Несколько мгновений на раздумье, и вот уже Беляй, как более умудренный годами и большим числом битв, отвечает:
– Двумя крыльями атакуем. Слитно с места тронемся, потом на два крыла разделимся. И с двух сторон ударим. Три тысячи бьют, две их стрелами поддерживают. А потом все вместе «хоровод» закрутим, пеших воинов у ворога выбивая.
Посмотрев в сторону Радимира, Карнаухий увидел, что тот кивает, показывая свое согласие с собратом. Так что и Ратмиру стоило к этому прислушаться. И дать добро на воплощение в жизнь сей затеи.
* * *
Поле битвы при Накло
Герцог Швабский наблюдал за сражением. На этот раз делал это не находясь в бою, но зато с подходящей возвышенности. В другом случае он мог бы быть среди войска, да и вообще возглавить, к примеру, атаку тяжелой, рыцарской конницы. Но не сейчас. Союзники-поляки не вызывали большого доверия, за ними надо было внимательно следить. А как это сделать, если находиться в строю, не имея возможности видеть всю картину боя?
Поэтому там, с войсками, находится маркграф Эккехард Мейсенский. Он был достаточно умен, чтобы командовать, но вместе с тем достаточно хитер и ловок, чтобы не допустить… Чего «не допустить»? Печальных последствий от какой-нибудь очередной выходки их польских союзников. А еще выполнить приказ самого Конрада поберечь имперские войска, пока поляки своими телами пытаются проломить вражеские порядки на флангах этого сражения.
Первый натиск успехом не увенчался. Хотя сначала на то были определенные надежды. Особенно когда правое крыло войска под командованием Кшиштофа Хмелевского сумело врубиться в строй прусских союзников князя Киевского. Более того, успешно расширяло и углубляло прореху в строе, готовясь вскорости если не рассечь пруссов надвое, то уж точно добраться до арбалетчиков. Очень сильно они досаждали.
Не вышло. Этот идолопоклонник Хальфдан – наверное он, потому что по всем сведениям командовал именно князь Киевский, хоть и советуясь с другими военачальниками – бросил на помощь дрогнувшей части своего войска конных стрелков. Вот они, двигаясь по безопасным проходам, и устроили полякам Хмелевского смертельный дождь их коротких арбалетных стрел. Тех самых, которые без особого труда пробивали большую часть доспехов. На близком расстоянии так и вовсе почти все. Потом, сделав свое черное дело, отступили с не такими большими, как хотелось бы Конраду, потерями.
Зато Кшиштофу Хмелевскому пришлось тяжко! Сходящимися ударами по бокам прорвавшихся поляков командующий этой частью славянского войска отрезал воинов Хмелевского от основных сил, а там и уничтожил. И почти достигнув успеха, Кшиштоф вынужден был вернуться с постепенному наращиванию натиска. И все же делал он это неплохо. Казалось, что одно лишь отсутствие у его нынешних противников метателей «греческого огня» подбадривало поляка.
Левое крыло войска… Там шла взаимная резня. Правильное построение давно распалось как с одной, так и с другой стороны. Единственным островком «правильного боя» был небольшой, меньше тысячи, отряд. К сожалению, со стороны славян. И это были не пруссы, если присмотреться к оружию и доспехам. Варяги князя Киевского, их сложно было спутать с кем-либо другим, даже если смотреть очень издалека. А ведь еще были постоянно доносившие новые вести воины, прибывающие с поля боя и возвращающиеся обратно. Их выслушивали оруженосцы Конрада, а затем уже передавали нужное и важное командующему войском.
В целом ход сражения устраивал герцога. Если поляки постепенно поубавят число противостоящих им пруссов, пусть даже понеся несколько большие потери, то… Размен выгоден империи. Поляки ослабнут, пруссы потеряют большую часть своих. И после этого придет час маркграфа Мейсенского. Численное превосходство докажет свою состоятельность. При примерно равном умении воинов империи и варягов князя Киевского. Да, примерном равенстве. Как ни горько было это признавать герцогу.
Но еще были эти внушающие тревогу машины, выплевывающие струи огня… Как подействуют они – а что Хальфдан вновь пустит их в дело, никто не сомневался – предсказать было невозможно. Оставалось лишь надеяться на Господа и его благосклонность к истинно верующим.
Радовало Конрада Швабского то, что Мешко Пяст вместе со своим сыном сейчас не доставляли хлопот. Шуму от них было, конечно, много, но с этим он готов был мириться. Главное – никаких глупых или опрометчивых действий они пока не совершали. Пока не совершали! Едва ощутимый холодок по хребту напомнил Конраду, что все может случиться. Особенно с такими вот союзниками.
И спустя недолгое время все же случилось! Но причиной изменения стали не поляки, да и вообще не происходящее на поле боя. Что-то происходило в лагере, который хоть и был хорошо укреплен, хоть рядом и находился резерв, только на душе герцога стало тревожно. Именно поэтому был дан приказ графу Ульмскому, командующему резервом, разобраться со случившимся. И независимо от хода этого разбирательства, сообщить, в чем вообще дело.
А сведения посыпались, словно град с еще недавно ясного и безоблачного неба. Нападение на пасущихся лошадей… Неизвестные конные воины, неизвестным числом. Много, более тысячи… Рассеянная и частично перебитая охрана. Угроза лагерю. Ложная угроза, напавшие убивают и разгоняют в разные стороны лошадей. Их намного больше тысячи, может, более десяти тысяч. Тяжелые доспехи, конные стрелки.
Несвязные обрывки все же сложились в цельную картину для герцога Швабского. Он помнил, что на помощь к Хальфдану шли как венедское войско под предводительством князей Мстислава и Слободана, так и конница вассала князя Киевского, Ратмира Карнаухого. И похоже, что конница уже дошла, разом изменив расстановку сил!
Лошади потеряны, остались лишь две тысячи из резерва и еще малое число из рассеянной охраны и многочисленных конных разъездов. Ну и по паре сотен его и Мешко Пяста, находящихся рядом, охраняющих их от возможного прорыва небольших сил врага с целью обезглавить войско.
Мало, в любом случае мало! Урон уже нанесен, но можно не дать ему стать еще большим. А для этого требуется подготовить войско к атаке с тыла. Первым делом требуется развернуть часть…
– Герцог, вы должны уничтожить вражескую конницу, – требовательно заявил князь Мешко Пяст, простирая руку в его сторону. – И это ваш приказ спешить рыцарей тому виной! Будь все оставленные в запасе воины конными, они бы смогли быстро разбить врага… Велите, пока не поздно, части своих войск развернуться и отправиться туда, – очередной взмах руки, уже в сторону лагеря.
– Лагерь укреплен, оставленные в резерве войска – как наши, так и ваши – уже бьются с конницей язычников. Сейчас будет отдан приказ центру и крыльям войска развернуть задние ряды, чтобы вероятная атака не оказалась слишком опасной. Этого достаточно, князь.
– Этого недостаточно! – раненым медведем проревел польский князь, после чего уже потише сказал. – По три тысячи с правого и левого полков приказываю отправить на помощь тем, кто уже сражается с конницей идолопоклонников. Исполнять!
Спорить с поляком было бесполезно. Это Конрад понял сразу, стоило ему увидеть глаза Мешко Пяста, в которых разгорался огонек если и не безумия, то чего-то близкого.
