Спать Алексей улегся с тревожным чувством. А утром суматоха, крики. Часть воинов на стены кинулась, хотя приказа от воеводы не было. Побежал на стену и Алексей, взобрался на смотровую площадку. К острогу не спеша ехали на конях трое всадников. Первый, в простом тегиляе, в руках держал древко с белым флагом. Не иначе – переговорщики, потому как за бунтовщиком с флагом ехали двое, одетые в расшитые халаты.
Остановились в десяти аршинах перед проезжей башней.
– Эй, урусы, говорить хотим! Начальника давай.
– Я воевода! – крикнул Семен Панфилович.
– Сдайте острог. Выводите всех мужчин, женщин, детей. Дадим уйти, но при условии – без оружия и рухляди.
Рухлядью на Руси называли домашний скарб. Воевода замешкался с ответом. К нему тут же Хлыстов и Алексей подошли. Надо советоваться. Сотник стрелецкий с ходу предложение отверг:
– Пищали да сабли оставим, выйдем из острога, накинутся на нас и порубают, как капусту.
– Не исключено. Магометанин верен посулам, если при мулле сказано и на Коране клятва произнесена.
– Нельзя предложение отвергать, – вмешался Алексей. – Надо торговаться, может, с оружием выпустят. По-любому время тянуть. Бунтовщиков много, кушать каждый день надо. Надоест впроголодь сидеть, разойдутся.
– Нешто! Они уже месяц как сидят, и не ушел никто, – возразил воевода.
– Тогда разговаривай с переговорщиками, а не хочешь – мне слово дай.
Видимо, воевода решил переложить ответственность за переговоры на Алексея. Случись неудача, всегда вину на пришлого переложить можно.
– Толмачь!
Алексей до половины туловища со стены свесился, крикнул громко:
– На выход согласны, но с оружием!
– Не будет по-вашему!
– Если без оружия пойдем, ваши люди перехватят, в полон возьмут или вырубят.
– Я, мурза Бирич, слово даю! – горделиво приосанился переговорщик.
– Тогда где мулла и Коран?
– Будешь перечить, начальник, Кунгур штурмом возьмем.
– Зачем он вам? Богатства здесь нет.
– Наша земля, сами тут жить хотим.
– Продали ваши мурзы иренские земли, договор есть, с подписями. Деньги немалые уплачены. Договор исполнять надо.
– Что договор? Никчемная бумажка?
– Ну хорошо. Предположим, что уйдем мы. А через месяц сюда царское войско придет. Бунтовщиков согласно закону повесят. А тебя как предводителя четвертуют.
– Собака! – закричал Бирич. – Клянусь, я твою ничтожную голову на кол посажу, пусть все любуются.
Переговорщики развернулись и, нахлестывая коней, унеслись к юрте. Хлыстов сплюнул.
– На кой черт надо было переговоры вести? В остроге отсидимся.
– Если грамотно осаду вести, рано или поздно острог возьмут, – возразил Алексей. – Бунтовщики постепенно людей менять будут. И припасы подвезут, а вода рядом. Они год сидеть могут, а в острог поступления провизии не ожидается.
– Малодушничаешь? Бунтовщиков испугался? – вскричал Хлыстов.
– Не более чем ты. Трезво оцениваю. Лучше худой мир, чем война.
– Не согласен. Возьмут Кунгур, победителями себя почувствуют, дальше пойдут. Котельнич возьмут, к Хлынову подступятся. А то и на Пермь двинутся.
– Мыслишь верно. Но пушек нет, а стены деревянные, а не каменные.
– Будем биться, – дружно заявили Хлыстов и Оконешников.
– Биться так биться. Я свой долг перед государем исполню в полной мере, как и ополченцы.
Молча разошлись со стены. Алексея расстроило, что они меж собой договориться не смогли. Время тянуть надо, обещания татарам давать. Скоро зима грянет. Немногие в степи на морозе да под снегом сдюжат, по аулам подадутся. Мурзы это тоже понимали, ибо на следующий день предприняли попытку штурма. Из леса поутру потащили в лагерь бунтовщиков жерди. Воины на стенах острога ухмылялись.
– Баранов жарить?
Вот непуганые идиоты! Алексей рявкнул:
– Лестницы штурмовые ладить! Идите, созывайте баб, пусть костры разводят, греют котлы с водой и смолой.
– Откель смола-то, сотник?
– Воду пусть греют, а вы веревки готовьте. Чем ведра с кипятком на стены поднимать будете?
Воины ушли. Алексей прислушался. Со стороны лагеря бунтовщиков раздавался стук. Не ошибся он, лестницы делают. И не одна нужна – десятки. Видимо, толковых плотников было мало, ибо атака началась около четырех часов пополудни. Разом из лагеря вырвалась сотня конников, размахивая саблями. У некоторых в руках пики. За ними нестройной ватагой бежали пешие, вооруженные разнообразно: саблями, дубинами, луками. В остроге дежурные тут же сыграли тревогу – барабанным боем и рожком. Из воинской избы и с площади на стены полезли стрельцы, ополченцы, местные жители. Горожане понимали: если острог возьмут, их участь будет печальной. Убьют, а в лучшем случае угонят в рабство. Долго ли потом по Итилю сплавить на суденышке да в Персию раба продать либо еще куда. Да если и на своем стойбище оставить, попробуй найди в степях. Участь острога разделят все его защитники. Когда всадники подскакали довольно близко, Хлыстов закричал:
– Стрельцы! Целься и стреляй!
Пищали готовы уже давно, потому дружно ударил залп. Среди всадников потери большие. Около трех десятков на землю пали, а еще с десяток унеслись к лагерю на конях. Кто к шее коня припал, другие свесились бессильно. Стена дымом пороховым окуталась. Но и среди защитников потери появились. Кто-то из лучников басурманских успел метко стрелы пустить, да прямо в лицо и шею, стрельцы двоих убитыми потеряли и троих ранеными. Счет неравный, в пользу стрельцов выходил, но у защитников острога помощи нет и сомнительно, что будет. А к татарам новые бунтовщики подойдут.
Пищали перезарядить непросто, много времени требуется. Сначала ствол прочистить от нагара черного пороха и вероятных тлеющих его частиц, потом заранее отмеренную мерку пороха засыпать, прибить, чтобы плотнее был, тогда выстрел резкий будет, пуля далеко полетит. Сверху на порох пыж из бумаги или войлока, пулю вкатить, затем еще один пыж, иначе пуля при наклоне ствола вниз просто выкатится. И еще не все, затравочное отверстие прочистить, на полку свежего пороха подсыпать, а только тогда целиться. Мешкотно, долго. За это время, пока стрельцы пищали заряжали, к стенам успели подбежать пешие. Лестницы поставили, вверх полезли. Со смотровых площадок вниз приготовленные камни полетели, начали лить кипяток. Стоит первому нападающему не удержаться, упасть, как он остальных на землю сбивал, как кегли. Высота хоть и невелика, а кто руку сломал и не боец, другой ногу вывихнул. Вопли нападающих, крики раненых и увечных, звон железа заглушали все звуки. Отдавать команды бессмысленно, их не слышит никто, показывали руками. Алексей стоял на площадке рядом с башней, куда татары нанесли удар главными силами. Их расчет понятен: стоит захватить башню и открыть ворота, как внутрь острога хлынут бунтовщики. Тогда конец, бой разобьется на мелкие стычки, а, учитывая превосходство в людях многократное, защитников быстро перебьют.
