Петр Вальцев пожал плечами – я почти не употребляю. Не люблю алкоголь, тем более – чистый спирт, так что вряд ли налакаюсь. А вот за Михаилом действительно надо бы присмотреть: парень молодой, вдруг не рассчитает свои силы?
Капитан Шлыков радушно встретил дорогих гостей и представил своих сослуживцев – воентеха второго ранга Василия Коровина и политрука Семенова. Пожали друг другу руки, сели за дощатый стол. Сиденьями служили ящики из-под снарядов – стульев и табуреток не имелось, все сожгли зимой, когда нечем было топить печки. Окна в небольшой комнатке были плотно завешаны, на столе тлели две коптилки, сделанные из снарядных гильз. Вот и весь интерьер.
Коровин достал из печки котелок с картошкой, размял ее, добавил тушенки. Получился отличный ужин – быстро и сытно. Разлили по кружкам спирт, чуть разбавили, выпили. Первый тост, как всегда, за встречу, второй – за победу, ну а третий, как положено, за дорогого товарища Сталина.
Все раскраснелись, разговоры стали живее, свободнее.
– Ну, и как там, на Ленинградском фронте? – поинтересовался капитан Шлыков, когда узнал, откуда прибыли гости. – Слышал, тяжело под Тихвином было…
– Сейчас везде тяжело, – пожал плечами майор Дымов, – а на войне по-другому и не бывает. Правда ведь?
– Верно, – согласился Шлыков, – у нас здесь тоже трудно было. В марте, когда на Кой-Асан наступали… Крепко мы тогда с гитлеровцами сцепились! Вломили им как следует, но и нам тоже досталось, чего уж скрывать… Вон, – капитан кивнул за окно, – до сих пор все чиним, чиним, и конца-края этому не видно… Собираем машины по частям, что осталось: корпус – у одних, башня – у других, двигатель – у третьих… Но большинство пойдет в металлолом. А сколько их еще у Кой-Аксана осталось! Тягачей и тракторов нет, вытянуть не на чем… Да и немцы не дают: чуть сунешься, сразу же начнут стрелять. У них под Кой-Аксаном несколько батарей стоит, в том числе и гаубичные. Бьют так, что и не подойти. Ну, ничего, позже вывезем, когда выбьем гитлеровцев из Крыма…
Капитан замолчал и покосился на политрука – не сболтнул ли чего лишнего? Но тот был занят разговором с Мишей Стрелковым.
Михаил показывал ему фотокарточку Верочки – медсестры, с которой познакомился во время Финской. А затем потерял ее из вида… Но вот совсем недавно случайно узнал, что она служит где-то здесь, на Крымском фронте. В каком-то медсанбате…
Вот и решил непременно разыскать. Спросил у политрука Семенова – не встречали ли? Все-таки почти полгода на Крымском фронте, многих, наверное, знаете…
Тот покачал головой – нет, не видел. А то бы обязательно запомнил – очень симпатичная. Михаил вздохнул:
– Мне ее обязательно найти надо! Я, считай, жизнью ей обязан. В самом конце Финской меня снайпер ранил… Метил, гад, в сердце, да чуть промахнулся – пуля рядом прошла.
Михаил задрал гимнастерку, показал след от пули, политрук Семенов уважительно кивнул: да, почти у сердца. Повезло, что живой остался!
– Верочка хирургической сестрой в полевом госпитале работала, – продолжил Миша, – помогала военврачу оперировать. Это она, по сути, пулю из меня вытащила. Сидела глубоко, хирург никак подцепить не мог, а Верочка очень ловко все сделала… Это мне потом, конечно, другие медсестры рассказали, когда я немного очухался. Если бы не Верочка, я бы, наверное, и не выжил… И еще у нее рука очень легкая – перевязки меняет отлично. Да и вообще: придет, бывало, в нашу палатку, так от одного ее вида сразу легче всем делается…
– Знакомая история, – хмыкнул капитан Шлыков, – я тоже прошлой осенью в госпитале валялся с осколочным ранением. Под Вязьмой зацепило, когда мы отходили… Так вот, у нас многие за медсестрами увивались – кто уже из раненых на поправку шел, разумеется. Своего рода был стимул к выздоровлению. Но серьезного никогда не случалось – сами понимаете. А еще наши ухажеры просили сестричек писать им на фронт…
– Я не успел адреса взять, – тяжело вздохнул Стрелков, – меня неожиданно в Москву отправили, в военный госпиталь. А Верочку в это время перевели служить в другое место… Вот так мы и потерялись. Лишь фотокарточка у меня осталась, подарила незадолго до расставания. Как будто чувствовала что-то… А недавно я узнал – здесь она, в Крыму, в медсанбате. Очень хочу найти!
Капитан Вальцев с некоторым сочувствием смотрел на Михаила: надо же было так влюбиться! Он сам женой и детьми не обзавелся (ни к чему, лишняя обуза для военного человека), а Мишка, похоже, втрескался по самые уши.
Петр Иванович хорошо помнил эту историю – она практически развивалась у него на глазах. Он лежал в том же полевом госпитале, но с обморожением (к счастью, ничего серьезного), и, конечно же, знал Верочку. И правда – очень красивая.
…Они уже заканчивали испытания танка Т-100 и остановились на опушке леса, возле разбитого финского дота. Чтобы чуть отдохнуть, перевести дух… Миша попросился наружу покурить. Почему нет? Все было спокойно, белофиннов отогнали уже далеко… Но неожиданно из леса грянул выстрел.
Финские снайперы отлично маскировались, сливались со снегом и ждали, когда появится кто-нибудь из советских командиров (их легко узнавали по овчинным полушубкам). И метко стреляли… Бить же они умели отлично, «кукушек», как правило, набирали из охотников…
Но финн чуть промахнулся: то ли рука замерзла от долгого ожидания, то ли расстояние сказалось (все-таки прилично), но пуля прошла возле сердца. К счастью, артерии не задела. Михаила быстро доставили в полевой госпиталь и успели спасти. И помогла Верочка – отчаянно боролась за жизнь молодого лейтенанта. А потом сама ухаживала за ним, меняла повязки…
Михаил совершенно потерял голову от молоденькой медсестры. Впрочем, было от чего – стройная, с правильными чертами лица, огромными голубыми глазами и русой косой. Настоящая русская красавица! А еще умная и серьезная: Верочка хотела стать военным врачом и упорно шла к своей цели.
Он ей тоже понравился, но открывать свои чувства Верочка не спешила – война, тут не до любовных историй. Тем не менее две половинки нашли друг друга, и дело вполне могло закончиться свадьбой, если бы не судьба: их неожиданно разлучили…
А теперь появился шанс встретиться. И хотя они снова на войне (причем более страшной и тяжелой, чем Финская), но ждать уже нельзя… Такую девушку нужно держать крепко, обеими руками, чтобы, не дай Бог, не увели. Или чего-нибудь другого не случилось…
К тому же военврачи и медсестры часто гибли от немецких снарядов и бомб, не говоря уже о пулеметных очередях, которыми летчики густо поливали советские санитарные поезда, госпитали и медсанбаты…
* * *
…Верочка на ухаживания Миши Стрелкова сначала внимания не обращала, относилась к нему, как к другим раненым. Да, сочувствовала – молодой, симпатичный, и такое тяжелое ранение! Но дальше этого дело не шло. Не за тем она попросилась на войну, чтобы крутить романы! Но потом все-таки поддалась обаянию Михаила…
Надо сказать, что Верочка действительно была девушкой серьезной и весьма целеустремленной. Еще в школе она твердо решила, что будет врачом и пойдет по стопам отца, известного московского педиатра. Но заниматься детьми не хотелось – сочла, что это слишком легкое для нее дело. Ее привлекала хирургия, главным образом – военная. Вот это то, что надо! Как хирург, она могла бы принести гораздо больше пользы, чем просто помогать детям. Поэтому после восьмого класса, не раздумывая, она поступила в медучилище.
