на стене, в темноте не видел мурзы, но чувствовал: здесь он, смотрит на пожар, сам хочет видеть, как сдадутся защитники. Такое зрелище нельзя пропустить, это как бальзам на сердце.
Алексей повернулся в сторону острога. С высоты смотровой площадки хорошо были видны многочисленные пожары. И огонь с каждой минутой разгорался все сильнее. Он понял, что огонь уже не потушить, острог обречен. Чтобы не сгореть живьем, надо выбираться. Вариантов немного, всего два. Или открыть ворота и ударить по врагу, дав возможность мирным жителям добежать до леса. В ночной темени никто беглецов искать не будет. Или через маленькую дверь в башне, ведущей к реке, выходить на берег. Кто сможет, переберется вплавь, река не широка. Но умеющих плавать немного. И что делать женщинам с детьми? К тому же все лошади стрельцов и жителей обречены на гибель, им не протиснуться через дверцу. А без лошадей не уйти.
С тяжелыми мыслями Алексей спустился со стены, нашел воеводу. Близ него сотник Хлыстов находился. Устроили совет. Выход к реке отвергли сразу. Сдачу в плен никто даже не обсуждал, воины присягу на верность царю давали. Решили – пробиваться. Построиться у ворот колонной, вырваться, завязать бой. Тем временем, укрываясь за стрельцами и ополченцами, жители покинут острог и побегут к лесу. Кто сможет – спасется. Алексей понял: шансов у жителей немного, особенно для семей, где малые дети, но это лучше, чем сгореть в огне.
И действовать надо быстро, в остроге дыма полно, как бы не задохнуться. Рядом обвалилась прогоревшая крыша, взметнув тучу искр.
Воевода распорядился:
– Хлыстов, собирай стрельцов, выводите коней, стройтесь перед воротами. Терехов, ополченцам защищать жителей, чтобы до леса довести без потерь. А я жителей предупрежу.
– Пусть рухлядь не берут, только детей, – напомнил Хлыстов.
– Знаю, – кивнул воевода.
Действовали быстро. Уже через четверть часа стрельцы с пищалями наготове и конно стояли перед закрытыми воротами. В этом же переулке, только по другую сторону от башни, приготовились ополченцы, за ними жители. Мужчины из местных, кто мог держать оружие, присоединились к ополченцам. Уже трудно стоять из-за жары, из-за дыма. Воины из местных убрали камни от ворот, отодвинули дубовый запор, распахнули ворота. Теперь ни секунды медлить нельзя, это понимали все. Стрельцы пришпорили коней, стали буквально вылетать из ворот. Как только выехал последний, стали выбегать ополченцы. А уже стрельцы дали нестройный залп по бунтовщикам. У ополченцев огнестрельного оружия нет, которого опасались бунтари. Приготовили луки, положив стрелы на тетивы, обнажили сабли, кинжалы, сулицы и копья. За ополченцами и местными воинами, которых вел воевода острога, бежали жители. Женщины держали малых детей на руках, да еще ухитрялись других вести за собой. Мужчины помогали старикам. Алексей покачал головой. Слишком медленно у беженцев получается. Если у бунтарей опытный начальник, он свяжет боем стрельцов и ополченцев, а другую часть татар кинет к лесу отрезать людям путь. Но все пошло не так, еще хуже, чем мог предположить Алексей. Стрельцы после залпа оказались с разряженными пищалями, когда налетели конные. Схватились биться на саблях. Еще часть бунтовщиков, уже пеших, помчались к жителям, но на их пути встали ополченцы и воины из острога. Закипел бой, жестокий, кровавый. А хуже всего – ночной. Отсветы от горящего острога делали фигуры зыбкими. А все поле боя не видно вовсе. Крики, ржание лошадей, звон оружия. Руководить схваткой, а скорее – свалкой, невозможно, для этого военачальник должен бой видеть. Кто кого теснит и на каком участке, где помощь требуется. А сейчас каждый за себя бился, и татары, ввиду перевеса в силах, одолевать стали, теснить русских к реке.
На Алексея конный налетел. Одежды темные, конь каурый, наскочил из темноты, как приведение. Узрел его Алексей в последний момент, саблю под удар подставил, отбил, сам на противника град ударов обрушил. У обоих бойцов щитов нет, небольшая ошибка для любого ранением может кончиться или гибелью. Противник силен физически, ловок, злобой пышет, но техника владения сабельным боем слабая. Подловил бунтовщика Алексей на обманном финте, резанул клинком по шее, а затем добил сразу. Татарин с лошади сполз, а на Алексея уже другой кинулся, с короткой пикой. Был бы щит, от пики укрыться не проблема, а сейчас уворачиваться от острой железяки приходилось. Пика короткая, Алексей выждал момент, когда бунтовщик выпад сделает вперед, сам почти на шею коня упал и саблей ударил. Татарин в атаке руки вперед вытянул, иначе древко пики не удержать. Вот правую руку по локоть Алексей ему отрубил. Пику татарин обронил, закричал от боли, Алексей медлить не стал, зарубил. А вокруг бой пеших. Коня у Алексея толкают, острые железки мелькают. Непонятно, кто кого теснит. И вдруг топот копыт множества коней. Алексей замер. К бунтовщикам подмога подходит? Но звук удаляться стал. Кто-то из ополченцев закричал:
